Он слушал гавканье вождя торанашей, потирая замерзающие ладони и нос. Даже меха племени его не спасали - закостенелый южанин.
- Нок`Тур, анандэ урсуба, бэк, - громыхал великан, а смуглый человек с черной колючей бородой мучительно подбирал ключи в своей голове, делая вид, что внимательно слушает. Рассказ вождя заключался в описании невероятных ритуалов и битв с демонами и низшими божествами, благодаря которым племя торанашей, сынов Владыки Льдов, и обрело серебряную воду, не замерзающую даже при здешних морозах.
Только вот это была вовсе не вода, и человек с юга это сразу понял. Он постоянно мерз, отчего запахиваться плотнее и прятать лицо в сшитые обрезки шкур у него уже вошло в привычку. Поэтому то, что он прикрыл нос, увидев серебряную жидкость, от глаз вождя ускользнуло. Пришелец наклонил деревянный поднос, и густые капли покатились вниз. Затем он слил остатки в тонкостенный каменный кувшин - здесь ему все равно ничего исследовать не удастся. В хранилище было много шкур и вяленого мяса. Ценный мех северных хищников торанаши продавали, уходя далеко к горам.
Но рассказ вождя подходил к концу, и близилось время решительных действий со стороны южанина.
- Так, стало быть... - недоговорил на языке великанов чужак, подводя собеседника к ответу.
- То... Тэк то, - рыкнул гигант.
Прилично, очень прилично он просит. А судя по всем этим басням вещество достать легко. Вполне может быть, что и где-то еще уже нашли похожую жидкость и вдоволь ею пользуются. Южанин заметил отчужденность в глазах вожака, когда они шли мимо лачуг поселения. А еще гигант поначалу не унимался, предлагая все новый и новый товар. Значит, почти наверняка. Скорее всего вождь торанашей жаждал денег, чтобы покинуть Север, может быть, вдохновился рассказами заезжих торговцев... Решено.
Пришелец оглянулся, прекрасно понимая, что в доме главаря они одни и слышать их никто не может:
- "У вас есть преемник?", - дрожащим голосом и с отвратительным акцентом выдавил он.
- "У торанашей нет преемников. Вожди выбираются состязанием".
- "Дело в том, что с собой у меня столько нет, но на родине, если вы отправитесь со мной...".
- "Нет", - грубее и громче обычного гаркнул великан, - "вам придется вернуться ни с чем".
Его глаза выражали тихую печаль. Может быть, знай он гостя получше, то без промедления двинулся бы в далекий путь к золотым пескам, густой зеленой траве и шумящим рощам. Но ведь этого южанина он видел впервые, и пусть их будет небольшой отряд - там, где кончался снег, уже была его территория.
А вот сам пришелец так не думал. Сказав, что отбудет в полдень следующего дня, он покинул покои вождя и захрустел снегом по направлению к морю. Через сеть протоптанных дорожек, мимо курящихся домиков из плотно сбитых бревен, карлик среди нормальных. Торанаши - не единственное племя на Севере. Помимо этих существ, смотрящих на тебя сверху вниз холодными синими глазами, обитали здесь и другие. Не менее большие, но черноволосые и с лунным лицом дьярки и вечно прищуренные мунгалосы вели набеговую войну друг с другом. Именно поэтому границы деревни охранялись, а в доме каждого великана было какое-нибудь копье или топор. Но южанина мог убить и ребенок.
Здесь было теплое течение, вдали чернели рыбаки на вытянутых лодках, а берег затянулся коркой льда. Кое-где выступали из-под снега почерневшие обломки захудалых суден. Ужасные условия для ловли рыбы, но в короткое северное лето здесь было особенно чудесно. Чужак знать этого никак не мог, он беспокойно всматривался в стальное небо, щурясь от падающих льдинок. Побродив по берегу и зацепив большую корягу, он потащил ее в деревню. Тяжелый сук оставлял глубокий след в белой коже этой земли.. Приволочив его в свое одинокое пристанище и глухо бросив на землю, неизвестный бросил оставшиеся дрова в печь, укутался в шкуры и забылся в хлипком сне, прислонившись к теплому камню. Погода обещала метель.
