кривоватая улыбка.
И хотя не любивший праздности Блад на следующее утро затеял маневры, отдав распоряжение идти переменными галсами против встречного ветра, это не нарушило установившуюся на борту идиллию.
Арабелле казалось, что с тех пор, как она ступила на борт, ее отношения с мужем приобрели новый оттенок. Вечерами он рассказывал ей истории из бесшабашной студенческой жизни в Дублине, одна другой невероятнее. Арабелла смеялась и говорила, что он все выдумал, а Питер загадочно усмехался, глядя на нее долгим взглядом, а потом мягко привлекал жену к себе и тянулся к ее губам. А днем, когда он стоял на квартердеке, отдавая распоряжения, или за большим обеденным столом в кают-компании им достаточно было встретиться глазами, и ласковое тепло разливалось в груди Арабеллы.
На третий день плавания они сделали остановку в удобной бухте Монтего-бей, расположенной на северо-западе Ямайки, чтобы раздобыть свежих овощей и фруктов и пополнить запасы пресной воды. Жители небольшого поселения, основанного еще испанцами, высыпали на берег. На борт «Арабеллы» явился градоначальник, исполняющий также и обязанности капитана порта, весьма взволнованный и польщенный неожиданным прибытием губернатора. Он так настойчиво приглашал высоких гостей отобедать, что Блад согласился. Как водится, обед затянулся до вечера.
Перед возвращением на «Арабеллу» Блад предложил жене немного прогуляться. Они прошлись вдоль длинного песчаного пляжа и остановились, чтобы полюбоваться закатом. Прерывисто вздохнув, Арабелла прижалась к мужу и непроизвольным движением положила руку себе на живот. Питер накрыл ее руку своей. Его близость и ощущение новой жизни внутри наполняли Арабеллу радостью и безмятежным счастьем, и даже корабль, чей темный силуэт резко контрастировал с ярким вечерним небом, больше не навевал тревожных мыслей.
На рассвете следующего дня «Арабелла» взяла курс на Порт-Ройял.
***
Направляясь в кают-компанию, Арабелла спустилась по трапу и остановилась. Что-то было не так... странно. Она недоуменно огляделась: сквозь открытые порты с трудом проникал тусклый свет, пушки отбрасывали длинные тени, как если бы уже наступил вечер. Но ведь солнце стояло еще высоко!
«Наверное, большое облако закрыло солнце...»
Гораздо больше ее удивило то, что орудийная палуба была пуста. Арабелла даже дошла до ее середины, чтобы убедиться в этом. Более того — ничего не говорило о близком присутствия людей. Гнетущая тишина окутала Арабеллу, даже плеск волн доносился словно издалека. В вязком сером свете медленно танцевали серебристые пылинки, а, обернувшись, она увидела на полу цепочку своих следов. Сглотнув, молодая женщина попыталась справиться с охватившем ее страхом, и уверить себя... В чем? В том, что на отличающемся безукоризненной чистотой корабле с многочисленной командой такое возможно?!
В следующий миг она ощутила пристальный взгляд, который, казалось, исходил отовсюду, и всхлипнула, озираясь по сторонам.
«Надо подняться наверх, только и всего. Надо выйти на палубу», — твердила она себе.
За спиной под чьими-то шагами заскрипели доски настила. Арабелла быстро оглянулась и увидела возле двери кают-компании высокого мужчину в черном камзоле. Только один человек на корабле носил такую одежду, и она радостно воскликнула:
— Питер!
Но человек скрылся за дверью. Подбежав, Арабелла распахнула дверь вслед за ним — и сердце ее споткнулось, а потом лихорадочно зачастило: внутри никого не было! Тот же тусклый свет лился из окон, и все предметы были покрыты той же серебристой пылью, что и палуба.
Ощущение чужого взгляда усилилось. Краем глаза Арабелла уловила движение и испуганно посмотрела на стоящий в углу массивный стул с высокой спинкой. Тени ли сгустились таким странным образом, или воображение шутило с ней все более гадкие шутки, но ей почудилось, что на нем, опираясь на подлокотник и прикрыв ладонью лицо, сидел сухощавый мужчина. Задрожав, Арабелла вонзила ногти себе в ладони, надеясь, что боль выведет ее из кошмара.
