Не корысти ради, а токмо волей пославшей его жены Пашка проснулся теплым воскресным утром ни свет, ни заря, наскоряк принял душ, позавтракал, завел свои старенькие жигули и помчался на рынок.
Наступала осень, и жена велела закупить капусты, чтобы наквасить её на всю зиму. Квашеную капусту Пашка уважал. В холодные зимние вечера ничто так не грело его русскую душу, как пара рюмок сорокаградусной под селедочку, с вареной картошкой и квашеной капусткой. Поэтому долго Пашку уговаривать было не надо. Предвкушая уже праздник гурмана всем организмом, он обошел рынок, отчаянно поторговался с дюжиной старушек-колхозниц, натаскал полный багажник капусты и, с чувством выполненного долга взял курс на базу. То есть, поскрипев пару раз стартером, завел своего «россинавта» (так называли его друзья это несчастное дитя российского автопрома), вырулил из переулка у рынка и поехал. Поехал домой, где его уже с нетерпением ждала жена Алена, вооружившись шинковкой.
Теплый сентябрьский день и полный багажник капусты настроение создавали радостное. Почти умиротворенное. Пашка попытался включить радио, но вместо песни, которая строить и жить помогает, оттуда раздалось мрачное «хррр», и на этом изобретательность жигулевского радио закончилась. Пашка вспомнил, что приемник сломался на третий день после покупки авто, плюнул в окно и стал искать в воскресном пейзаже что-нибудь, способное заменить ему так и не услышанную песнь.
Пейзаж не заставил себя долго ждать. На ближайшем перекрестке Пашкин взгляд зацепился за вытянутую руку, которая отчаянно пыталась поймать такси. Скользнув взглядом по руке до плеча, потом ниже, до бюста третьего размера, а потом еще ниже, до края коротенькой юбочки и вниз по обнаженной части бедра, Пашка нажал на тормоз. Пока руки, бюст и бедра подходили к машине, он успел разглядеть и лицо, и то место, из которого бедра плавно переходили в бюст.
- Повезу, куда попросит - решил про себя Пашка – капуста в багажнике не испортится, а тут, либо бабок срублю, либо…
Второй возможный сценарий вызвал у Пашки волну неоднозначных ассоциаций…
Вообще-то Пашка был верным мужем. В свои тридцать семь лет, за пятнадцать лет брака, он позволил себе только дюжину раз помечтать, но ни разу дело до реализации мечты не дошло. Сравнивая ожидаемое удовольствие с возможными последствиями того, что Аленка об этом узнает, Пашка всегда вовремя включал задний ход. Лучше уж с одной Аленкой, чем вообще ни с кем и никогда…
- На Фестивальную – двести – сказали бедра и бюст.
- Садитесь – прохрипел Пашка. Голос ему отказал, потому что во рту скопилось слишком много слюны. Не успевал глотать.
Девушка уселась на переднее сиденье, даже не подумав одернуть юбчонку вниз. Пашка напряженно молчал, вцепившись в руль и смотрел одним глазом на дорогу, а другим - на полметра бедра, обнажившиеся между коленом и краем юбочки.
- Хорошо, что ехать минут двадцать – размышлял Пашка – если бы больше, так и рехнуться недолго…
- Меня зовут Марина, а вас? – спросила девчонка, хитро улыбаясь, перехватив взгляд одного Пашкиного глаза.
- П-а-в-е-л – запинаясь выдавил из себя Пашка.
- Да вы не нервничайте, Паша, - глаза над бюстом лукаво заблестели – я вам нравлюсь?
От такой наглости Пашка чуть не сломал руль, пытаясь гордо выпрямить плечи и вернуть правый глаз в параллель левому.
- Вот же ж зараза, - злясь, что его раскусили, размышлял про себя Пашка – явно же провоцирует. А потом выйдет на своей Фестивальной и скажет какую-нибудь гадость на прощанье. Типа «вот тебе сто рублей сверху, - купи себе губозакатывательную машинку».
- Я же вижу, что нравлюсь, - нагло улыбаясь, продолжало бедро с глазами – вы мне тоже. Так не молчите, а давайте подумаем, где можно уединиться.
Пашка резко нажал на тормоз, подвергая своего россинавта риску рассыпаться на запчасти. Повернув левый глаз в одну сторону с правым, он с трудом оторвал оба от бедра девушки и уставился ей в лицо, пытаясь найти подтверждение своей гениальной догадке.
- В-вы серьезно? Или издеваетесь?
- Я серьезно. Паша, ты интересный мужчина. Давай соображай быстрее, я не могу с тобой весь день прохлаждаться.
Пашка изумленно смотрел на дерзкое создание. На лице девушки он не увидел и следа насмешки. Наконец, с трудом поверив в свое счастье, он произнес заплетающимся языком:
- М-может быть, ко мне в гараж заедем? Там никто не помешает.
- Хорошо, – согласилась девушка – только давай уже поедем, пока тебя не разорвало от перевозбуждения.
