История меняет лицо действительности. Это факт. Обратной стороной данного факта является то, что действительность, которой мы живем сегодня, в данный момент, через какое- то время неизбежно станет историей, и мы так же неизбежно будем вспоминать лицо нынешней действительности. Ничего мудреного в этом умозаключении нет и чтобы дойти до него головой, достаточно лишь усадить свое тело на скамейку где-нибудь в тихом безлюдном парке и взглянуть с этой скамейки на жизнь как на протекающую мимо речку.
К своим шестидесяти годам Виктор Петрович чувствовал, что получает удовольствие от такого занятия, как созерцание реки жизни в виде чужой суеты, озабоченных лиц, торопливо снующих фигур, которые он мог прекрасно наблюдать со своей удобной скамьи в городском парке. Неудивительно, что на этой скамейке ему пришла в голову мысль о взаимосвязи вечной истории и сиюминутной действительности.
Да, - подумалось ему. - История – это действительность в прошлом, а чем сильна действительность, становясь прошлым? Она сильна нашей памятью. Но действительность - прошлая ли, настоящая ли, она запоминается еще и традициями, в которых развивается и которые входят в привычки людей, формируя их образ жизни. История не щадит действительность, - продолжал разматывать Виктор Петрович нить плавно текущих мыслей. - Но традиции? В силах ли история перекраивать людские традиции?
Вот так неожиданно получилось, что мысли Виктора Петровича о месте действительности в истории перешли к мыслям о силе традиций, а те в свою очередь повергли его в пучину воспоминаний о его первом опыте знакомства с чужими традициями в далекой юности…
Случилось это в середине семидесятых годов прошлого века, то есть, во времена для многих современников неведомые, а для других – забытые. Времена те были совсем другой исторической действительности, имевшей иной фон жизни. Это сейчас фоном жизни являются отношения, где с одной стороны ГОСПОДА - ХОЗЯЕВА, а с другой стороны – РОССИЯНЕ. В те давние времена жизнь протекала на фоне иных отношений: НАЧАЛЬНИКИ-ПОДЧИНЕННЫЕ, и на этом фоне, как на фартуке домохозяйки, висел плакат: ДРУЗЬЯ – ТОВАРИЩИ. Вот на этом фоне жизни рос и радовался жизни Витюха тех лет. Виктор Петрович до сих пор помнил свою детскую радость в момент пробуждения. Он просыпался по утрам, и в голове его вместе с ним просыпалась радостная мысль о том, что он родился и живет в такой прекрасной стране, самой лучшей в мире, а не в этой жуткой и страшной Америке, о которой столько говорят по радио. Витюха покидал свою кровать и вместе с этой радостной мыслью выбегал туда, на улицу, где друзья, где столько дел, что до вечера домой не попасть. Он был благодарен своим родителям, а в их лице и своей судьбе, что живет в такой стране, и чувство это за годы жизни не разъела ни газетная ржавчина, ни телевизионные помои.
Когда школьные годы Витюхи закончились, он уехал из своего городка поступать в институт. Город, куда он приехал, был большой, портовый и всем отличался от его городка, начиная размерами и заканчивая нравами жизни. До экзаменов Витька жил у сестры матери, тети Нины, муж которой был моряком. Дядя Боря, так его звал Витюха, был огромного роста, широколицый, этакий ходячий шкаф с руками и ногами. В то время он пришел из рейса и никак не мог обойтись без того, о чем долгое время тосковал вдали от родных берегов. Дядя Боря был любителем русской бани. Для Витьки это было пустым звуком – любитель бани, поэтому он понятия не имел о том, что кроется за этим званием и с чем это связано, не говоря о каких –то традициях.
Дядя Боря был мужик общительный, компанейский и его устрашающе – внушительный вид не производил отталкивающего впечатления, украшенный добродушной улыбкой от уха до уха в любое время дня. В силу своей сангвинической натуры дядя Боря не мог пойти в баню один, поэтому Витюха самым естественным образом оказался втянутым в знакомство с традициями, превращавшими на Руси с древних времен посещение бани в настоящий ритуал.
