В России много тюрем, но ещё больше дураков. Иногда из Кремля звонят в "небесную канцелярию" и просят прислать ещё больше дураков, потому что "где достаточное количество дураков, там легче вести народ в мечте всеобщего счастья". Что под всеобщим счастьем подразумевают великие государственные умы, вы можете узнать, остановившись на пару дней и ночей на таком "открывающем третий глаз" и прочие неведомые органы, как Соловецкий остров.
Но речь мы будем начинать не с этого печального места, а с обычной мордовской колонии, где много несчастных душ, томящихся в гнетущей неволи. Эти люди брошены в пучину раздираемой тоски, и к ним с миссией "возвращения доброго имени" явилась парочка харизматов, с горящими глазами и чувством сделать невозможное среди греха и вавилонского плена.
Один из замов начальника колонии №39055, капитан Егоров, ждал миссионеров с букетом цветов, в которых смутно угадывались недельной свежести сорта "Кардинал де Ришелье". Они ещё имели запах, но это уже не был запах розария, а нечто среднее между картофельным складом и женской уборной.
Харизматы, Юра и Степан, оба большеухие и кареглазые, с сияющей улыбкой далеко не белых зубов, в рубашечках, отутюженных на ночь и пахнущих хлором, с синими Библиями в руках, простые и доступные, стояли у ворот непростого и плохо доступного места, где даже голуби и воробьи наизусть знают песни Кати Огонёк.
Вышел дежурный с красной повязкой на левом плече, представился, ощерился, дал понять, что если и есть Бог, то явно не в этом убогом месте.
- Мы братья церкви Пылающего Креста, - представился Юра, пытаясь проникнуть в глаза капитана Егорова как можно глубже.
Капитан постучал пятками ботинок по андроповскому асфальту и произнёс:
- Братья? двое из ларца, одинаковых с лица?
- Мы невосприимчивы к шуткам, - нахмурился Степан и упёрся взглядом в Библию своего напарника.
- Да ладно вам, мы все люди подневольные, у каждого свой кумир в голове висит на самом видном месте.
Юра и Степан переглянулись.
- Мы не служим кумирам, мы служим Богу, - возразил Юра, открыл Библию и указал раскрасневшемуся Егорову заповедь "Не сотвори себе кумира".
Егоров о чём-то смущённо задумался, оттянул слегка назад кобуру и впустил наконец давно ожидаемых гостей на территорию колонии.
Братья во Христе были ошарашены вонью, несущейся из сортира, стоящего в метрах 120-160 от административного штаба этого учреждения.
- У вас в Америке, поди, такого и не увидишь? - из-за спины буркнул Егоров, достал из внутреннего кармана обёрнутый фольгой пирожок и принялся с медвежьим аппетитом его есть.
Братья промолчали.
из штаба им на встречу вышел усатый и сытный подполковник, едва не упал из-за промчавшейся под ногами белой кошки с изрядно заметным животом.
- Хелло, други! - закричал как контуженный подполковник.
- Товарищ подполковник, им не понравился наш сортир.- Капитан Егоров снял фуражку и почесал правый висок.
- А что с ним? Вроде стоит...
- Воняет из него... так им кажется... хотя...
- Воняет? Так не булочная. Наши товарищи что - первый раз в России?
Капитан пожал плечами. Степан заговорил с ужасным калифорнийским акцентов, который до этого был меньше и менее заметнее.
- Мы первый раз на русской земле. Всё о`кей, нам у вас очень хорошо.
Начальник колонии дружески повёл миссионеров в медчасть, где содержались три брата-близнеца: Валя, Гена и Серёжа. Все - двухметровые, по-боксёрски отяжелённые мышцами и выносливостью.
Решётки, замки, крысиная шерсть.
Братьев-христиан тусклый свет тысячелетних лапочек, вокруг которых метались озверевшие мотыльки, погрузил в ещё более пессимистическое настроение. Юра засунул руки в карманы джинсов, зажав Библию между плечом, а Степан, отставив худой зад, шёл руками сзади, прижав Священное Писание к спине.
Остановились в комнате для свиданий. Двое сотрудников ФСИНа сели у телевизора в крайнем правом углу, а проповедники пристроились за старым громоздким столом, нараспашку раскрыв свои Библии, возле которых лежали небольшие стопки чистой писчей бумаги и карандаши.
