Только из-за тебя я пью, да-да из-за тебя, потому что мучаюсь и страдаю!
- А на что ты рассчитывал?.. Пусти меня!.. Пусти! – вырывалась из цепких рук мужа Вероника.
- Вероника, жизнь моя! – пробормотал Деметрио, чувствуя, что теряет рассудок от близости божественно восхитительного, желанного тела. Наконец-то он сжимал в своих объятиях ту, о ком долго и напрасно мечтал. Чистота невинной юности, благоуханная и чудесная, сводила его с ума, дуновением жаркого огня воспламеняя глупую страсть. – Я больше не могу, не могу, – не помня себя, твердил он. – Ты – моя жена. Давай порвем с прошлым и начнем жизнь сначала!.. Я люблю тебя, Вероника, люблю!.. Мы еще можем быть счастливы!..
- Никогда и ни за что! – выкрикнула она.
- Как же так? – растерялся Деметрио.
- Я скорее умру!.. Да, умру! – Вероника с большим трудом освободилась из кольца сжимающих ее рук. Грубые, неуклюжие пальцы порвали на ней одежду, но ночная тьма спасла ее.
Одним махом девушка спрыгнула с лестницы, скрылась за колонной и со всех ног помчалась вниз по склону холма навстречу забрезжившему на востоке бледному сиянию зари...
***
- Вероника!.. Вы здесь?.. Что-то случилось? – обеспокоенный пастор не сводил глаз с запыхавшейся от бега Вероники.
- Ничего, думаю, что уже ничего, преподобный, – задыхаясь ответила та.
- Но Вы совсем обессилели и выглядите такой усталой!.. Вы прибежали из дома, правда?..
- Оттуда, святой отец.
- Вам плохо, – засуетился Джонсон, – проходите, проходите в дом, там и расскажете всё. Вот, присаживайтесь сюда. Сейчас я велю принести горячего чая. Вы очень быстро бежали, правда? Нет-нет, не отвечайте, отдышитесь немного... Хуана, Хуана! – позвал он служанку. – Завари быстрее чай, а лучше – свари кофе, да поживее, – распорядился преподобный и снова повернулся к Веронике. – Ради Бога, Вероника, что случилось?.. Вы плачете?..
- Нет-нет, я не должна и не хочу плакать.
- Ну здесь Вы можете поплакать, если хочется, ведь перед вами – настоящий друг. Поверьте, я до последней капли отдал бы свою кровь, лишь бы Вы не плакали и не текли эти слезы, потому что Вы не должны плакать.
- Спасибо, преподобный, мне уже лучше. Ничего страшного, это был всего лишь мимолетный страх!
- Этот человек осмелился угрожать Вам?..
- Нет, что Вы…
- Он обидел Вас?.. Быть может, он хотел дурно поступить с Вами? – вопросы сыпались на Веронику как из рога изобилия.
- Прошу Вас, не расспрашивайте меня! – взмолилась девушка. – Спасибо Вам за убежище, но позвольте мне не отвечать.
- Я приму ваше молчание, Вероника, если Вам так угодно, но мне хотелось бы знать, что случилось, чтобы постараться защитить Вас. Сан Тельмо сам себя не помнит, и ему можно доверять не больше, чем умалишенному. Будь мы в городе, его заточили бы в сумасшедший дом, а здесь он волен разгуливать на свободе, с оружием в руках, и вытворять, что ему заблагорассудится, – преподобный Джонсон неосознанно сжал ледяные, дрожащие руки Вероники в своих.
В комнатку, неслышно ступая, вошла босоногая служанка-туземка и принесла кофе.
- Вот, выпейте немного кофе, – преподобный протянул Веронике чашку. – Вам нужно придти в себя, вы еще не оправились от потери крови… Но почему Вам пришлось бежать сюда? Разве там не было Аделы, Ботеля, слуг?
- Ботель! – коротко ответила Вероника, принимая чашку.