В отличие от Витюхи, тетя Нина хорошо знала укоренившиеся традиции своего мужа. Через несколько дней после его возвращения из рейса все было готово для похода в баню. В коридоре на полу стояла хозяйственная сумка с банными принадлежностями, украшенная сверху завернутым в газету дубовым веником. Рядом с сумкой, поблескивая стеклянными боками, в авоське - сетке стояли три пустых трехлитровых банки с полиэтиленовыми крышками, вид которых вызвал у Витьки недоумение: неужели в баню придется тащить свою воду? Но Витьке не потребовалось торопить события своими вопросами. Дядя Боря при своей внешней неуклюжести все делал неспешно, но при этом все успевал, как и положено на флоте. Еще с вечера он радостно предупредил Витюху: Ну все, салабон, завтра идем в баню - мать нашу. Витюха почему – то подумал, что в баню ходят по вечерам, чтобы потом вернуться домой и лечь спать в чистоте и приятности, но его представления оказались далеки от реальности, которой живут ценители банных традиций.
Люди семидесятых годов прошлого века в нашей стране жили и умудрялись наслаждаться жизнью. Каждый по – своему. Трудились очень много, не представляя, что может быть праздный образ жизни, прикрытый вывеской бизнесмена – торгаша. Отдыхали как работали – тоже на всю катушку, и страна жила единым организмом, не чувствуя приближения застойных времен и смены портретов в присутственных местах. Люди умели доставлять себе маленькие радости, не зависевшие от больших денег. Одна из таких радостей в лице дяди Бори тронула за плечо спавшего Витюху: Вставай, салабон, чай остывает, баня ждет, подъем! Витюха открыл глаза. Над ним светилось улыбкой лицо дяди Бори, который не отставал:
- Давай, дружок, поднимайся.
- Как?, - оторопел сонный Витька. - Еще ведь рано, утро еще. Какая баня?
- Ну ты даешь!, - от души рассмеялся дядя – великан. - Видно кильку по хвосту, а салабона по словам! Баня – это, брат, ба-а-н-я-я!,- в голосе его послышались нежные нотки, сменившиеся деловым тоном. - Это тебе не мочалкой тереться. Это, братец, обряд, это традиция! Тут, дай бог, хоть бы дня хватило! Раз уж я беру тебя с собой, ты, Витюха, не путайся под ногами, а делай как полагается. Это, братец, не нами придумано, но нами соблюдается и будет соблюдаться, - дядя Боря даже крякнул в своей речи от избытка чувств и пошел к столу, считая вопрос решенным, а салабона проинструктированным.
Витюха изначально был настроен позитивно и у него не было поводов противиться неизвестному для него ходу событий. Роль зрителя его вполне устраивала, но он ошибся, претендуя на эту роль, совершенно упустив из виду тот факт, что зрителей в бане не бывает и этой ролью ему никак не обойтись.
Позавтракать пришлось плотно – как сказал дядя Боря: "Чтобы набраться сил перед баней". Казалось, время пошло и теперь каждый шаг был строго регламентирован неписаным сводом законов.
- Ты что думаешь? Баня – это мыло и мочалка?, - продолжал поучать дядя Боря, уплетая очередную тарелку каши. - Баня- это праздник жизни! Это праздник тела! Праздник души, да! Ведь в чистом теле и душа чистая, и мысли. Да будь я царем в старину, – раздухарился дядя Боря. - Я бы при каждой конторе велел баню построить! - Он грохнул кулаком по столу. - Ах, ты чиновник, оказывается? Да? Будь любезен, уважаемый, перед рабочим днем сначала в баньку, в баньку – душу свою пропарить, мозги свои прочистить, совесть отогреть, выбить из себя веничком всю грязь – из мозгов, из души, а потом только в контору свою иди, в кабинетик свой, в креслице свое с чистой душой, с чистыми мыслями, с лицом просветленным от этих мыслей. Вот что такое баня! Да если бы ее применить правильно, на государственном уровне, то и реформ никаких не надо будет ни – ког – да! Потому что все везде бы делалось чистыми руками, чистыми головами и с чистой совестью. Так – то, браток! - Дядя Боря потрепал Витьку по голове, которая на фоне его ладони выглядела перепелиным яичком на тарелке.
