перебинтованное колено:
- Мениск. Завтра выйду. А у тебя что?
- Ничего, - махнул рукой Дмитрий.
- Понял. Ладно, я пошел.
Он, было, захромал, но остановился:
- Деньги есть?
- Есть.
- В нашем отделении сегодня дежурят «давалки».
- Иди, иди, ну тебя!
- Одну «жарит» Шмаков-младший… А вторая ждет клиента…
И пошел.
- Стой, мужик! – Дмитрий ощутил, как его голова враз отяжелела. Веки, словно
свинцовыми стали, а сердце забилось тяжко и глухо. Будто оно било барабаном в пустой
большой комнате, накрытым плотной тряпкой в несколько слоев. - Сын
Шмакова, главного архитектора?
- Он, но парень наглый! Говорят, что на кого-то наехал, вот его и лечат, якобы
травма у него. Что-то сдвинулось в стопе…
- И что? Повязка есть!
- Есть, только ему, похоже, гипсом залили член! Вот он и шпарит без остановки!
- А на вид? С короткой стрижкой и УПИТАННЫЙ?
- Точное фото!
- В какой палате?
- Не догадываешься? В отдельной, сразу за ординаторской. Там две комнаты и
туалет… Родственник, что ли?
- Родственник?! – голос у Дмитрия так и прорезался с шепота почти на крик. –
Они думают, что связи да бабки их везде спасут? Ну, уж нет, дорогой, мы еще
поговорим!
- Поговори, - усмехнулся мужик, - здесь в травме очень даже хорошо для
разговоров: раз-два и на рентген! Ладно, остынь, а то я снова захочу курить!
Дмитрий вернулся. Теперь он уже шел не так свободно - не хотел, чтобы видели.
Убийца рядом, наслаждается жизнью, медсестер-дурочек обхаживает и ждет, когда
следствие упрется в тупик. Но врешь - тупик только на вид без выхода! Можно
развернуться и рвануть в обратную сторону! А можно и в тупик врезаться и
садануть так, чтобы всех гадов размазало!
Дмитрий лежал на кровати, припоминая все известные ему способы умерщвления
людей, но не находил таких, чтобы этому Шмакову жизнь, точнее ее последние
минуты показалась в копеечку! Можно плотно подушку приложить, но там только
дикое сопротивление, хрипы и никакого смысла! Можно в вену загнать пузырек
воздуха, и поговорить по душам. Только он, Дмитрий, не силен в уколах! Можно
ремнем от брюк скрутить горло, и дать увидеть собственную задницу! Все не то!
Шум, возня! И в ординаторской кто-нибудь дежурит. Если дождаться следующего
дня, попросить Савелия пушку привезти, или два запала от гранат. Так вставляли
особо упорным «духам» в Афгане, чтобы прочистить уши, а заодно и мозги! Но на
все это нужно время, а Шмакова могут выписать завтра!
Решение долго не приходило. Дмитрий посмотрел на часы. Еще час-полтора, пойдут
трамваи. Нет, надо с этим отморозком немедленно рассчитаться!
Дмитрий встал и прошелся по палате. На подоконнике, к которому примыкала спинка
кровати соседа, он увидел узкий чехол. Ну да, в нём сложенная опасная бритва,
которой по утрам брился сердечник. И тогда Дмитрий понял, что надо делать…
3.
Когда он пробрался в палату Шмакова, то действовал четко,
стремительно, как в Афгане. Сел на стул, придвинув к кровати, на которой
блаженно посапывал Шмаков. Довольное от почти дармового секса лицо. Вероятно, в
его памяти так и не задержались маленькие безжизненные фигурки двух деток. И
Гена с баранкой в груди…
- Открывай глаза, сука!
Мышцы всего тела напряжены, рука с раскрытым лезвием бритвы у шеи. Словно над
гайкой накидной 24-й.
Шмаков открыл глаза, но не сразу сообразил, что происходит.
- Ты кто, мужик?
- Смерть твоя!
- Разыгрываешь, да? Ты че, Веркин хахаль? Так она сама прыгает!
- Мне плевать на твои б***ки, Шмаков! Вспоминай быстрее, гад, кого убил пять
дней назад?
- Ты че, прокурор? А, так это тебя тогда скорая увезла? Оклемался!
- Вспомнил! Значит, и меня запомнил, и моих ребятишек! Сам-то, болезный, сильно
пострадал?
