детьми, работала бухгалтером и была хорошо обеспечена. Миша ей очень нравился, но менять в своей жизни она пока ничего не хоте¬ла.
Под конец вечера наше воз¬буждение немного улеглось. Женя спел романс и песню, Алла пыталась подпевать, у нее был хороший голос. Миша предложил им небольшую репетицию, и они ушли на кухню. Потом спели на два голоса «Светит месяц», «В низенькой светелке», потом Алла спела одна «Степь, да степь кругом» и романс «Под лаской плюше¬вого пледа» и заслужила бур¬ные аплодисменты. Они еще пели, Миша расчувствовался, звал Женю в Крым, а Аллу - замуж, предлагал ей свою жизнь, а Жене - свою маши¬ну,
В прихожей мы все долго целовались на прощание, но так и не простились, они пошли нас провожать, и мы пешком дошли до самой ав¬тостанции. У нас было очень светло и радостно на душе, мы всю дорогу держались за руки.
Утром мы с Женей просну¬лись поздно и сразу после завтрака отправились на пляж. Вода потеплела, и я смогла, наконец, искупаться, Мы вместе вошли в воду, не¬много поплавали, потом Женя предложил плыть к буйкам. Всю дистанцию я преодолела хорошим «кролем», и очень старалась, Он отстал метров на двадцать, хотя тоже ста¬рался,
-Я подумал, - сказал он, когда отдышался, - что ты несешься верхом на дельфине. А может, сбылся твой сон? Можно потрогать твой русалочий хвост?
Я поцеловала его в мокрую щеку.
-Ты тоже молодец. А это - мой маленький реванш. И я рассказала ему, как злилась на него в первый день.
К пятнице у Евгения все было готово к предстоящей акции. Мои попытки отговорить его, или хотя бы принять мою помощь были отвергнуты ко¬ротко и жестко. Накануне он пригнал Мишину «Ладу», а пе¬ред отъездом передал мне пакет для Миши, в котором были записка и деньги.
Евгений распорядился пере¬дать пакет в понедельник, если не вернется до обеда. Мне лишь удалось взять с него сло¬во, что он все подробно мне расскажет,
В субботу на рассвете Евге¬ний уехал в Симферополь. Всю субботу я не находила себе места и почти не отходила от окна. Я знала, что Евгений на¬меревается проникнуть в квар¬тиру этого Вадима, желательно в его отсутствие, поискать ка¬кой-нибудь компромат на него, дождаться его возвращения и «набить морду». К вечеру мое воображение разыгралось и услужливо рисовало мне ужас¬ные картины. Я гнала от себя свои чудовищные мысли, но они все лезли мне в голову, доводили меня едва ли не до истерики. Господи! Как дорог мне был этот человек! Я обе¬щала себе, что сохраню ему верность до самой смерти. Стемнело, я все сидела у окна, напряженно следя за светом фар каждой проезжающей ма¬шины.
После часа ночи я уже не могла оставаться в квартире, я вышла и бродила вокруг дома, как привидение. Все мое сущес¬тво тянулось к Евгению, а я пе¬ребирала в памяти события всей своей жизни, которые казались мне теперь такими ничтожными. Господи, не допусти, чтобы все это закончилось, позволь мне хотя бы родить сына от него, - взывала я. Я назначила себе время, когда вернусь в дом. «Вот до двух часов здесь подож¬ду и вернусь в дом... Нет, до трех часов буду ждать». В четыре утра я уже сильно продрогла, и решила через пятнадцать минут уйти в дом.
Из-за соседнего дома на большой скорости вылетела машина, ослепив меня фарами, и резко затормозила рядом со мной. Из нее выскочил Женька, негодяй, и схватил меня в объ¬ятия.
- Ты что тут делаешь?
- Мусор выносила, - меня всю трясло.
- Да ты вся как ледышка, пойдем в дом!
Он все понял, посмотрел на меня долгим оценивающим взглядом, достал две рюмки и налил в них до самого верха.
-Я думаю, Валя, тебе следу¬ет выпить, Да и мне не поме¬шает.
Я одним глотком опустошила рюмку.
Теплая волна прокатилась по всему телу, прогоняя озноб. Наши глаза цепко держали друг друга, в голове вертелась фраза, как будто бы, совсем без эмоций: «Живой, невреди¬мый, живой...»!