- Так я и думал! – воскликнул пастор. – Я видел, как они выходили из таверны. Ботелю нужно было, чтобы индеец вел в поводу его лошадь, сам он едва держался в седле, а в таком состоянии этот человек…
- Замолчите, прошу Вас!..
- Вероника, расскажите мне все, как брату! Что Деметрио замыслил против Вас?
- Вы и сами можете догадаться, святой отец. – ответила Вероника. – Я не прибежала бы сюда, если бы моя жизнь не была в опасности, клянусь вам.
- О чем Вы?
- Есть оскорбления, которые гораздо хуже смерти.
- Что Вы имеете в виду? Неужели этот мерзавец осмелился на…
- И несмотря ни на что, он – мой муж, – твердо ответила Вероника.
- Как же так, – растерялся Джонсон.
- Но я не смогла этого выдержать!..
- Невероятно! – ужаснулся пастор. – Это беспробудное пьянство свело его с ума.
- Преподобный, Вы знаете, что в душе Деметрио борется сам с собой, и это ужасно.
- Я знаю только одно, – ответил тот, – Вы больше не можете оставаться рядом с ним ни минуты. Вам нужно просить помощи у своих родных, а пока суд да дело, оставайтесь здесь. Я попрошу сеньору Ботель, чтобы она помогла мне защитить Вас.
- Бедная Адела Ботель!.. А кто защитит ее? – спросила Вероника, беспокоясь о подруге.
- Верно, – согласился Джонсон, – это замкнутый круг, а Вы упорно отказываетесь от единственной возможности вырваться отсюда. Напишите Вашим родным, Вероника!.. Мы пошлем гонца в Куйабу. За хорошую плату найти гонца нетрудно, а четыре мешка золота Сан Тельмо до сих пор у меня.
- Вы имеете в виду, что будете расплачиваться его золотом?..
- К несчастью, лично у меня ничего нет, – потупился священник, – но я следую голосу своей совести – возьмите отсюда, сколько нужно, а если Вы настолько щепетильны, то потом вернете эти деньги.
- Я напишу дяде! – задумчиво сказала Вероника, словно советуясь с собой.
- Расскажите ему всю правду! – подхватил Джонсон.
- Да-да, правду, ужасную правду!
- Пишите прямо сейчас. Идите в мой кабинет и пишите, а я найду человека, который отвезет Ваше письмо. Ну же, Вероника, решайтесь! Ах, если бы моя простая дружба нашла отклик в Вашем сердце, если бы ценой своей несчастной жизни я мог бы добиться Вашего спасения, то...
- Не нужно жертв, преподобный Джонсон, – прозвучал громкий голос, прервав пастора, и на крыльце послышались шаги. – Жизни сеньоры Сан Тельмо ничто не угрожает!
- Деметрио!..
- Сан Тельмо!.. Вы здесь, – в один голос воскликнули Вероника и Вильямс Джонсон.
- Вы даже не потрудились закрыть дверь, что было весьма неосмотрительно с вашей стороны, – с мрачной сдержанностью заметил Сан Тельмо, усилием воли беря себя в руки. Он остановился в дверях и прислонился к косяку, стараясь казаться непринужденным, и только серые, бездонные глаза, горящие на мертвенно-бледном, холодном и надменном лице, выдавали его ярость. – Я пришел за женой, преподобный, и подожду, когда она допишет письмо, которое Вы можете отправлять, когда Вам заблагорассудится, но, если Кастело Бранко заявятся сюда за Вероникой, они будут иметь дело со мной.
- Чего Вы хотите, Сан Тельмо? – прямо спросил его пастор.
- Это я должен задать Вам подобный вопрос, преподобный Джонсон. Быть может, Вы – адвокат по бракоразводным делам? Вы так рьяно стараетесь разрушить узы законного брака, – в тон ему ответил Деметрио.
- Наш брак был задуманным тобой гнусным и постыдным фарсом, – возмутилась Вероника, – и ты не имеешь права отстаивать его!
