Пришельцы

    Шел Петров однажды в лес.
    Шел и шел и вдруг исчез.

                        Даниил Хармс


    Жил-был некто Акулинин. Жил не то чтобы хорошо, но и не то чтобы плохо. Средненько так жил, без взлетов и падений, как многие. К сорока годам занимал должность менеджера в небольшой фирме, и на жизнь, в принципе, хватало. Но семьей не обзавелся. Один жил Акулинин. И ничего значительного в его жизни не происходило. Наверное, так бы все дальше и шло, если бы...
    Но тут надо сказать, что Акулинин очень любил смотреть фильмы о пришельцах из других миров, и даже читать про них книги. Вот с этими-то пришельцами и довелось ему столкнуться.
    Первого пришельца Акулинин встретил осенью в лесу, где он обретался с целью разнообразить свой рацион за счет растущих там грибов и ягод. В одежде пришельца порядка не наблюдалось: грязные болотные сапоги с налипшим на них мхом, штаны неопределенного цвета и фасона, замызганная ветровка, а бородатую физиономию с крючковатым носом украшала старая зимняя шапка. Он вздымал руки к небу, кричал, что жизнь проходит, что ему здесь в лесу надоело, а водка уже закончилась.
    - Вы пришелец? - спросил изумленный Акулинин.
    - А как же, - ответил тот. - С Альдебарана. - И вдруг пропал.
    Еще более изумленный Акулинин осмотрел место, где только что стоял пришелец, но ничего,  за исключением глубокого оврага, не обнаружил. И ни звука.
    Второго из них, а это случилось ровно через год, Акулинин встретил уже в городе, недалеко от своего дома. Тот, в отличии от первого, одет был прилично: добротный костюм, галстук от Нины Ричи, замечательные ручной работы ботинки. Прислонившись к дереву, он жадно пил, поскрипывая зубами от удовольствия, но не водку, а коньяк.
    - Пришелец я в этом мире! - вдруг горько прокричал хорошо одетый господин. И тут же исчез.
    Безмерно удивленный Акулинин подошел к дереву, на которое только что опирался пришелец, огляделся по сторонам, но ничего особенного не заметил. Правда, рядом находился овраг, что так часто появляются в спальных районах, особенно когда где-то роют под всякие нужды. Овраг был не такой глубокий, как в лесу, но наполовину заполнен опавшей листвой.
    - Эй, пришелец! - крикнул Акулинин. - Ты с Альдебарана?
    И опять в ответ - ни звука.
    Третий объявился скоро, и тоже недалеко от его дома. Этот не пил ни водки, ни коньяка, но в руках держал пустую бутылку, и в глаза бросались ярко-зеленые плисовые штаны, явно не по размеру, поддерживаемые зелеными же подтяжками. Рожа - не то мерзкая, не то зверская, но лицо венчали элегантные, слегка затемненные очки в тонкой оправе.
    - Вы пришелец? - не преминул спросить Акулинин.
    - Пришелец, пришелец, - резко бросил очкастый и потребовал тридцать рублей.
    Как было уже отмечено, рожа-лицо у него выражало полное зверство, и отказать Акулинин не посмел.
    Получив деньги, пришелец рванул к ближайшему магазину, рядом с которым начинался овраг.
    "Жаль, что не узнал, не с Альдебарана ли он, и не спросил, почему там так много пьют водки", - подумал Акулинин с сожалением.
    С четвертым пришельцем он повстречался еще через год. И опять стояла осень, но не золотая, как любят часто изображать художники, а унылая, сырая и холодная, с частыми дождями и резкими порывами злого ветра, пытающегося сорвать последние, изо всех сил цеплявшиеся за ветки, листья.
    Встреча произошла в кинотеатре, куда Акулинин направился в пятницу вечером после работы. КУпив билет, он удобно устроился на последнем ряду и приготовился смотреть фильм о пришельцах.
