кто его срубает, а на того, кто проходит мимо с корзиной. Чужим топором ты рубишь камни, а своим пользуешься осторожно. В колчане находятся и жизнь, и смерть. Нож даже в ножнах внушает ужас. Один дурной пальмовый орех портит все орехи. Человек, у которого воняет изо рта, сам того не замечает. Тот, у кого есть задница, не будет смеяться над ветрами другого. Бойся козы, спящей в логове льва. Не надевай чужое ожерелье на свою шею. Глухой не услышит тебя, даже если говорить ему мудрые вещи.
– Сколько ему надо? – старый генерал достал портмоне, туго набитый разноцветными бумагами с портретами.
Удивленный наивности белого человека, местный проводник покачал головой и улыбнулся:
– Он бумажные деньги не признает. Дайте ему любую монету.
Белый генерал удивленно посмотрел на водителя, потом перевел взгляд на короля с копьем и вздохнул:
– Да. Все великие итальянцы высекали свои шедевры из камня и металла. А все великие русские работали только с красками и деревом. Даже этот предпочитает вещи, сделанные в вечной технике.
Глядя на выжженную жестоким солнцем африканскую землю, генерал вспомнил бескрайние заснеженные просторы своей родины. Глядя на молодого водителя, он вспомнил себя в далекие годы, когда был лучшим танцором Преображенского полка. Глядя на черного короля, он вспомнил однажды увиденного им на балу белого царя.
Зимняя хрустальная империя давно разбилась вдребезги. Он положил в розовую негритянскую ладонь ее маленький осколок. Взревел двигатель, и вездеход понесся дальше по выгоревшей саванне. В мчащемся автомобиле старик горестно качал головой.
А король с удивлением рассматривал на своей ладони новую монету, какой у него еще не было. На ней была изображена невиданная птица с двумя головами.
Сев в тени одинокого дерева, он высыпал из плетенной сумки свои сокровища. Все они были из бесконечно далеких удивительных миров.
Профили королей в париках с буклями, нахмуренные лица диктаторов, взмахнувший молотом кузнец, поражающий дракона всадник, птицы, рыбы, осьминоги, черепахи, корабли с надутыми парусами, бабочки с расправленными крыльями, оливковые ветви, виноградная лоза, лилии, перья и розы, разнообразные звезды, сложные узоры, латинские и мальтийские кресты, мечи, весы, якоря, короны, гербы, монограммы и иероглифы. Рог изобилия, наполненный плодами и цветами, ступни ног и кисти рук. Королевская корона и надпись: «Каждый смертен!» Топор и девиз: «Работа, Семья, Родина». Наручники, хищный орел и надпись на ленте: «Свобода превыше всего».
Жужжат зеленые мухи. Они торопливо ходят по черному королевскому телу.
Здесь есть надписи на всех языках. Je maintiendrai. In God We Trast. Viribus unitis. Deusches Reich Kriegsgeld. Diet et mon droit. Gott mit uns! Liberte Egalite Fraternite. Novus ordo seklorum. E pluribus unum. Nemo me impune lacessit. DEI GRATIA! На Бога уповаем. Долг прежде всего. Деньги военного времени. Новый порядок навеки. Свобода, Равенство, Братство. Единство создает силу. Божьей милостью! Не дерзко, не трусливо. Стоящие на плечах гигантов. Никто не тронет меня безнаказанно. Спаситель мира, спаси нас!
***
На далекой окраине грандиозной невиданной прежде по размерам империи наступил вечер пятницы. На улицах южного города прекратилось всякое движение. В это время здесь замирает вся жизнь. Во всех домах стало тихо, к этому моменту хозяйки должны были сделать все свои дела. Вся уборка закончена, вся праздничная пища поставлена в печь и запечатана. Ногти пострижены и сожжены. Теперь все сидят и ждут.
И вот наконец раздается пронзительный крик:
– Иден гыйт ин шул арайн! – бегущие по улице стучат в двери домов. – Иден гыйт!
