Посвящается Ювачёву
Cемёнов проснулся, обиделся на жизнь и не пошёл на работу. «Нахнадо, - подумал Семёнов. – Самый здоровый, что ли. Скажу, что заболел».
Семёнов включил телек. По телеку какой-то долдон рассказывал про полёт на Марс. Семёнов поднялся с койки и посмотрелся в зеркало. «Нормально, - сообщил Семёнов отражению. – Чем я хуже других».
Семёнов позвонил в ЦУП. В ЦУПе ответили кратко и содержательно. «Не туда обратился, - сообразил Семёнов. – Надо у Бобра спросить».
Бобёр жил этажом ниже, дверь у него всегда была не заперта.
- Слышь, Бобёр! – сказал Семёнов, войдя не постучавшись. – Ты не знаешь, где для полёта на Марс готовят?
Бобёр стоял на голове и дышал животом. Он величественно помолчал и произнёс:
- В Бангкоке.
- Почему в Бангкоке? – удивился Семёнов.
- В Тибете нельзя. Его китайские войска оккупировали, – Бобёр изогнулся как змей Кундалини. – Запретная зона.
- А-а-а-а… - сказал Семёнов и вернулся домой.
«Не с того начинаю! - Семёнов гордо поднял подбородок. – Там уже подготовленных берут. Надо самостоятельно тренироваться».
Семёнов походил по комнате, затем стал бегать и подпрыгивать. На сто пятьдесят девятой попытке Семёнову показалось, что он завис возле люстры. «Это хорошо, - успокоился Семёнов. – Курочка, как говорится, по зёрнышку. Так к невесомости привыкну».
«Надо бы пожрать!» Семёнов сварил овсяную кашу, выдавил из тюбика зубную пасту и шприцом загнал кашу в тюбик. Семёнов позволил себе слабинку, сделал крепкий кофе и закусил кашей из тюбика. Овсянка имела очевидный ментоловый привкус.
«А кому сейчас легко! – смирился Семёнов. – Страна переживает трудные времена».
После обеда прыгалось не так бойко, в невесомости Семенову больше зависнуть не удалось.
Семёнов позвонил подруге. Подруга сказала: «Мяу!» «Нахнадо! – передумал Семенов. – К воздержанию надо привыкать. Однако следует завершить земные дела».
Семёнов сел за стол и от руки написал заявление: «В связи с подготовкой к полёту на Марс прошу уволить меня по собственному желанию».
«Почтой отправлю, - не стал миндальничать Семёнов. – Некогда мне теперь туда-сюда разъезжать».
Семёнов оделся и пошёл на почту. На лавочке возле подъезда сидел Кучерявый Джо. Семёнов сел рядом.
- На Марс улетаю. Может, и не свидимся никогда.
Кучерявый Джо всхлипнул, снял ботинок, почесал грязную пятку и напутствовал:
- Пребывая в безвоздушном пространстве, друг, ты должен помнить, что переменчивость сознания не есть возврат к истокам и не может служить предикатом… Дай «чирик», выпить охота!
- На! – Семёнов достал из кошелька «косарь» и вручил Кучерявому. – Мне теперь деньги ни к чему.
Мимо в одних трусах пробежал Бобёр.
«Йог!» - порадовался за соседа Семёнов и плюнул на снег.
Остаток дня Семёнов исступленно скакал по комнате, взлетая и падая. К ночи Семёнов взмыл над шкафом и смахнул тапком пыль. «Грязновато всё же у меня!» - непонятно перед кем извинился Семёнов. Перед сном Семёнову привиделась зеленая цаца. Семёнов громко пукнул. Цаца исчезла. Семенов заснул.
Утром Семёнова охватила паника: «Я же марсианского языка не знаю. Не отберут меня в полёт». Семёнов лихорадочно поискал в квартире словарь. Словаря не было.
«Иконку с собой возьму, - решил Семёнов. – Иконка, она в любом деле поможет».
Семёнов посмотрел в правый угол. Иконки в квартире тоже не было. Семёнов сел на табурет и задумался.
В дверь позвонили. Семёнов открыл. На пороге стоял Кучерявый Джо.
- Как хорошо, что ты ещё не улетел, - сказал Кучерявый. – Передашь гостинец?! – Он протянул Семёнову учебник геометрии.
- Зачем? – спросил Семенов.
- Я всё равно пропью, - сказал Кучерявый. – А им может пригодиться.
- Не боись! – твёрдо пообещал Семёнов. – Передам. Зуб даю!
«Подготовлю вещи первой необходимости», – спохватился Семёнов, отыскал в шкафу чистую тряпицу и завернул в неё хозяйственное мыло, иголку с ниткой и алюминиевую кружку, привезённую из пешего похода по берегам Байкала. «Сменные носки брать не буду, ракета, возможно, страдает перегрузкой».
Семёнов походил по комнате. Парить сегодня не хотелось. «Что-то не так, - продолжал нервничать Семёнов. – Чего-то не хватает в моём страстном стремлении через тернии к звёздам».
Семёнов посмотрел на настенные часы. Стрелка часов показалась Семёнову слишком прямой. Семёнов взял плоскогубцы и изогнул стрелку как турецкий ятаган. «Вот так лучше, - удовлетворился Семёнов. – Интересно, к Луне будем подлетать?»
Семёнов выглянул в окно. Бобёр висел на турнике, изображая распускающийся лотос.
- Ау, люди! – крикнул Семёнов на весь город. – Я улетаю на Марс.
С улицы ответили матерно и неприветливо.
«Приму ванну, - вздохнул Семёнов. – Надо помыться перед дальней дорогой». Проходя в ванную, Семёнов споткнулся о рукоятку мотора довоенного автомобиля, случайно найденную на свалке.
Лёжа в мыльной воде, Семёнову неожиданно стало тоскливо. «Ведь не вернусь, - взгрустнул Семёнов. – Не увижу больше родные лица». Семёнов нырнул под воду и побыл немного ихтиандром.
Семёнов вытерся полотенцем, высморкался от души, вытянулся по стойке «смирно» и торжественно поклялся: «Вступая в ряды первопроходцев далёких миров, обещаю мужественно преодолевать все возникающие препятствия, без страха и стыда сносить все невзгоды и лишения!..» Семёнов хотел добавить еще что-нибудь значительное, но других слов не нашлось.
Семёнов вышел в центр комнаты, поясно поклонился телевизору, воткнул рукоятку от мотора в жопу и наконец-то почувствовал себя космонавтом.