И он рассказал мне неверо¬ятную историю;
«Я приехал к его дому без двадцати восемь, его джип стоял под окнами. Около деся¬ти он вышел и колесил по го¬роду до двух часов. Как здоро¬во, что я был на машине! Он побывал на автостоянке и в автомагазине, которые, как потом выяснилось, принадле¬жали ему. Еще он побывал в ресторане и в администрации рынка. Потом он зашел в про¬довольственный магазин, я остановился прямо перед вит-риной, и видел, что он купил хлеб, батон колбасы и мине¬ральную воду. Потом он поехал на окраину, там были располо¬жены старые гаражи, В один из них он вошел, пробыл в нем минут пятнадцать, потом запер дверь и поехал к себе домой. Я ждал, когда он снова выйдет, и, вдруг, меня насторожило одно обстоятельство: Я точно помнил, что когда он входил в подъезд, в руках у него ничего не было. Куда же девался па¬кет, который он вынес из про¬довольственного магазина? Он мог, конечно, остаться в маши¬не, но, мне казалось, что с этим пакетом он входил в га¬раж. Я надел очки и шляпу и, не спеша, про¬шел мимо его машины. В ма¬шине пакета не было. Я решил ехать обратно к гаражу. В гара¬же он мог держать собаку, но зачем тогда хлеб и минераль¬ная вода? Здесь была какая-то загадка.
Я подергал дверь, надеясь все же услышать соба¬чий лай. Ни звука, На двери был навесной замок, взломать который можно было без осо¬бого труда, но я понял, что внутри есть мощная гаражная задвижка, которая открывается специальным ключом. Такая кустарная система замка мне была известна, Мне потребо¬вался час, чтобы на свалке найти подходящие детали и смастерить ключ. В гараже был подвал, и на нем тоже был за¬мок, с которым я, в конце концов, справился, Я уже ожи¬дал увидеть нечто подобное. Найдя выключатель, и включив свет, я увидел испуганный де¬тский взгляд! Это была девочка лет восьми. Она была привяза¬на к стулу, а рот заклеен скот¬чем. Ну что рассказывать, как мог, я ее успокоил, освободил, пригласил в машину. Она меня очень боялась, пришлось ска¬зать, что я из милиции, что вся милиция ищет ее, но она мне не очень-то поверила и в ма¬шину садиться не хотела. Тогда я сел за руль и сказал ей, что она может сесть в машину или идти пешком, а я уезжаю. Тогда она села на заднее сиде¬нье, но дверь не захлопнула, держала в руках. Мы, не спеша, доехали почти до центра, и лишь тогда она немного успо¬коилась и захлопнула дверь. Я спросил, куда ее везти, в ми¬лицию или домой. Она немного поколебалась и стала показы¬вать дорогу к дому. Я спросил, сколько она просидела в под¬вале.
- Очень долго.
- А как ты туда попала?
- Я шла из школы…
- Сегодня?
- В четверг. Подъехал дядя на машине, сказал, что мой папа попал в аварию, и мне нужно ехать к нему. Я села в машину, и мы приехали к этим гаражам..., - и она расплака¬лась.
Мы подъехали к ее дому, поднялись на второй этаж. Девочка позвонила в дверь, и тут сзади возник здоровенный парень. Дверь открылась, и девочка бросилась к отцу. А меня легонько подтолкнули сзади, пришлось тоже войти.
-Папа, он меня связал, он держал меня в подвале, - ло¬потала девочка.
Я встретился глазами с от¬цом и прочитал там приговор.
Меня крепко взяли за руку. Когда мы протискивались мимо отца и дочери, девочка сказала:
-А этот дядя меня нашел, он из милиции.
Меня тут же отпустили. Я попал в очень богатую квартиру. Через минуту в комнату зашел отец, мужчина лет пятидесяти пяти.
-Рассказывайте, что произошло, - велел он.
Я начал издалека, но он перебил:
-Подробности потом, сейчас коротко, - кто, где.
Я назвал фамилию Вадима и его адрес.
-Мне нужно позвонить
Через пять минут он вернулся.
-Кто вы?
Я сказал, что моряк, показал удостоверение.
