СКУКОТИ-ИЩ-ЩА-А-А!

  Виталий ИСАЧЕНКО (Ильич)

                 СКУКОТИ-ИЩ-ЩА-А-А!

Позднеосенний ленивый рассвет. Промозглая березовая опушка. Дождь-моросяга. В примитивном шалашике из отходов человеческой жизнедеятельности, коих в лесах да долинах с избытком, двое. Зайцы. Серега и Борис. Стерегут кучищу овса. Скукоти-ищ-ща-а-а!
– Серый, а че я кажну осень раньше всех линяю? – любопытничает белопуховый Бориска.
– А фи-и-иг ево зна-а-ат, – лениво мурлычет напарник, – Поди-ко из-за тово, што у тя аденома проста-аты?..
– А-а-а!.. Вот он в чем перец-то?!! – рад открытию блондин, – А то все ломаю голову да ломаю, а нивкакую не допетрю. Хотел уж, было, к Абрикосу Волчарскому на прием записываться...
– Не на-а-ада, – вразумляет Серега, – Ванька-то Белохвостиков записа-а-алса... Четвертый год днем с огнем не могут отыска-ать. Поди вместе с гем-мор-ро-оем электросе-енс мате-ерый зажева-ал – не побре-езговал, не поперхну-у-улса.
– Глянь, черепахи на Юга полетели! Дивный табунище! Низе-ехонько и прям на нас идут! Мож стрельнем?! – поднимая двуствольный дробовик, суетится белый.
– Не на-а-ада, – отодвигая от себя старехонький автомат Калашникова, мудрствует Серега, – Че егози-ишься-то(?!), коли сам зна-ашь, што черепа-ахи по осени вни-из панциря-я-ями лета-ают... Не проби-и-ить. Токо патро-оны на ве-етер. А потом еще перед начальником карау-ула за них опра-авдывайся...
Вот бы-ыли б мы с тобо-ою олига-архами или генера-алами... Или, на худо-ой коне-ец, генера-альскими прокуро-о-орами.., – мечтательно продолжает трудяга-мыслитель, – Тады-ы б да-а-а!! Щас бы све-ерху из вертоле-етов на переле-етных черепа-ахов со стороны-ы незащище-енных пу-у-узов охо-отилися!.. А пока-а... Даж и не взду-умай стре-ельнуть! Не бу-удь дурако-о-ом...
– Но ведь на диво упитана щас черепаха-то! – аргументирует белобрысый.
– Так ее ж сквозь панцирь-то токо бронебо-ойною-ю(!!) пу-улею(!) сшиба-ать. А не-ету тако-овских. С весны-ы ж уже ко-ончились. – охлаждает пыл серый, – Барда-а-ак. Совсем начальство оборзе-е-ело. На боеприпа-асах эконо-омят.
– А коего лешего было бронебойными по вертолету с гуманитарною морковкою шмалять?! – укоризненно вопрошает белый, – Нашенски ж сбили.
– Оно и ве-е-ерно, – соглашается Серега, – Оне са-амые. Тре-етий карау-у-ул сдиверси-ировал. Алко-го-о-олики. Заяц-то во хмелю-ю пакостли-ивее козла-а-а любо-ова... А я все куме-екаю да куме-екаю: и чё эт нам с весны бронебо-оек не выдаю-ют? А оно во-о-от в чем причи-и-ина.
– Слышь, – провожая алчным взглядом удаляющийся черепаший табун, интересуется Борис, – А с чего ты взял, што у меня?.. Ну эта... Как ее?..
– Адено-ома проста-аты? – подсказывает меланхоличный грамотей.
– Ага. Она самая.
– Так по телеви-изору ж по сто разо-ов на дню реклами-ируют: мол, щас у ка-а-ажнова за-айца старше двена-адцати(!) годо-ов она... е-есть.
– Значит и у тебя... тоже... имеетса?!
– А ка-ак же? – рассуждает серый, – Я чё, ры-ыжий? Без нее в нашем возрасте нивкаку-у-ую.
– А почему тода, Сер-гей, ежель она у нас обоих в наличности, мы в разное время линяем? – недоумевает блондин.
– А фи-и-иг ево зна-а-ат, – приходит к расплывчатому выводоподобию серый.
– И чево делать-то? – пытается добиться конкретности белобрысый.
– Чаще на велисопе-е-еде е-ездий, – советует Серега, – На байда-арках с кано-оями ката-а-айся... Как дед Маза-а-ай.
– Ага, – соглашается Борис и под храпоток мгновенно задремавшего Сереги погружается в глубокие раздумья...

Время тянется резиново. Скукоти-ищ-ща-а-а! Одно развлечение: наблюдать за стайкой порхающих фарфоровых слоников да табунком пасущихся на еланке экскаваторов... Вскоре и это надоедает...

