Журнал, указка, мел, очки. Глава 15

будет до скончания века. Но женщина запрограммирована, прежде всего, как мать своих, а не чужих детей. А их нет, как нет и мужей, а вместе с этим прискорбным фактом исчезает и сама возможность иметь хоть какую-то личную жизнь.
Школа как сказочный вурдалак высасывает твои силы и поглощает всё время, и чем больше ты в неё вкладываешь, тем больше она с тебя требует. Обязанности размыты, требования чиновников от просвещения заранее не выполнимы, даже если ты будешь работать, позабыв покой и сон двадцать четыре часа в сутки.
Некоторые из педагогов твёрдо уверены, что также должны жить и их ученики.
Учитель начальных классов Эльвира Яковлевна задала детям на осенние каникулы решить сорок восемь примеров.
- А что? – напористо возмутилась она в ответ на жалобы родителей. - Пусть разделят задание на шесть дней и решают каждый день по восемь примеров. Часок и они свободны. Что здесь сложного?
Да ничего.  Кроме того, что ты - идиотка, вообще не имеющая представления о детях, так как у самой их никогда не было. Нормальный ребенок (не свихнувшийся на учебе отличник), едва переступив порог дома в последний день четверти, благополучно закидывает портфель в дальний угол. Всю неделю он активно развлекается, и только накануне  собираясь в школу, озадаченно вспоминает, что оказывается должен решить уйму примеров. Вся семья с руганью на несчастного ребенка и проклятиями в адрес педагога садится за учебники и решает эти проклятущие примеры, чтобы ребенок в первый же день четверти не принес двойки. Вот и всё, чего в лучшем случае добивается педагог. То есть толку от этого задания, как от известного животного молока. Но Эльвира Яковлевна этого упорно не понимает, уже не один десяток поколений детей насилуя столь оригинальным способом.
Но самое страшное, что может постичь школу – это незамужняя директриса. Как правило, эти дамы  полностью лишены  сочувствия к женщинам, у которых болеют дети, и отпроситься у неё в больницу дело заранее обреченное на неудачу. Они не понимают, что такое домашние дела: стирка, уборка, обеды и ужины, и прочие семейные заботы, так как им вполне хватает одной кастрюли борща на неделю. Праздничные дни и воскресенья для таких баб превращаются в кошмар, и они поседели, выдумывая: как бы заставить учителей работать и в выходные? Выдумывают дежурства, внеклассные занятия и экскурсии, норовят заставить учителей торчать в школе до глубокой ночи, загружая кружками и секциями.
Была у нас такая начальница.  Алла Борисовна как-то задержала нас на педсовете на пять часов, нудно объясняя, как правильно заполнять школьный журнал. Она буквально упивалась перечнем наших ошибок, допущенных при ведении этого документа, наверное, лет за пятнадцать. У Аллы Борисовны была тетрадь, где она скрупулезно вела записи о каждом учителе, отмечая все промахи.  Для этой бабы не существовало мелочей, и она описывала в своем кондуите даже неровные складки штор на окнах во время урока.
И вот, сияя от осознания собственной исполнительности и исключительно ответственного подхода к работе, зануда показала свои записи заведующему районо. В том году этот пост занимал умный и адекватный мужик. Тот глянул на неё, на тетрадку, и задал единственный вопрос:
- Зачем это нужно?
- Ну как же, - заволновалась Алла Борисовна, не понимая, почему её не похвалили, - я веду наблюдения с целью улучшения работы школы.
- Если вашего слова недостаточно, чтобы подчиненные исправили ошибки, то вряд ли помогут записи. Судя по количеству  замечаний, вы не имеете никакого авторитета среди подчиненных.
У зануды произошёл нервный срыв, и она скорехонько собралась на пенсию, хотя никто её из школы не гнал. Но идеалы бедной стукачки были поруганы, и сердце не выдержало чёрной неблагодарности со стороны тех, для кого она так старалась.
Сейчас эта баба сидит дома, изредка посещая только кружок вязания при местном ДК. Но как знать, может по-прежнему записывает в очередную черную тетрадь свои наблюдения о соседях, их кошках и собаках. Привычки живучи, и каждый развлекается в меру возможностей.