- Ага, у меня в стопе трещина. Чего тебе?
- Я запомнил ваши с дружком отмороженные рожи. Запомнил!
- Ну и е***сь со своим «запомнил»!
- Ах, вот ты как! Души невинные погубил и материшься? А много дымку от травки с
дружком нанюхались? Или кокаина? Или кололись?
- Да ты псих! Или поп? Еще кадилом поверти! Я позову! Дежурный - за
этой стенкой!
- Связки подрежу, зови, сколько хочешь!
Дмитрий поднадавил бритвой на кадык Шмакова.
Тот принизил голос, но гонора не сбавил:
- Отпусти, чмо! Ты знаешь, кто я?
- Шмаков, наркоман, убийца, - спокойно перечислил Дмитрий, - и еще ты последняя
тварь на этой земле!
- Помо…
Резкая боль от врезавшегося в жировой слой кожи лезвия заставила перейти на
хрип. Он не был вызван повреждением связок, лишь страхом.
-…ите…
- Ты, гнида! – Дмитрий яростно зашептал в ухо Шмакову. – Пока еще можешь,
кайся, сука!
- Отпусти, - Шмаков стал шептать, и они стали похожи на двух «голубых», которые
завели беседу о ласках. - У меня в чемодане здесь бабки. Тыщ сто пятьдесят.
Возьми, я никому не скажу…
- Ага, сейчас, набью карман, а ты свалишь пропажу на медсестру, которую трахал?
- Ты че мораль гонишь!
- Я дед этих внуков и Гена – муж моей дочери! До тебя доходит? - Это «доходит»
Дмитрий прохрипел. От ненависти, гнева, возмущения, что у этого подонка ничего
в душе нет, лишь пустота! Да еще непомерная вера в безнаказанность! - Кто мне
вернет Лерку и Семку? Кто? Кто вернет матери детей?
Что-то вроде страха за совершенное промелькнуло в глазах Шмакова.
- Я здесь ни причем! Это они выехали навстречу! Я не убивал никого! Это Аркаша
в руль вцепился…
- Девку хотели обогнать?
- Да, на десятке… Но это Аркаша, он бабник… - И Шмаков заскулил было побитой
собакой, но о чем-то вспомнил и осмелел. - Отпусти! Сейчас войдет врач и тебе
хана!
«Что происходит? - подумал Дмитрий. – Почему я медлю? Я же пришел его убивать!
Неужели мне его жалко? От того, что молод? Но ведь выкрутится, и уверится
окончательно, что в этой жизни он полный хозяин! И такие хозяева,
почувствовавшие вкус неотмщенной крови, не будут нас считать за людей! Да и не
только нас, а вот таких же детей, у которых отцы и матери за станками стоят,
баранку крутят, на ферме вкалывают. Мы быдло! С нами можно как на мясобойне со
скотом, которого надо сначала оглушить током на шесте всяких реформ, чтоб
поняли, у кого рубильник от света в этой жизни, а после выборочно или скопом
под разделочный нож. Тех, кто лишним кажется! На улицах, в потоках машин, на
работе… Селекция! Вот они два будущих фашиста, у которых свастика выжжена в
душе презрением к бедности и ненавистью к нам, иным, едва
прикрытая барским пренебрежением…»
В это время в какой-то палате раздался крик. Врач в ординаторской крикнул из
двери: «Что там? Павлова, пойди, посмотри! Иди, бегом!»
- Ну, что, мужик, влип? - Голос у Шмакова прорезался. Он даже хохотнул. – Быдло
ты и есть быдло! Вон отсюда, пока тебя не скрутили! Я добрый одну секунду! Вон
отсюда, шваль подзаборная!
Гнев помутил голову Дмитрия, он уже не видел ни молодого, ни старого человека
перед собой, а нечто мерзкое, мешающее другим жить, и резким движением глубоко
резанул горло. Там что-то треснуло и забулькало. Шмаков захрипел и свесил
голову. Стенин только успел отскочить вместе со стулом от фонтана крови.
Шмаков глухо свалился с кровати.
- Вот боров-то!
Мститель подошел к двери, прислушавшись к шуму в коридоре. Через минуты три
медсестра торкнулась в кабинет ординаторской:
- Можно, Борис Иванович?
- Заходи, Вера, что там?