— Как человек гуманный, я должен выразить сожаление, что вы не умерли от нанесенного вам удара, — произнес по-испански звучный голос. — Ведь это означает, что вам придется испытать все неприятности, связанные с необходимостью умирать снова...
«Снова... снова…» — многократным эхом повторилось в голове Арабеллы. Ее зубы застучали: голос, несомненно, принадлежал Питеру, и это пугало ее еще больше. Она не могла отвести взгляда от мужчины в кресле. Призрачные очертания обрели плоть: изящной формы кисть, короткие, чуть вьющиеся, волосы, бородка клинышком...
— Между нами есть разница, — глухо сказал призрак. — Она заключается в том, что я не называю себя гуманным человеком.
Он обратил к Арабелле лицо с бездонными провалами глаз. Охваченная липким ужасом, она отшатнулась и ударилась плечом и спиной о косяк двери.
Одновременно заговорили несколько человек, испанская речь перемежалась с английской. Гневные возгласы, обрывки молитв, лязг и скрежет стали, чей-то предсмертный хрип... Резкий, беспощадный голос Питера...
Арабелла прижала ладони к ушам, но все равно продолжала слышать эту жуткую какофонию.
— Отец! — выкрикнул какой-то юноша. — Милосердия! Прошу вас, сеньор! Прошу! Да будьте же вы прокляты!
Его мольбы и проклятия становились все тише, и она уже не различала слов.
Призрак поднялся со стула и медленно двинулся к Арабелле, а та застыла на месте, не в силах пошевелиться. По мере того, как он приближался, черты его лица менялись, затем его фигура подернулась дымкой. А через мгновение перед Арабеллой стояла... она сама, вот только в глазах этой призрачной Арабеллы пылал темный огонь.
— Он принадлежит мне!
Догадавшись, о ком говорит призрак, Арабелла воскликнула:
— Неправда!
— Он уже безраздельно был моим, но появилась ты! — лицо призрака исказилось от ярости. — Все будет по-прежнему, когда я уничтожу тебя!
Режущий голос терзал мозг Арабеллы. В висках толчками билась боль, сознание мутилось.
— Нет! Я тебе не поддамся! — превозмогая дурноту, крикнула она.
— Ты уже поддалась, — рассмеялся призрак и протянул к ней руку.
Сердце сдавило каменной тяжестью. Задыхаясь, Арабелла сползла по косяку на пол. Холод коснулся ее лица, спустился к груди, затем она ощутила леденящее прикосновение к животу.
«Ребенок!»
Эта мысль вывела Арабеллу из оцепенения. Она закусила губу и, напрягая все силы, подняла голову. Во рту появился солоноватый вкус крови, но она заставила себя смотреть в глаза призраку. Его рука замерла над животом Арабеллы, а на лице ярость уступила место изумлению, даже потрясению. Он отступил на шаг, и Арабелла почувствовала, как ослабли тиски чужой воли. Она смогла наконец вздохнуть, и темнота сомкнулась вокруг нее.
***
— Арабелла! — настойчиво звал ее Питер, но она была слишком далеко, чтобы ответить. Не чувствуя своего тела, она словно парила в туманной мгле. — Дорогая, ты слышишь меня?
Постепенно к Арабелле возвращались ощущения. Она лежала на чем-то мягком. Звякнуло стекло, в ноздри ударил резкий запах, и она недовольно поморщилась.
— Кажется, она приходит в себя, месье Блад! — воскликнула Жаннет.
— Да, Жаннет. Дай мне салфетку.
Влажная прохладная ткань приятно освежала разгоряченное лицо. В первый момент Арабелле почудилось, что она все еще в Кайоне и больна. Но нет же, Кайона осталась далеко, а потом был Порт-Рояйл, и произошло множество других событий. Арабелла вспомнила, что они отправились в плавание, и как она спустилась на орудийную палубу, и невыразимый ужас, который последовал за этим. Ее дитя! Она могла потерять ребенка! Арабелла потянулась рукой к животу и открыла глаза.