- Ну нет, я буду отстаивать его всеми силами! Стану защищать его от тебя, от него, – Деметрио ткнул пальцем в пастора, – и от всех Кастело Бранко вместе взятых, если они приедут… Сейчас идет открытый бой, а не партизанская война. Я сказал тебе свои условия и указал единственный путь к свободе!
- А я ясно ответила тебе: “Нет, нет и нет.” Я не стану лить слезы и никогда не подчинюсь твоей грубой силе!
- Я очень прошу тебя идти со мной, Вероника, – твердо заявил Деметрио. – Ты же не станешь заставлять меня уподобляться дикарю. Право, было бы жаль покушаться на драгоценную жизнь преподобного Джонсона.
- И ты смог бы убить его? – ужаснулась Вероника.
- Ты не оставляешь мне выбора.
- Вы наверняка сможете ранить, или убить меня, ведь я безоружен! – спокойно заметил преподобный.
- Надеюсь, Вероника не вынудит меня к этому, – холодно ответил Деметрио.
Вероника собралась, было, возразить мужу, но тут снаружи раздался громкий топот и голоса. Все трое обернулись на шум и увидели бегущих к реке людей.
- Сан Тельмо!.. Сан Тельмо! – послышался откуда-то издалека хриплый голос Ботеля.
- Пирога!.. Патрон Деметрио, пирога! – с сияющими от счастья черными глазами радостно сообщила подбежавшая Аеша. – Индеец Игуасу уже на причале. Он привез три огромных плота, а на них вещей видимо-невидимо. Все побежали к реке поглядеть на плоты.
Деметрио и глазом не повел. Не двигаясь с места, он пристально смотрел на Веронику, но в его серых глазах уже не было жгучей ненависти, а была лишь глубокая боль и безнадежная печаль, граничащая с отчаянием. Почувствовав эту боль, потрясенная Вероника отвела взгляд, словно боялась простить мужа без всяких объяснений.
- Патрон Деметрио! Патрон, ты не пойдешь к реке? – затеребила Сан Тельмо удивленная Аеша.
- Помолчи! – оборвал ее Деметрио.
- Но тогда другие купят ваши заказы… или вовсе захотят украсть их, если ты не помешаешь. Поторопись, хозяин! – Аеша повисла на руке Деметрио, и Вероника впервые разглядела ее: красиво сложенная и чувственная молоденькая девушка, будто ожившая статуя из плоти и крови, с гордым смуглым лицом и черными глазами. Она смотрела на Деметрио так, будто на всем белом свете существовал лишь он один.
- Его Величество Случай благоволит Вам, преподобный, – Деметрио горько усмехнулся. – Теперь Вам есть с кем отправить в цивилизованный мир просьбу о помощи. Пользуйтесь моментом, пока меня призывает к реальности мир сельвы. Даже забавно – три плота одежды и мебели важнее Вероники де Кастело Бранко!
- Инженер Сан Тельмо! – негодующе воскликнул Джонсон.
- Напрасно кипятитесь, преподобный, Ваши слова бесполезны, мы живем в царстве дел. Как бы то ни было, но если моя жена добровольно не выберет дорогу к дому, я за ней вернусь, и отволоку ее силой... Идем, Аеша, – бросив взгляд на жену и преподобного Джонсона, Деметрио быстро зашагал к причалу.
- Вероника, у нас нет времени, чтобы его терять, – поторопил девушку пастор, подходя к ней поближе.
- Это и есть Аеша? – поинтересовалась та, пропуская слова Джонсона мимо ушей.
- Она самая, но, похоже Вы меня не слышите. Вероника, послушайте, Вам нужно написать письмо прямо сейчас. Индеец Игуасу сможет незаметно отвезти его. Идите в мой кабинет…
- Откуда взялась эта индеанка, и как давно она знает Деметрио? – перебила преподобного Вероника.
- Полагаю, сейчас это неважно.
- Да, Вы правы, это неважно... ни теперь, ни потом. Сейчас я напишу письмо.