Это является сигналом, что на небе появилась первая звезда, и что надо торопиться. Распахиваются двери, и все еврейские мужчины спешат встретить субботу в синагоге. По улице торопливо идет толпа от стариков до маленьких мальчиков. Все в лисьих шапках и длинных кафтанах, со спадающими на лицо завитыми пейсами. Проходя через площадь они робко косятся на стоящего на их пути городового.
Русский полицейский высокомерно презирает проходящих мимо жидов в смешных одеждах. На нем самом белый китель, синие шаровары и юфтевые сапоги. На нем серебряная бляха с императорским гербом и личным номером. На нем оранжевые шнуры, драгунская шашка на черной портупее, на поясе висит револьвер в кобуре из глянцевой кожи.
В это время еврейские женщины встречают субботу дома. Они зажгли свечи и ждут возвращения мужчин. В печи стоят запечатанные фаршированная рыба, куриный бульон с лапшой, овощной кугель, сладкий цимес и компот из чернослива. В пятницу надо приготовить всю пищу, в субботу ничего делать нельзя.
С треском горят свечи. На стенах висят амулеты от болезней и от дурного глаза. Весь день помогавшая матери маленькая девочка устало вздыхает. Все семитские черты представлены у нее сверх меры. Огромный нос, толстые губы и оттопыренные уши словно нарочно были созданы такими для осмеяния. Только удивительно роскошные густые волосы.
Обняв ее, мать ласково с сожалением погладила дочку по голове. Выйдя замуж, еврейская женщина обязана навсегда спрятать свои волосы. Она обривает голову и надевает парик из чужих волос.
– Мама, а родиться женщиной плохо?
– Почему? – стыдливо покраснела мать.
– Отец в молитве каждый день благодарит Бога за то, что Он не создал его женщиной.
В тишине трещат горящие свечи. Согласно заповедям халдейских мудрецов раз в месяц женщина становится грязнее свиньи. В течение семи дней, пока жена не очистится, муж избегает смотреть на нее. Он не берет в руки предметы, которые брала она. Он не сядет на то место, где сидела она. Каждый месяц она неделю спит отдельно и ест из особой посуды.
Жизнь правоверного иудея тяжела. Надо строго соблюдать шестьсот тринадцать заповедей, многие из которых ошеломляют своей дикостью и нелепостью. Но его утешает мысль, что еврейский народ прекраснейший из всех. Ведь сказано в Талмуде, что бог любит евреев больше, чем ангелов. И одна еврейская душа приятнее богу, чем все остальные народы вместе взятые.
Мир был создан за семь дней семь тысяч лет назад. Через три тысячи лет после этого от столетнего Авраама и девяностолетней Сары произошел любимый народ. Когда они родили долгожданного сына Исаака, то узнали, что потомков у него будет столько, как песка земного. Устами пророков передано было послание народу израильскому: «Те народы, которые не захотят служить тебе, должны погибнуть, а страны их да будут опустошены. Их цари да будут нянчить тебя, а их жены да будут кормилицами твоими. Они падут ниц перед тобой и будут лизать пыль от ног твоих». Придет время и исполнится мечта о всемирном еврейском Царстве. Засияет над миром шестиконечная звезда на золотом куполе храма Соломонова.
– Бог любит евреев больше, чем ангелов! – сказала мама, поправляя парик.
…Холодным утром туман окутал северный город. Разведены мосты над темной рекой, в которой плещутся тяжелые волны. На острове в центре города в мрачной крепости томятся узники, мечтающие о светлом будущем для всего человечества.
Дворцовая площадь огромна и пустынна. Фасад Главного штаба с Триумфальной аркой является самым длинным в мире. Напротив него стоит грандиозный воздушный Зимний дворец. Посреди площади высится колонна из розового гранита, на вершине которой ангел поражает тяжелым крестом змею. Голова ангела наклонена вниз. Стоящей внизу губастой ушастой носатой девушке видно его красивое строгое лицо. Они долго смотрят друг на друга.