Ввели всех троих близнецов. Они были родом из глухой деревушки в Горном Алтае, занимались рубкой почти вечной лиственницы, пока государственный надзор не указал им на нарушение законодательства. Двое братьев признали свою вину, а Валя, самый старший и тугоухий, всё так же посылал органы правопорядка и наказания куда подальше.
- Вот, братья-людоеды, миссионеры к вам пришли, хотят совесть вашу пробудить, - дубово-лиственным басом огласился подполковник.
Близнецы усмехнулись, не поднимая головы.
- Да расслабьтесь, товарищи уголовники. - Братья из Алтая присели на хлипкий диванчик, окружённый загаженными мухами фикусами и пальмами.
Харизматы произнесли молитву покаяния. Атмосфера всё более становилась торжественнее и возвышеннее.
Рядом с начальником колонии стояла психолог Юля Новгородцева, в пластмассовых очках, ветреная и лёгкая как куриное перо, но собранная как женский боксёрский кулачок.
- Итак, какие у вас есть вопросы к нашим подопечным? - обратился с вопросом к проповедникам из Пылающего Креста начальник исправительного учреждения.
С инициативой выпорхнул из грота раздумий брат Юра.
- Все мы братья в Боге. Братья наши русские, уверовали ли вы в Иисуса?
- В кого? - чуть присвистнув дал голос алтаец Гена.
- В Ии...
Психолог Юля почувствовала внутренним слухом, что сейчас будет произнесено неприличное слово и взяла узды в наманикюренные пальчики:
- Религия даёт человеку покой.
Близнецы уставились в шпильку её каблука всеми своими шестью очами.
- Религия - это опиум для народа, - как по металлу прошёлся своим громоздким языком Валя.
- Христос преобразит ваши души, вам только нужно покаяться, дать Духу Святому оживить ваши сердца! - почти одними словами воскликнули братья-харизматы.
Подполковник отошёл от шкафа с книгами и сев рядом с миссионерами, принялся перелистывать "Сноб". Юля встала рядом с диванчиком, стала погрызывать фиолетовый карандаш. Она бродила глазами по комнате, искала островок устойчивости и стабильности для своих нежных голубых глаз.
- Отец учил нас верить в самих себя, - сказал Серёжа.
- Но это настоящее язычество! - чуть не расплакался Юра.
- В тайге есть только два бога - ты и всё, что вокруг тебя, - опять сказал самый младший из близнецов.
Юра и Степан обменялись обоюдным изумлением.
- Великий Бог всякую душу сохранит и спасёт! - всё более входя в проповеднический экстаз, вещал Юра. Далее: - Горе тем, кто строит глухую стену между собой и Всевышним! - поддержал его Степан.
В комнате потух свет. Тишина оглушила всех.
- Вот тебе Маша и первая брачная ночь. - Далее в словах начальника тюрьмы начались нецензурные бранности. Но и они внезапно оборвались, началась возня, женский истошный крик рвал всем учащённые биением сердца.
В комнату с фонарями влетели громадные спецназовцы, мата стало ещё больше.
Спустя пару неопределённых мгновений порядок был восстановлен. Пришли электрики и наладили освещение.
У подполковника был выдран клок волос, юбка Юли разодралась в пух и прав, обнажив нереально белые трусики, а на головах проповедников Пылающего Креста были надеты красное (на Юре) и чёрное (на Степане) корзины для мусора.
Первыми вывели алтайских "чёрных" лесорубов. Шатаясь как после тяжёлого сна, вышли и остановились в коридоре миссионеры. Никто к ним не желал подходить и принести извинения за произошедший конфуз. Юля только хотела им отдать забытые Библии, но был дан ответ, что эта духовная литература оставляется в дар всем, кто томиться в этом аду.
Миссионеры быстро покинули территорию колонии, остановили такси и умчались с изрядным ветерком.
В кабинете подполковника пили кофе, играла какая-то недурственная баллада, по обоям ползал шмель.
- Долго они будут вспоминать сегодняшнюю историю. - Еле слышное веселье.
- Да и нам "досталось". - Вот уже возник тонкий чувствительный смех.
- Пригодился бабушкин клок волос. - Ржание здоровых и сильных глоток. Так и лошади не ржут.