Ярко светили звезды, обдавая землю своим холодным светом. Быть может, какая-то из них давно уже взорвалась, но свет ее будет виден людям еще многие тысячи лет. Свирепая вьюга кричала прямо за деревянной стеной, баюкая и пугая редкого зверя. Гудело в давно остывшей печи, южанин проснулся.
Тяжелый удар повалил одного из гигантов. Его напарник с ревом резанул копьем темноту, и тут же получил мощный удар откуда-то снизу прямо в подбородок. В глазах его потемнело, руки ослабли и чуть было не выронили спасительное оружие, но страж вовремя пришел в себя. Упало что-то тяжелое. Наконец торанаш поборол панику и смог рассмотреть маленький силуэт, скорчившийся над Дэгэймом. Силуэт крякнул - и нечто острое вонзилось в живот великана. Под шорох быстрых шагов, растворяющихся в подземелье хранилища, торанаш держался за древко копья, влажного и горячего от его собственной крови.
Сердце разрывало грудь. Натыкаясь на деревянные столы, южанин наощупь брел в темноте. По памяти выставил вперед руку и, о чудо, почувствовал грубое горлышко. Быстро перелил вещество в медную колбу. А теперь бежать, бежать, не оглядываясь. Домой, туда, где солнце высоко в зените. У входа раненый страж все еще корчился в огромной луже крови, второго он решил не убивать.
Вдалеке брезжил слабый свет, предрассветная ночь утопала в волчьем вое. Ноги с трудом вспарывали сугробы, тело пронзали ледяные иглы ветра. Торанаши уже были впереди, были они и сзади и везде вокруг. Они передвигались на огромных волкоподобных существах, подстать им самим. Тварям был нипочем метровый слой вездесущей белой преграды и низкие температуры. Человек свернул с земляного вала и съехал вниз, утопая в голосах крепчающей вьюги. Еще немного, и он покинет эту проклятую местность: дальше, через редкий лес, к леднику. А, впрочем, лучше не думать. Просто идти. Идти... Треск. На какое-то мгновение, долю секунды - окружающий мир потерял голос, а сердце пришельца больно ударилось в грудь, болезненно отдавая по всему телу. Если бездну и можно было измерить, то для человека с юга она равнялась двум метрам. Именно столько он летел, дергаясь, в штык-яму. Ровно через столько понял, что останется цел. Глухо ударился о мерзлую землю. Где-то там, наверху, взвизгнула торанашская тварь. "Глупец... Наивность... Гидраргирум... " - мелькало в голове чужака, когда он мучительно переворачивался на спину меж торчащих вверх кольев. Тяжелая поступь вдали становилась все ближе. Лишь пару секунд он наблюдал беснующийся наверху ураган льда, а затем все покрыла огромная тень. Ломая ветки и рыча, псина вместе с наездником провалилась вниз, и вот уже не рычанье, а жалобный скулеж издает ее пасть, клокоча заполняющей глотку кровью. Торанаш тоже был обречен - скользя внутренностями по гладкому дереву, гигант придавил южанина своим телом.
- " ..ою же ловушку", - долетали сверху обрывки хриплого баса - " Позор ". Короткий свист - и ватага дикарей умчалась прочь, в бурлящую мглу тусклого северного утра.