Она была в капитанской каюте, квадраты солнечного, яркого, как ему и положено, света лежали на полу и мебели, а над ней склонился Питер, и в его взгляде было безграничное облегчение.
— Наконец-то! Ты меня напугала, любовь моя...
— Ребенок, — выдохнула Арабелла, — что с ним?
— Насколько я могу судить, все в порядке.
Она опустила веки, скрывая слезы радости. Но тут же встрепенулась и, несмотря на попытку мужа удержать ее, села на постели:
— А... она?
— Кто «она»? — недоуменно переспросил Питер.
«Действительно, кто? — смятенно подумала Арабелла. — Призрачная женщина, похожая на меня, как две капли воды?»
Она молчала, и Блад, переглянувшись с горничной, мягко проговорил:
— Дорогая, на корабле, кроме тебя и Жаннет, нет других женщин.
— Я знаю...
«Разумеется, нет. Тогда кого я видела?»
Арабелла коснулась языком саднящей ранки на нижней губе.
— Арабелла, ты помнишь, что произошло?
О, она помнила, очень хорошо помнила! Но как о таком рассказать?
«Питер решит, что я повредилась в рассудке...»
— Тебя нашел Дайк, ты без чувств лежала на полу в кают-компании. Тебе стало нехорошо? Или... кто-то напугал тебя?— онобнял ее за плечи, в его глазах была озабоченность.
— Я... я не помню, — выдавила она. — Все было так... смутно.
Блуждающий взгляд Арабеллы и мертвенная бледность ее лица выдавали крайнее смятение. Блад чувствовал, что жена говорит ему не все, но решил отложить объяснение до лучших времен.
— Если ты больше ничего не можешь сказать, не буду терзать тебя расспросами. Скорее всего, виновата жара, — предположил он, — и твое особенное состояние.
— Наверное...
Ей бы тоже хотелось, чтобы причина была в беременности. А если и вправду она потеряла сознание и, падая, ударилась обо что-то головой? Этим можно было бы объяснить и прокушенную губу.
— К сожалению, ветер упал, и мы придем в Порт-Ройял только завтра, — Питер вздохнул. — А до конца дня властью капитана оставляю тебя в постели. Жанна поможет тебе раздеться. Хочешь пить?
— Хочу. — Арабелла взяла из рук Жаннет кружку и задрожала как от озноба, глядя на рукав платья, испачканный в серебристой пыли.
— Дорогая? — Муж забрал у нее кружку, иначе она бы расплескала воду.
— Пыль. Просто пыль, — с трудом улыбнулась Арабелла, не отрывая полного ужаса взгляда от серой полоски на ткани.
Питер нахмурился, но ничего больше не спросил. Он поднес кружку к еегубам и проследил, чтобы она выпила все. У воды был сладковатый привкус. Арабелла не спрашивала, что он добавил в питье, ее мысли были совсем о другом. Затем он ушел, а Жанна помогла ей раздеться, а затем устроилась в кресле и занялась шитьем, негромко напевая французскую песенку.
Арабелла лежала, отвернувшись к переборке, и старалась дышать ровнее.
«Она милостива... хотя и ревнива, как без того...» — сказал лейтенант Дайк.
На корабле нет других женщин — но душа, живущая в нем, сама его суть? Невозможно... Это бред или кошмарный сон. Однако видение было слишком ярким и связным. И пыль, эта странная пыль!
Если предположить, если на один только миг представить, что она повстречалась с непостижимой силой.
«Тогда я чудом избежала смерти...»
Ей снова стало холодно, сердце болезненно сжалось. И то, что она слышала... Она узнала голос мужа. Было ли это мороком, ложью, чтобы смутить и запутать ее, — или отголосками давней трагедии? Она знала, что испанский капитан, прежний владелец «Арабеллы», после налета на Бриджтаун вернулся на корабль, захваченный беглыми рабами. Призрак мужчины
А "Арабелла" - ревнивая барышня