    Как только начал гаснуть свет, к нему подсел мужчина и тут же предложил выпить. В чем одет мужчина Акулинин разглядеть не успел, да и набулькал тот ему в стакан очень быстро. А поскольку и лица его в темноте было не разобрать - а вдруг оно зверское, как у третьего пришельца? - то он уступил, закусив кислым и твердым как алмаз яблоком, любезно предложенным собутыльником, что незамедлительно вызвало яростную изжогу.
    Уступил и во второй раз. А перед тем, как выпить третий стаканчик, Акулинин успел спросить, не пришелец ли незнакомец? На что тот, сперва громко икнув, сказал: "Безусловно... В каком-то роде все мы пришельцы в этом мире". И в посуде опять забулькало.
    Дальнейшее развитие событий в памяти Акулинина отложилось не совсем ясно. Вроде бы зашли они в какой-то пенал с узким проходом, а по сторонам от него - скамейки, на которых сидели редкие в это позднее время люди.
    - Бабусь, двинься! - рявкнул его спутник. - Дай прилечь утомленному водкой пришельцу.
    - Я - дедушка, - сказала бабушка.
    - Это обнадеживает... Романтично даже. Хотя мне без разницы, - ответил алкаш-пришелец, рухнул на скамью, и тут же захрапел.
    А потом пришел туман, заволок все вокруг: бабушку-дедушку, храпящего мужика... Все исчезло.
    Проснулся Акулинин от мерного потряхивания, и прямо перед собой увидел звезды.
    - Летим! - с восторгом воскликнул он. - К Альдебарану летим!
    - Не преувеличивай, - охладил его восторг четвертый пришелец, и оскалился, блеснув всеми имеющимися у него в наличии восемью зубами, половина из которых были золотыми. - Едем мы. На электричке. И что тебе этот Альдебаран дался. Вот сейчас сойдем на станции и повалим в Кирюшкино.
    Акулинин оторвался от окна, сквозь которое наблюдал за звездами, и осмотрелся. И правда - электричка. Вагон, слегка освещенный опрокинутым совиным зрачком сиреневого лампиона. Только почему-то между скамьями привинчен столик, как в плацкартном вагоне, а на нем стоял ночной вазон, в котором злобно плескалась золотая рыбка и посылала всех куда подальше и во всех направлениях, ненавидяще пялилась слепыми глазами на окружающих, поворачивалась кверху пузом, словом вела себя бесстыдно. Главным же объектом ее нападок был он - Акулинин, часто и с удовольствием в него плевалась, стараясь при этом попасть ядовитой слюной в его левый глаз, правда, надежно защищенным стеклом с сильной диоптрией.
    Из-под столика вдруг появился изможденный седовласый карлик, одетый в теплое нижнее белье, но босой; нехорошо посмотрел вокруг, щелкнул по носу дедушку-бабушку, и вышел вон из вагона.
    На все это Акулинин мало обращал внимание. Мысли его были далеко.
    - А там есть пришельцы?
    - Где? - зевнул по-прежнему незнакомый мужчина.
    - В Кирюшкино? - уточнил Акулинин.
    - Пришлецов-то? Полно. Да и кого там только нет... Один другого чище.
    На самом деле жители села Кирюшкин чистотой и опрятностью не отличались, одеты были в основном неряшливо, кто во что горазд. Все они пили много водки, беспрестанно грязно ругались, что особенно не нравилось Акулинину, хорошо воспитанному и наделенному тонкой душевной организацией. Порой селяне некрасиво и долго дрались, отчего складывалось впечатление непрекращающихся звездных войн. А иногда некоторые бесследно исчезали, благо оврагов в Кирюшкино хватало. Но никто из них никогда не говорил о далеких мирах, откуда они прибыли, и которые так интересовали Акулинина.
    В общем, так себе деревенька оказалась: в какую сторону не плюнь - все обратно тебе в рожу несет, и куда не посмотри - везде одно говно. Отношения с местными не складывались, наладить контакты не удавалось. И все время моросил нудный и неприятный мелкий дождь. Наверное, солнце сожрал крокодил.
    Шатались по деревне какие-то мощи с красными флагами, что-то невнятно бормотали, мочились у заборов, а потом начинали лихо отплясывать до полного изнеможения, молча валились на мокрую траву и спали до утра, после чего все начиналось сначала.
