Голоса эпох.

Просто диву даюсь, сколько же затерянных во временах прекрасных изданий и не менее очаровательных писателей. Имена творцов покрыты грязью и мраком. Не оставив следа ушли в забвение вместе с опиумной эпохой, а строки их все еще дышат. Это завораживает и волнует. Их дряхлые книги превращаются в прах вслед за прародителями. Хранятся в единичных экземплярах на дальних полках в библиотеках университетов, спрятанные подальше от читательских глаз. Они прячутся там от губительного дневного света и тихонько дышат. Ты можешь даже услышать это, подойдя поближе. Не обманись! Это не шелест страниц. Это опиумные голоса прошлого. Черно-белые миражи. И вот, эти пыльные фолианты затаившись, словно пауки, выжидают свою невинную добычу, растерявшегося в таком разнообразии познаний студента. Почуяв его приближение, горячую кровь в жилах, они оживают. Их голоса крепнут. Они призывают невинное дитя. Шепчут порочные откровения, ввергают в сомнения. Их голоса все громче и сладострастнее. Все новые и новые истины льют в чудные уши.
Куда же делась твоя мораль юноша? Где твоя горячность натуры? Что это за блеск появился в светлых глазах? Что за лед сковал их? Тебя разъедает алчность. Ты стал порочен и нечестив. Совсем как прародители тех замшелых изданий, что держишь ты в своих изумительных бледных руках. Что за мысли в кудрявой голове? Этот холод и чувственность в голосе ввергают в безумие твоих друзей. Они слушают твои речи. Ужасаются и трепещут. Твои рабы. Твои любовники. Совсем недавно ты стал записывать свои, пропитанные ядом речи. Твои книги истекают черным зловонием. Они прекрасны как перья с ангельских крыльев! Как змеиные раздвоенные языки! Они страшны и непонятны. В них магия и магнетизм. Они притягивают. Они дразнят. Они ввергают в замешательство и повергают в безумие. Твои читатели. Твои рабы. Твои любовники. Но ты не вечен, мой Проклятый поэт. Твое перо будет надломленно, а мысли развеются под напором душевной болезни. И ты уйдешь в небытие. Тебе будут поклоняться лишь черви в твоем вспухшем, мягком теле, наполненном трупными соками. А строки твои и после кончины от петли, будут жить. Будут дышать за тебя. Будут ждать невинную кровь, спрятанные от глаз читателей во мраке библиотечных стен.