Скрежеща зубами и вбуравливая пальцы в каменную почву, человек все больше и больше начинал волноваться. Еще живой наргал мотал головой и пытался рычать на ползающую совсем рядом добычу. Эхо отчаяния прозвучало внутри южанина, когда он в очередной раз сорвался вниз, но мысли тонули в действиях.. Волк был добит ножом своего же хозяина.. Острое лезвие отлично справлялось и с окровавленными кольями. На тупые стволы теперь можно было ставить ноги, прыжок - и человек погрузился в глубокий снег, разворошенный лапами торанашских ездовых. Затем он прошел насквозь небольшой лес низкорослых деревьев и к вечеру оказался у ледника. Из-за опасности штык-ям он передвигался очень медленно, но здесь их быть не могло, да и преследователи вряд ли зайдут так далеко. Можно было перевести дух и обдумать дальнейший план. Впрочем, все было решено еще той ночью, когда он брел в темноте к двум стражам, сжимая в руках тяжеленный сук. Но мысленно ему необходимо было проходить задуманный путь снова и снова, чтобы поверить, что это возможно. Он сократит путь через ледник, да, там водились белошерстные исполины, охота на которых у торанашей считалась опасной,, но он готов рискнуть своей жизнью ради этого - ради мечты, веры сотен таких же, как он, веры в бессмертие. Ночевать пришлось, зарывшись в снег.
Страшно гудел ветер, сбивая человека с ног. Идти было трудно. Иногда ему казалось, что сзади гонится кто-то ужасный, но, оглядываясь, южанин видел лишь бесконечную белую пустыню, однообразную и безразличную к мольбам блуждающих в ней. Так он шел несколько дней, ночуя посреди ледяного мрака, наедине с вечностью, питаясь украденным куском вяленой оленины, которая хрустела на зубах. Каждый день - по маленькому кусочку, чтобы сохранять пищеварение, но, увы, не силы. Нужно было брести дальше, несмотря на стужу, одиночество и тонкий призрак безумия, сопровождавший его уже которые сутки. Постепенно двигаться становилось все тяжелее, свинцовая дрема медленно и тягуче заполняла каждый его мускул, каждый нерв, фибру души, пока наконец очередным утром он не осознал, что дальше идти не сможет. Это было обычное начало самого пресловутого дня на севере, где-то совсем далеко выл вожак стаи диких наргалов, разве что ветер слегка поутих. "Глотай ее, когда совсем ослабнешь, и твердо держи в голове цель своего путешествия” - вспоминал человек наставления беглого раба, продавшего ему "сушеную жизнь" - тугой перекрут смеси каких-то трав, нарезанный на кусочки и запеченный в хлебе. Одну из таких пилюль южанин и проглотил. Буквально через пару минут чувство тоски растворилось в концентрате этой дряни, а потом исчезло и вовсе. С этого момента он потерял способность трезво оценивать действительность, его сознание помутилось и сузилось до той цели, которую человек ставил перед собой все эти дни: пересечь ледник.
Так весь оставшийся путь превратился в кашу, сплошное месиво из дней и ночей, темных силуэтов далеко на горизонте и звериного воя. Ему хватало воли принимать все новые и новые пилюли, набивать рот снегом и только тогда вновь забываться в тотальной нирване. Уже много раз ледяная пурга вдали желтела и превращалась в струи золотого песка из родных мест, а мрачное небо голубело и наполнялось облачками-парусниками. Все это длилось дня три, пока наконец южанин вновь не протрезвел.
Словно по мановению чьей-то руки, пейзаж перед ним стал черным. Здесь, ближе к лесу, пусть и не глазами, но душой, неким внутренним человеческим компасом чувствовалось приближение весны. Суровое солнце стало закатываться чуть выше на небосвод, тихо падал снег. Некая сила наконец-то нашла путь к его сущности, покой и безразличие стали закрадываться в душу... Должно быть, это пустыня не хотела его отпускать, или же космос возжелал получить обратно частичку себя.
Человек пробил дыру в замерзшем ручье и принялся жадно пить ледяную воду, погружая губы прямо в поток. Мяса при нем больше не было. Затем он устало отполз к ближайшему дереву и, прислонившись спиной, тут же был скован сном без сновидений. Было большой ошибкой вот так лежать посреди леса, полного хищников. К счастью, вышедший из чащи гигантский лось возмущенно всхрапнул, завидев пришельца, и разбудил его.
