они надеялись стронуть с места «Непобедимый».
— Пусть я связал себя словом, капитан Жеонтен, но держитесь от меня подальше, — дернув щекой, сказал Блад на прощание.
Жеонтен, которому еще предстояло как-то выбираться из западни, проводил его мрачным взглядом и ничего не ответил.
***
Блад устало потер глаза. Индейская отрава оказалась слишком сильной, или, возможно, Арабеллане вынесла выпавших на ее долю потрясений. Уже вторые сутки она металась в жару, не приходя в себя.
Глубокую царапину на ее шее — такую же, как у Джереми, — он обнаружил, когда они еще плыли к «Атропос». Но штурман уже забыл о колючке Каузака, а у Арабеллы вокруг ранки расползалась зловещая краснота. Блад обработал царапину и приложил компресс, чтобы вытянуть остатки яда. Он тонкой струйкой вливал в рот девушки воду, смешанную с соком лианы, которую индейцы применяли для лечения лихорадки, и надеялся, что у Арабеллы хватит сил побороть болезнь...
Питер услышал тихий стон и подошел к кровати. Он взял Арабеллу за руку, считая пульс, и озабоченно нахмурился: несмотря на все его усилия, жар не спадал. Вздохнув, Блад осторожно стянул с нее влажную от пота рубашку. Он выбросил из головы все мысли о каких-либо условностях и уже не раз обтирал Арабеллу губкой, пропитанной раствором уксуса. Утром «Атропос» бросит якорь на рейде Кайоны, и он найдет сиделку, а пока...
— Капитан Блад, постойте... — вдруг отчетливо проговорила Арабелла, словно почувствовав его прикосновения.
Питер вздрогнул. Неужели она очнулась? Но нет, ее глаза были закрыты. Однако когда он провел губкой по ее плечу, Арабелла беспокойно пошевелилась.
— Я должна объяснить вам...
— Что же, мисс Бишоп? — вырвалось у Блада, хотя он и знал, что Арабелла его не слышит.
— У меня не было... другого выхода... — она замотала головой, на сомкнутых ресницах блеснули слезы. — Никто... только ты, Питер... Ты...
Сердце стукнуло невпопад. Блад надеялся услышать еще что-нибудь, но Арабелла молчала. Подождав немного, он тщательно обтер пышущее жаром тело девушки, затем надел на нее сухую рубаху. Утомление давало себя знать все сильнее, и он решил выйти на палубу, чтобы свежий бриз прогнал сонную одурь.
***
Облокотившись на планшир, Блад раздумывал над словами Арабеллы. Он не был уверен в том, что правильно их расслышал — так тихо она говорила. Но могло ли это означать, что он ошибся и она не отвергает его? Криво усмехнувшись, он велел себе думать прежде всего о том, как ее спасти.
Палуба скрипнула под чьими-то шагами. Блад обернулся и увидел Волверстона.
— Как она?
— Все так же, — неохотно ответил Питер.
Нед с досадой пробормотал:
— Надо было влепить залп им в борт.
— Я дал слово.
Волверстон хмыкнул, подумав, что он-то слова не давал и посему при случае припомнит ублюдкам Каузака их проделку, но вслух сказал:
— Я рад, что ты вернулся, Питер.
Блад проницательно взглянул на него, догадываясь, что старый волк имеет в виду вовсе не благополучно завершившиеся переговоры.
— Нед, — негромко проговорил он, — я принял решение и не изменю его.
— Так это же было еще до того...
— Как ты выкрал мисс Бишоп? — голос Блада посуровел. — Она полагает, что ты хотел как лучше, и я склонен с ней согласиться. Но неужто ты считал, что, заполучив Арабеллу, я вернусь к пиратству?
Лицо старого волка вытянулось: он совсем не задумывался о таком повороте дел.
— Я хотел вытащить тебя...
— Признаю, ты добился своего. Только цена оказалась непомерно высока.
Нед упрямо набычился:
— Она выздоровеет.
— Я надеюсь.
— Что ты будешь делать дальше? — помолчав, угрюмо спросил Волверстон.
— Сначала мне надо справиться с последствиями твой дружеской услуги.
Блад постоял еще немного, глядя на заходящее солнце, затем, хлопнув Волверстона по плечу, ушел в каюту.
***
Смочив кусок полотна в миске с водой, Блад положил его на лоб Арабеллы. Наступающая ночь должна принести прохладу, и, возможно, ей станет легче. Он присел на край постели и провел рукой по волосам девушки, шепча:
— Прости меня. Прости.
Она глубоко вздохнула, ее ресницы затрепетали, и на него упал затуманенный после беспамятства взгляд. Блад на мгновение замер, потом наклонился ниже, вглядываясь в родное лицо. Губы Арабеллы дрогнули. Слабой рукой она коснулась его заросшей щетиной щеки:
— Колючий...
Питер был совершенно не готов к этому и, некстати подумав, что не брился с того дня, как «Атропос» вышла в погоню за Каузаком, неловко пошутил:
— Я опять предстал перед вами в неподобающем виде, мисс Бишоп... — и осекся, увидев, что ее глаза потемнели и взгляд стал тревожным.
Она отдернула пальцы. Тогда, мысленно называя себя болваном, Блад сжал ееруку в своей и поднес к губам, как в ту далекую ночь, в реальности которой он уже сомневался.
— Арабелла, — хрипло проговорил он, — я боялся, что потерял тебя...
— Я искала тебя...
— Знаю. Не говори ничего, береги силы.
Она коснулась повязки на шее и поморщилась:
— Что со мной?
— Ранка воспалилась, и тебя лихорадит. — Блад дотянулся до стоящего рядом с кроватью кувшина воды с разведенным в ней лекарством и налил питье в кружку. — Выпей, — сказал он, бережно приподнимая ее голову. — Ты обязательно поправишься.
Арабелла выпила горьковатое снадобье, обвела взглядом каюту, недоуменно взглянула на Блада.
— Это «Атропос», — подтвердил он и погладил ее по запавшей щеке. — Кстати, капитан Волверстон очень переживает о твоем самочувствии. А сейчас хорошо бы тебе немного поспать.
— А ты?
— Я буду рядом.
— Рядом... — Арабелла зажмурилась от внезапно нахлынувшего на нее стыда, подумав, что ее болезнь вынудила Питера взять на себя полный уход за ней.
Догадавшись о причине ее смущения, Блад сказал дрогнувшим голосом:
— Ты бесконечно дорога мне, Арабелла. И не надо стыдиться — ведь, помимо всего прочего, я еще и врач.
Отличная подготовка к семейной жизни