- Крылов из восьмой палаты саданул ногой по стене. Она у него в гипсе… Я ему
обезболила.
- Сама-то выспалась?
- Что вы? Я на посту…
- Ладно, иди сюда. Еще час до подъема, успеем, да?
- Не знаю…
Но дверь за собой медсестра закрыла.
Еще немного подождав, Стенин выскользнул в коридор и бросился к двери отделения.
Когда проскочил в палату, сразу же сбросил халат, на котором все-таки
оказалась кровь, спрятал в футляр бритву, тщательно вымыв над раковиной
ручку и лезвие, затем с полотенцем, не обращая внимания на соседа, спящего или
не спящего, в трусах прошел в ванную комнату. Здесь было зеркало, в котором
Стенин не узнал себя, мирного человека, но бойца с горящим ненавистью взглядом…
- Привет, сержант! – кивнул себе и спросил в оправдание. – Полегчало? Ведь
лишить убийцу жизни – это не убийство! Вы, Лерка, Семка, Денис, Клава! Слышите
меня наверху, за мной еще второй отморозок!
Он вгляделся в зеркало, словно увидел всех, кого перечислил, и мрачно
улыбнулся. Затем открыл душ и стал тщательно намыливать свое тело.
О чем он думал? Обо всем. Но неожиданно представил себе, как легко догоняет
машину Горбунова… Этого самого, ХУДОЩАВОГО. Любую, что найдется в гараже его
дяди! Таранит … И он, Стенин, тоже там, наверху, с Клавдией и ребятишками!
Когда вернулся в палату и лег, пришли мысли о том, как легко смогут вычислить
его, если мужик, с кем курил на лестничной площадке, расскажет о ночном
собеседнике. И этот сосед, очень подозрительный, замкнутый, - вполне возможно
все подсмотрел. А утром придут опера и повесят на его запястья наручники. И
выведут из палаты под конвоем… И уснул.
Его разбудили голоса в коридоре. Он увидел, что солнце осветило угол потолка
над его кроватью.
Было слышно, как больные поднимались. Кто в туалет, кто сдавать анализы, кто
просто поговорить с утра пораньше. Слышались их шаркающие шаги и дробный стук
обуви медсестер.
Его сосед сидел, откинувшись на спинку кровати. В руках он держал раскрытую
бритву, и смотря перед собой, прямо на Стенина. Но это был невидящий взгляд.
Это был взгляд безумца.
- Хочу сдохнуть, - доложил он палате четко и громко, словно в столовой просил
добавки.
Палата молчала, а сердечник повернул голову так, словно ждал откуда-то ответ,
склонив голову и подставив тишине ухо. Но ничего не услышал. В это время
раздался стук в дверь и сестра за ней крикнула:
- Приготовьтесь к уколам! Вы встали?
Сердечник больше от неожиданности, чем от решимости полоснул себя опасной
бритвой как-то вкось по горлу, отчего кровь резким фонтаном стала заливать и
кровать, и пол...
Заглянувшая сестра истошно закричала…
Два таких похожих случая на одну больницу – это уже чересчур! И сердечника
спасти не удалось.
Прибывшие менты, проклинающие всех на свете психов, брали показания у всех
подряд, но больше отдувался Стенин. Он рассказал, что успел увидеть, когда
проснулся.
Он выписался в этот же день. Руководство больницы
настолько было потрясено случившимся, что рады были избавиться одномоментно ото
всех больных. А в милиции гадали о роли Стенина в этих убийствах, но
доказательств пока не нашли.
На «девять» дней Дмитрий находился под пристальным
вниманием множества людей, потому что все знали об истории со Шмаковым-младшим.
Говорили о том о сем, но никто напрямую не смог пока связать Дмитрия с
отмщением. Лишь когда друзья и родственники разошлись, Вика подошла к отцу,
обняла его и тихо шепнула:
- Это ты? Да? Ты мужик, папа…
И вот тогда она дала волю слезам.
4
А через день город потряс случай, произошедший на
трассе Самара-Тольятти: две машины нарвались на бетонную опору путепровода, и
взорвались. Прибывшие спасатели лишь развели руками. В обгоревшей BMW
определили труп Аркадия, племянника заместителя мэра города Виталия Горбунова.
В другой машине, опознали водителя Дмитрия Стенина. Он сгорел в Ниссане,
принадлежащем фирме "Фортуна".