    Рядом с сельмагом, местный вития с багровой харей и огненным взором, вещал в рупор:
    - Вчера, баба Нюра, спросила меня - что есть истина? Ну, не знаю я, баба Нюра, не знаю, хоть тяпкой по голове тресни! И пусть меня громом расшибет, если знал когда-то. А теперь о главном! Дорогие односельчане, овцы вы мои блудные, стране позарез нужны профессиональные путеукладчики и молотобойцы! Не сомневаюсь, что наши люди не подведут. И если надо, то мы всегда с молотом в руке... Но если не надо... Помните, каждый обязан в срок сдать свою нефть государству! Обязанность почетная, и манкировать ей не след. И ни в коем случае нельзя забывать о смычке города и деревни. И здесь мы должны приложить максимум усилий. Первую партию отправим завтра, как только пропоют первые петухи. Верю, что на Марсе зацветут не только яблони, но и груши - по сто рублей кило! Кстати, кто нашел собаку сэра Баскервиля, просьба вернуть ее сэру. Друзья и соратницы, сольемся в трудовом экстазе на природе! Требуем вернуть нам библиотеку Ивана Васильевича Грозного! Знание - сила! Знания - селу! А в Ленинку ездить нам далеко. И гаже комара - нет на свете насекомого! Пожертвования на строительство космодрома в окрестностях нашего села, как в твердой валюте, так и натурой, принимаю в доме вдовицы Ефросиньи ежедневно! Во время обеда и последующей сиесты - не беспокоить! Осушать и орошать - вот наши приоритеты! Самогон - лучшее, что придумало человечество! Природа - штука тонкая: кого талантом наградит, кого сифилисом. Иногда - это соседствует. Что же касается студентов и абитуриентов - то с утра только сухое и пиво! Днем можно перейти на портвейн, а крепкие напитки употребить с наступлением вечера. И не смешивайте пополам водку с коньяком - гнусно это! Пионеры, особенно стыдно пить в красном уголке! Бога побойтесь! Что, право, за напасть такая! Сладу с вами нет! А носки стирать не надо, нечего грязь разводить, да воду в речке мутить. Покупайте сразу шесть пар на весь год, а в конце года выбрасывайте! И кто наконец кастрирует этого наглого кота Ваську! Сельчане, не пройдем мимо и окажем посильную помощь забеременевшим во время посевных и уборочных работ, а также сенокоса и ледохода! Возвращаясь к бабе Нюре... Жизнь, баба Нюра, штука необъяснимая и определению не поддается, и сам черт в ней не разберется. Человек, он на все способен, а значит - и опасен, такую хрень сотворить может, таких дров наломать... Ты, бабка, Музиля почитай. Эти австрияки иногда такое выдадут, что... Да... Где стоишь, там и упадешь.  Те же - Брох, Канетти. О Кафке я и не говорю. Полагаю, что и Кьеркегор был бы не лишним. Список можно продолжить. Да ты почитай, почитай! Возможно, это поможет в твоих поисках. Главное - не отчаиваться! А во время похорон председателя колхоза, заслуженного партийца, верного попутчика и доброго собутыльника, молодежь вела себя некультурно: зачем же надо блевать рядом с гробом? Покойный был бы недоволен. Ну, в добрый путь, товарищи! И пусть он будет усыпан розами, васильками, лютиками и как их там... маргаритками, и прочей фигней.
    Оратор размахивал суковатой клюкой, тянулся к небу могучими руками профессионального душителя Дездемон, грозил кому-то там за облаками и недоверчиво сверлил единственным глазом Акулинина, предлагая тому почесать его за ухом. А когда последний застенчиво отказался, обозвал его собачьим калом и перекрестился.
    - Тогда денег дать соблаговолите, - не отставал от Акулинина хареобразный. - Как это нету! Где же они? Неужто в зад запихал, шайтан кудлатый!
    На шайтана Акулинин похож не был. Да, ежом кудрявым называли, но чтобы чертом... Теперь уже перекрекстился сам Акулинин. И он бежал от багрового типа.