Тетя Нина не разделяла восторгов мужа. Она была учителем литературы, и душа ее видела жизнь через призму духовного восприятия, а не через банный обряд и связанные с ним атрибуты:
- Ты бы, Борис, поосторожней там с Витей, все- таки первый раз, пообвыкнуть ему надо бы.
- Все будет нормально, Нина, - улыбнулся тот. - На первый раз он будет в свободном плавании у меня, как практикант.
Когда они вышли из подъезда, было десять часов утра. Витюха нес сумку и веник, дядя Боря вышел на улицу с банками. За время прогулок по городу Витька успел заметить, что городская баня была недалеко от дома, налево по улице. Вопреки его ожиданиям, дядя Боря решительно повернул направо.
- Дядя Боря, нам налево! - попытался исправить положение Витька, но напрасно. Дядя Боря был уже в процессе. Я знаю, Витюха!, - был его ответ. - Мы уже идем в баню, но путь этот непрямой. Его нельзя изменить. Потерпи.
Они прошли пару кварталов и увидели стоящую на тротуаре желтую бочку на автомобильных колесах с надписью на боку большими черными буквами ПИВО. Несмотря на раннее время, возле бочки стояла небольшая очередь, смиренно ожидая наполнения очередной граненой кружки с шапкой пены. Бочку эту трудно было спутать с баней, тем не менее, ноги дяди Бори остановились в конце очереди.
Заветным краником бочки командовал сидевший на стульчике мужичонка в белой панамке и грязном фартуке. При появлении дяди Бори он обрадовался:
- А-а-а, Боренька прибыл! Давно тебя не было! Никак в баньку собрался?!, - затараторил он, не отрываясь от своего занятия.
- Да вот ,- улыбаясь, откликнулся великан. - Иду по маршруту. Племяша с собой взял, - кивнул он головой в сторону Витьки, который наконец понял назначение пустых банок. Очередь шла быстро и вскоре все три банки были наполнены, а заодно еще и две поллитровые кружки.
- Пей, - протянул одну из них Витьке дядя Боря. - Пиво еще никому не навредило. Оно как баня – шлаки все выводит.
Не успел Витька ничего ответить, как кружка дяди Бори была уже пуста и в руках у него оказалась трехлитровая банка с пивом, казавшаяся в огромных ручищах обычной кружкой. Витька сделал несколько глотков. Пиво было горьким, с резким вкусом. Он слышал, как мужики с кружками в руках нахваливали содержимое своих кружек, но Витьке больше нравился лимонад или прочая сладкая газировка, и он не спешил снова прикладываться к кружке. Пока Витька разглядывал свою кружку, Дядя Боря осушил первые две банки, рассказывая Степе в панамке о своем последнем рейсе.
Когда он вспомнил про Витьку, тот одолел свою кружку наполовину и прикидывал что делать с остальным ее содержимым. Дядя Боря, не разобравшись в ситуации, обернувшись, к Витьке, движимый чувством равноправной справедливости и из лучших дружеских побуждений, третью банку пива придвинул в сторону Витьки по колесному подкрылку бочки, который использовался в качестве столика теми счастливчиками из клиентов, кто успевал его занять. Увидев, что Витька разглядывает свою недопитую кружку, дядя Боря спохватился:
- Мы так с тобой в баню не успеем, Витюха! - После чего без промедления осушил третью банку и отправил ее в авоську вслед за остальными. Витька с облегчением поставил недопитую кружку на колесный подкрылок, среди других кружек, и
