девять вечера прибежала жена друга Василия, с кем муж уехал на рыбалку, и сообщила, что мой Саша… утонул! До меня не сразу дошел смысл сказанных слов, до последнего не верила, что жизнь Саши так нелепо может оборваться, ведь муж был таким шустрым, жизнелюбивым, хорошо плавал. У меня в голове помутилось, и я, скорее всего, упала в глубокий обморок. А ведь в ночь перед гибелью мужа мне приснился странный сон, который, как оказалось, был вещим. Сплю и вижу, что напекла я пирогов и стала раскладывать их на столе в коридоре, у газовой плиты, накрыла их полотенцем. Потом зашла в комнату и слышу, как бабка Авдотья наговаривает воду в стакане над моими пирогами. Резко открываю дверь и говорю ей: «Что, ведьма?» А она такая страшная, глаза чёрные, колючие, не обращая на меня внимания, набирает в рот наговоренную воду и выплевывает её на пироги. Потом уходит в комнату, а я стою и думаю, что же делать теперь с выпечкой. Тут заходит Саша, вернувшись из поездки. Обрадовался мне, говорит: «Ты пироги напекла, родная?» И не успеваю я предупредить его, а муж уже ест пирог. И вдруг становится ни живой, ни мертвый, а какой-то невменяемый. Саша меня не слышит, не видит. Я его трясу, а он не реагирует. Тут я вбегаю в комнату и кричу бабке: «Что же ты наделала?!» – а потом очнулась ото сна, не понимая, где явь, а где сновидение, долго прихожу в себя.
И конечно, смерть моего мужа я связываю с бабкой Авдотьей. Только на ее совести его гибель. Есть у меня мысль, что заговор произошёл еще в день сватовства. Когда мы с Сашей сбежали от застолья, решив пойти на речку, уже смеркалось, и он, скорей всего, первым наступил на сухие цветы и пнул тыкву. Не просто так лежали у калитки те засохшие, мёртвые цветы…
Так мы и остались с сыночком одни. Сыночку маленькому было всего три года, но он хорошо понимал, что папы больше нет, что он умер. И держался мой сынок как настоящий мужчина: переживал за меня, беспокоился, когда я кричала по ночам…
Валентина вздохнула и посмотрела на ведунью Марию, а та покачала головой.
- Да, девонька, не повезло тебе с родственниками. Да и не Авдотья она вовсе. Имя сменила после войны. И муж у неё пострадал за грехи. Решил загулять с молодыми девками, так она сделала приворот, но расплатился за него сам же муж. Упало дерево на Данилу и размозжило ногу – пришлось отнять.
- Нет, вы ошибаетесь. Деда зовут Михаилом, - замахала головой Валентина.
- Это ты об этом знаешь, да все вокруг. На самом деле Авдотья в прошлом Антонина, а дед был не Михаилом, а Данилой. Сотрудничал исподтишка с немцами во время оккупации, так потом пришлось заметать следы – менять имя и место проживания. Также ходит молва о нечистой силе в тех краях, где жили твои родственнички.
- Да, знаю! – вскрикнула Валентина. – Меня в детстве одной историей напугали дети!
- Даже догадываюсь, какой... Так вот хочу сказать, что, в отличие от финала той байки, в жизни пострадавшая сторона не Антонина, а именно Данила. Это она своими колдовскими заговорами в свое время присушила сердце молодого парня. Я потом расскажу тебе давнюю историю, а сейчас надо попытаться снять с тебя порчу, девонька. Теперь я знаю имя твоего врага. Садись удобнее – попробуем избавиться от заклятия, – сказала ведунья Мария.
Она ласково провела по волосам Валентины. Зажгла свечу и прочла молитву перед обрядом, слова которой также повторила Валентина. Женщина закрыла глаза и почувствовала, как тепло побежало от макушки по всему телу, спускаясь к ногам. Слова ведуньи начали вгонять Валентину в транс: «Словом крепким, зароком древним, родовой силой. Лейся воск, теки, растекайся, пагубного дела хватайся. Есть гора высокая, на горе стоит истукан медный, под той горой огонь горит, пылает, наговор сжигает. Не пристают к истукану лихие слова, лихие дела, все жжет, прожигает полымя огня. Воск тает, воск льется, энергия злая изведется. Аминь».
