что детям кажется ненужным, то что они без всякого сожаления могут выбросить… Ага, вот выйду на пенсию, оставлю им квартиру с новой мебелью и уеду в деревню… Не веришь? Не привыкну - без удобств?.. (Хмыкнула.) Ха-ха! Но зато со мной будет моё… моё привычное, моё, наполненное прошлым, которое и даёт мне ощущение жизни, а не эти новые красивые вещи, которые предлагают дети… (Горестно усмехнулась.) Неживые они, холодные. И уже не успею наполнить их греющим воспоминанием, не успею. Да и не хочу, а поэтому уеду к привычному, родному… Улыбаешься? Не веришь и осуждаешь? А ты не торопись, может еще и хвалить станешь, когда… (Пальцем погладила диктофон.) А вот, послушай моё… после того, как спасла от детей и напольную вазу, которую тоже хотели… (Включила, и я услышала.)
«Я помню. И было это в девяносто первом. Тридцать первого падал и падал снежок, к вечеру подморозило. Со двора Юра принёс несколько еловых веток, дочка поставила их в напольную вазу, повесила игрушки и сразу запахло елью, стало уютно. Потом дети накрывали на стол, а я сидела в уголке дивана и мне не хотелось даже пошевелиться. И потому, что устала от хлопот на кухне. Но сидела и радовалась: как же здорово, что за полтора месяца до Нового года удалось кое-чего натаскать и теперь даже перед голодной Россией неудобно. Вчера-то захожу в магазин, а на прилавках - ни-фи-га! Совсем пусто. Только на одном лежат пачки сухой горчицы, еще какие-то приправы да мороженое фруктовое. Ближе к полуночи выпили за прошедший год, встретили Новый. Наш старенький телевизор работал хорошо и шел совсем неплохой концерт. Ну, что еще человеку надо? Да и утро за окном вспыхнуло с чистым, не истоптанным снежком и я с час бродила по соседним, почти деревенским улочкам, с моим черным котом Найсом за пазухой. «Жизнь прекрасна!» Кажется, так называется итальянский фильм, который идёт в кинотеатре.»
(Выключила диктофон, растроганно улыбнулась.) Ну и как тебе моё бормотанье?
И Дина уехала в деревню, которая была в тридцати километрах от города. Правда, вначале взяла отпуск, чтобы ухаживать за инсультной матерью, а когда та умерла, то продлила его за свой счет, а потом так и не возвратилась в свою квартиру, - медики везде нужны и к ней сразу потянулись люди со своими «болячками». Иногда она звонила мне и из наших диалогов я поняла, что ей нравится быть нужной именно этой горстке людей, не чаявших в ней души.
Какое-то время спустя, я съездила к ней. Была ранняя осень. Мы сидели на крылечке с традиционными лавками по бокам от входной двери, перед нами, на низком столике, сооруженном Диной из двух дощечек, чуть слышно шумел самовар и стоял тот самый керамический чайник с чашками, который дети предлагали куда-либо «определить».
И пахло дымком от осенних костров, стайка берёз напротив домика, утратив девственно-зелёную яркость листвы, уже вплетала в косы золотистые пряди... И было так тихо! Лишь иногда с конца улицы долетали возгласы играющих ребятишек, мычанье коров, тявканье собак, крики петухов. Я смотрела на мою подругу и видела: да, что-то изменилось в ней. Но что? Не понять. Но будто образовалась вокруг неё некая исходящая тёплая аура, лучи которой не только не проникали в меня, но вроде бы и разъединяли нас. Почему? Ведь так хотелось, впитав их, понять теперешнюю душу Дины! Да и не только понять, но и перенять её тихую успокоенность... Да, да, именно успокоенность появилась в ней! И та самая, которая непременно тает, размывается там, в большом шумном городе, среди спешащих, страждущих чего-то большего, людей... И в который я должна возвратиться.
*Демократ - Сторонник демократии, те, кто придерживается образа жизни, свойственного широким слоям.
*Перестройка - Масштабные перемены в идеологии, экономической и политической жизни СССР во второй половине 1980-х годов.
*ГАИ – Госавтоинспекция.