Только лукавые морщинки в уголках её глаз выдавали настроение. Но Пашке было не до смеха. Старенький жигуленок взревел как феррари, потерявший глушитель, и помчался в сторону гаражного кооператива, где у Пашки был бокс с подвалом такого же размера, как сам гараж. Подвал Пашка уже давно оборудовал диваном, креслами, барной стойкой и столом. По выходным там частенько собиралась небольшая компания друзей попить пивка и скинуться в преферанс подальше от сварливых жен. Для обретения внезапно свалившегося на Пашкину голову счастья, этот подвал подходил как нельзя лучше.
Загнав россинавта в гараж так, чтобы остался доступ к лестнице в подвал, Пашка помог Марине спуститься, и направился было обратно вверх, чтобы закрыть ворота.
- Подожди, – Маринка остановила его на полпути – а что у тебя здесь есть выпить?
Пашка взглянул на барную стойку, мучительно вспоминая, что там осталось с прошлого воскресенья.
- Ну, водка есть, немного коньяка…
- И всё? Ты что, сюда девушек не водишь? – знала бы Маринка, насколько она была права…
- Паш, ты лучше сбегай в магазин, купи мартини, фруктов, сладкого чего-нибудь. А я здесь подожду – с этими словами Маринка растянулась на диване, не оставляя сомнений, что без мартини ничего не произойдет.
Осознав, что запас в баре придется пополнить до, а не после обретения счастья, Пашка двинулся к лестнице и пополз наверх. Машину он выгонять из гаража не стал, потому что магазин находился строго напротив въезда в их кооператив. Только на другой стороне улице. Ворота гаража он на всякий случай закрыл изнутри, чтобы, не дай Бог, никто из соседей не зашел поздороваться, пока его нет. Потом поразмыслил и защелкнул висячий замок на входной двери снаружи. На всякий случай. Чтобы Маринка не передумала и не сбежала, пока он ходит.
Окрыленный приближением счастья, Пашка практически летел со всех ног. Схватив в магазине бутылку мартини, гроздь винограда "дамские пальчики", апельсиновый сок и коробку конфет, он, не разбирая дороги стремглав кинулся обратно.
Предпоследнее, что услышал Пашка, это бешеный скрип тормозов. Последнее, что он увидел, – полет бутылки мартини над дорогой между магазином и гаражом. Последнее, что он услышал, – звон разбитого стекла приземлившегося мартини…
Очнулся Пашка в больнице. Открыв глаза, смотревшие уже параллельно, он увидел свою ногу, обжатую гипсом и подвешенную на блоке к потолку. Потрогав голову правой рукой, он и на ней обнаружил повязку. Левая рука тоже была в гипсе. Осознав, что произошло, Пашка истошно завопил:
- Сестраааа!
На крик в палату вошла медсестра.
- И чего орем? Только очнулся, и сразу орать? Ты лучше радуйся, что так легко отделался. Из-под камаза тебя достали, сердешный.
- Сестра, а какой сегодня день? – с тревогой поинтересовался Пашка, вспомнивший, что в гараже, за запертой снаружи дверью, его ждет Марина.
- Четверг, милый, четверг – обрадовала его медсестра – четверо суток ты тут у нас без сознания отлеживался.
Пашка пришел в ужас. Четверо суток? Господи Боже! А Маринка-то все это время чего там делает? Ему страшно было представить, что, услышав её крики, кто-нибудь из соседей позвонил жене…
На тумбочке рядом с кроватью лежал его мобильник. Пашка протянул здоровую руку, схватил трубку и стал выстукивать номер своего лучшего друга и соседа по гаражу, Серегу Свирского. У Сереги в гараже Пашка хранил запасные ключи от своего бокса на случай потери, или если друзья пришли на партию в преф раньше него самого.
- Серега, хватай ключи, дуй ко мне в гараж и выпусти оттуда девку! Срочно!
- Поздно, брат, ты очнулся… Сейчас зайду…
Через минуту дверь отворилась, и в палату зашел Серега. В пижаме, с повязкой на голове, украшенный здоровенным фингалом под глазом, и с рукой на перевязи…
- Понимаешь, Пашка, - начал он свой рассказ, присев на стул рядом с кроватью онемевшего от изумления Павла,
- Я первым услышал вчера, что в гараже у тебя что-то неладное творится. Крики, грохот, мать-перемать, визги какие-то. Да и запашок из-за двери гаденький доносился… В общем, взял я твои ключи и пошел дверь открывать. Не успел я дверь-то открыть и внутрь войти, а мне какая-то фурия в юбке монтировкой кааак про меж глаз шарахнет! И по руке, и по корпусу, а потом еще раз по голове. И орет, как будто рейхстаг штурмует! Я, понятное дело, от такого приветствия рухнул мордой вниз, и прямо в говно. А девка напоследок еще по машине твоей монтировкой врезала, - и бежать. Я по мобиле скорую вызвал, ну меня сюда и привезли. В соседнюю с тобой палату положили…
Так что, Пашка, машины у тебя больше нет. Это ж, получается, она на ней трое суток монтировкой отрывалась? И капусты у тебя нет. Одни ошметки по полу валяются. А вот говна, Пашка, у тебя там много. Я Ленке не стал говорить. Пусть оно воняет, пока ты в больнице отлеживаешься. А то, если она своими глазами это увидит, она тебе вторую ногу сломает, а первую вообще оторвет…