Ровно в назначенный час раздался звонкий цокот. Стук подков становился все громче, и из густого тумана выехала карета. У окна сидел мужчина в фуражке и серой шинели. Она совсем близко увидела его светлые глаза, рыжие бороду и усы.
Это был он. Император и самодержец Всероссийский, Московский, Киевский, Владимирский, Новгородский; царь Казанский, царь Астраханский, царь Польский, царь Сибирский, царь Херсонеса Таврического, царь Грузинский; государь Псковский и великий князь Смоленский, Литовский, Волынский, Подольский и Финляндский; князь Эстляндский, Лифляндский, Курляндский и Семигальский, Самогитский, Белостокский, Корельский, Тверский, Югорский, Пермский, Вятский, Болгарский и иных; государь и великий князь Новагорода низовския земли́, Черниговский, Рязанский, Полотский, Ростовский, Ярославский, Белозерский, Удорский, Обдорский, Кондийский, Витебский, Мстиславский и всея северныя страны́ повелитель; и государь Иверския, Карталинския и Кабардинския земли́ и области Арменския; Черкасских и Горских князей и иных наследный государь и обладатель, государь Туркестанский; наследник Норвежский, герцог Шлезвиг-Голштейнский, Стормарнский, Дитмарсенский и Ольденбургский и прочая, и прочая, и прочая.
Посмотрев на смешную еврейку, государь невольно улыбнулся. Сидя прямо и вытянув руки с поводьями, важный кучер не удостоил ее взглядом, и только кони с присущей животным интуицией испуганно покосились на нее.
Мечта о справедливом для всех царстве трудящихся была прекрасна. Еврейка зажмурила глаза и бросила под колеса проезжавшей кареты самодельную бомбу.
Стук подков удалялся, карета снова исчезла в тумане. Белого царя быстро уносили орловские рысаки. Изготовленная в подпольной мастерской пироксилиновая бомба не взорвалась и не погубила тирана. Она подняла ее, положила обратно в сумку и быстро пошла прочь.
Основателем шведской королевской династии был французский революционер Жан-Батист Бернадот. Он начал свою карьеру солдатом пехотного полка и ему понадобилось восемь лет, чтобы получить звание сержанта. Потом грянула французская революция, которая сделала его маршалом. Он умер королем Швеции и Норвегии, которыми правил больше тридцати лет под именем Карла XIV Юхана. Когда он скончался, то к величайшему конфузу всего шведского двора при бальзамировании на его теле обнаружили татуировку: «Смерть королям!»
***
Ее комната всегда полна цветов. На столе много писем, фотографий и детских рисунков. Над диваном висит картина «Сон Пресвятой Богородицы», которую освещает электрическая лампа. В это время девочки всегда занимаются музыкой, и поэтому из глубины дворца доносятся звуки рояля.
Пышнотелая беременная русская немка со множеством имен Алиса Виктория Елена Луиза Беатриса Гессен-Дармштадская Александра Федоровна Романова полулежала на диване. На ней было синее бархатное платье, неизменное жемчужное ожерелье на большой груди.
– Our old man! – улыбнулась она.
– Mes enfants… – поклонился старик Фредерикс.
У ее ног лежал терьер Эра с такими же печальными глазами, как и у самой государыни. Врачи запретили ей рожать, но все понимали, что империи нужен наследник.
– Граф, кто-то из моих девиц проболтался, что она получит фрейлинский шифр. Бедная девочка, наверное, всю ночь проплачет. Нельзя ли прямо сейчас послать к ней скорохода с шифром? Я не хотела бы, чтобы она промучилась до утра.
Первый министр снова поклонился и вышел. У дверей в царские покои стояли арапы в белых чалмах и красных рейтузах. По залам дворца тихо передвигались лакеи и скороходы, одетые в шитые золотом кафтаны и шляпы с перьями.
Сидя на диване, государыня вышивала вместе с княжной Орбельяни, с которой