Хорошо. Сейчас мои парни едут к нему. Вам придется подождать, так что теперь можете рассказать все подробно
Я вкратце рассказал ему всю историю. Он пожал мне руку:
-Меня зовут Рустам Ибрагимович, теперь я ваш должник.
Он извинился, и ушел к дочери. Мне принесли коньяк, кофе, фрукты. Парень пригубил рюмку только из вежливости, зато я себя не стал ограничивать. Я спросил, к кому я попал. С кавказским акцентом он сказал, что я попал к большому человеку, к «хозяину». Хозяину чего, мне так и не удалось выяснить. Парень был неразговорчив.
Я спросил, что теперь будет с Вадимом.
-Этой гнидэ канэц!
-Его прикончат?
-Нэт. Хозяин – татарын. Мудрый татарын. Скорее висэго он сдэлает из нэго инвалида – настоящего инвалида, и он будет работать на хозяина нищим на рынкэ.
Я подумал, что Вадиму здорово не повезло. Если бы мой план удался, он отделался бы разбитой мордой.
Примерно через час в комнату вошел «мудрый татарин», и сказал, что Вадима везут сюда.
-Вы не боитесь посмотреть ему в глаза, после всего, что произошло?
Я сказал, что для этого и приехал в Крым.
-Хорошо. Сколько он вам должен?
Я ответил.
-Рафик, посчитай.
Рафик наморщил лоб, потом взял со стола калькулятор.
-Тридцат восэм тысач.
-Тамара!
В дверях возникла восточная женщина.
-Принеси пятьдесят тысяч зелеными.
Вернулась она с пятью тугими пачками.
-Положи их в сумку.
-У нас тут своя арифметика, - сказал он, когда женщина ушла. – И немного от меня. Благодарить не нужно, за все платит ваш недруг, а я по-прежнему ваш должник. Я могу предложить вам работу, хорошую работу. Можете думать до осени. И еще. Вот вам телефон. Если будут затруднения, любые, позвоните. Для вас меня всегда найдут.
Тут раздался звонок в дверь. Рафик пошел открывать, я встал.
Они его хорошо отделали, я бы так не смог. Его было трудно узнать, однако меня он узнал сразу.
-Ты!
-Я же обещал, что достану. А за последние грехи перед отцом ответишь.
Его увели.
-Евгений Матвеевич, у нас сегодня большая радость. Я не знаю, чего ожидать от таких подонков. Он хотел потребовать выкуп, но ведь дочь видела его лицо. Если бы не ваше вмешательство… это моя единственная дочь, мой единственный ребенок. У нас заказан ресторан, я вас прошу разделить с нами нашу радость.
Вот поэтому я и приехал так поздно», - закончил свой рассказ Евгений.
Пошло несколько дней. Мы проводили вместе много времени. Евгений подарил мне роскошный янтарный гарнитур, который идеально гармонировал с моими волосами.
До конца моего отпуска оставалось меньше недели. Можно было оттягивать разговор до последнего дня, но я уже устала от этого молчания, и решила, что разговор состоится завтра. Вечером я сослалась на головную боль, и отправила его домой. После его ухода голова действительно разболелась. Я провела ужасную ночь с этой болью, с болью в сердце, и с кошмарами. Утром я была вся на нервах, как будто все мои рецепторы вышли наружу. Я не знала, чем занять свои руки, и чувствовала себя отвратительно.
Евгений пришел перед обедом с какими-то планами, но что-то заметил в моем лице и притих.
-Ты хочешь мне что-то сказать?
-Да, Евгений. Скоро я должна уехать. Спасибо, что ты меня не спрашивал, но пришло время сказать, что у меня есть муж.
Он побледнел, и молча смотрел на меня. Потом сказал изменившимся голосом:
-Я догадывался.
В комнате вдруг стало невыносимо душно и неуютно, мы стояли друг против друга, и я чувствовала, как между нами вырастает прозрачная непреодолимая стена. Это внезапное отчуждение меня ошеломило. Мозг отказывался работать, язык отказывался повиноваться. Я не помнила слов и жестов, я только чувствовала, как растет и ширится эта отвратительная стена. Я уже не могла выносить его присутствие, мне хотелось, чтобы он ушел. Он опустил глаза.
-Мне можно будет тебя проводить?
Я представила аэропорт, нас, разделенных этой