– Ну чё-ё-ё(?), Бор-ри-и-ис, – подает голос проснувшийся Серега, – Все споко-о-ойно?
– Ага! – оживляется белопуховый, – Я вот сон седни видал: будто моя супружница – Манюха-то – сидит на коленках у бобра – начальника пожарной части, а он ее своею переднею лапою по задней лапе наглаживает, и оба бесстыже мне прям в глаза лыбятса! К чему б?..
– Вы-ыше коле-енки гла-адил? – просит уточнить Серега, – Али ни-иже?
– Вы-ыше!! – выказывает возмущение Борис, – Выше некуда! И ввысь, и вширь, и ввысь, и вширь!.. Дровоед хренов!
– Да-а-а, – задумывается рассудительный Сергей, – А босо-ою ла-апою-то масси-ировал-то?.. Али обу-утою?..
– В брезентовых рукавицах! – уточняет белобрысый, – Обе лапы-то передние в них были!
– Да-а-а, – чешет задней правой лапой за левым ухом серый, – К сне-егу!! Как пи-ить да-ать!
– Дак теплынь же! – недоумевает Борис.
– Ну и чё-ё?! – авторитетно заявляет снотолкователь, – Приме-ета ве-е-ерная!
– Ну дай-то бы бог! – улыбается белоснежный, – А я уж, было, в военторг за серым масхалатом намылился (новье завезли!). А то выгляжу как медсестра на фоне «Чернова кавадрата» Малевича! Не ровен час, дезертиры еще подстрелят!
– О-о-о!!! – Серега удивляется проблеску эрудиции напарника, – Не ожида-а-ал!! Да ты – молото-о-ок!.. Кавадра-а-ат(!), Мале-е-евич!!!..
– А мой-то младшой в субботу помоечным человечьим йогуртом траванулса! – не дает угаснуть диалогу разговорчивый.
– И ка-ак?
– Да ничё... вроде бы... Оклемалса! Вчерась к вечеру температура спала. Но еще слабоват. Ежель один на один супротив лося врукопашную!.. Не сдюжит!
– Да-а-а, – рассуждает серый, – хворому зайцу сохатова не завали-и-ить!.. А вы ево куря-ячьим(!) булио-ончиком подкрепи-ите да медве-ежьим(!) молочко-ом с барсуча-ачьим(!) жирко-ом попои-ите. Медведи-ица-то еще до-о-оитса?
– Ага. Но уже сбавлят. Через пару неделек должна отдоиться. Будем с пастбища в берлогу на лапососание переводить.
– Я-то, по-омнитса, еще пацано-ом одна-ажды у охо-отников по оши-ибке заместо во-одки буты-ылку раствори-ителю для нитрокра-асок спе-ер и... И всю-ю-ю по глу-упости из горла-а вы-ы-ыдул... Чуть на-апрочь не раствори-и-илса-а!! Е-еле-еле вы-ыжил!! Хана-а б, ежель бы медве-ежьим молоко-о-ом с барсуча-ачьим жирко-ом не отпои-и-или! – глубоко зевнув, Серега вновь похрапывает...

Бориске же не дремлется. Пристально вглядываясь в лениво жующий ковшом жухлую траву ближний экскаватор, он забавляется мечтательством: «Вот бы щас по гусенице из гранатомета! Бамс!!! И вертись каруселью, травоядина!.. Не, лучше по мотору! Штоб сразу наповал!.. Ско-о-око желе-е-еза-а! Ежель металлургам сда-ать!.. Капита-а-ал!.. Пра-пра-пра-авнукам останетса!..»

– Все споко-ойно(?), Бо-о-оря, – очухивается ото сна серый.
– Ага! – азартно просчитывая на калькуляторе дешевого мобильника новорожденную перспективу на обогащение, загадочно улыбается белый, – Семеныч, а чё нам гранатометы на дежурство не выдают?!
– А фи-иг их зна-а-ат.., – позевывает засоня.
– А-а-а, поня-я-ятно, – с грустинкой в голосе удовлетворяется ответом Борис, – А мы намедни с братаном моим – Федькою – через «Скайп» в «Одноклассниках» общалися! Как вживую!
– Ну и ка-ак он та-ама – в Чика-аге-та?! – проявляет неподдельный интерес Серега.
– Да вродь ничё. Вродь не хужее нашева. Квартиру взял под... Под...
– Под ипоте-е-еку? – подсобляет мыслить серый.
– Ага, Семеныч. Под ее самую! – важничает рассказчик.
– И скоко ж он уже в эмигра-ации-та?
– Четвертый годок с апреля пошел! – почесывает правой передней лапой левую холку Борис.
– И ке-ем ро-о-обит?
– Так же! По основной профессии!! Зайцем в метрополитене!! – пафосно сообщает белый, ощущая себя причастным к чему-то многозначительному.
– Фигня-я-я, – иронизирует Семеныч, – Ничево-о осо-о-обеннова-а.
– Ста-аршим ведь зайцем-то! – уточняет насупившийся Борис.
– Ну тады-ы да-а-а... При чина-ах! – уступает Серега, – А я гляжу-у, у тя и Интерне-ет, и спутникова анте-енна, и кры-ышу новым линолеумом перекры-ы-ыл! Поди брате-ельник-америка-анец «капу-устки ба-аксовской» с щедрой ла-апы ски-инул?!
– Да ну тя, Семеныч, – ворчит Бориска, – Сами не лыком шиты! Кода подрабатывам, кода приторговывам, кода приворовывам...
Глянь, экскаваторы-то наутёк припустили! Токо гусеницы траками сверкают! Спугнул, видать, кто-то. Поди-ка смена нам идет?..
– Она-а роди-и-имая. Кто ж акромя и-их?..
Ну како-ой болва-ан пре-елый овес уворо-овывать в таку-у даль сюда-а попре-е-етса?
– Семеныч, глянь-ка! Снег повалил! Значит мой сон-то про мою-то Манюху и бобра в лапу?!
– В ня-ё-ё са-амую. Ве-е-ещий со-он...