Палиндром или оборотень законник.Гл.2

подходящего момента, когда кто-нибудь вообще забудется и укажет об этом президенту, то вот в рядах этих, кто рядом постоять (это в основном выскочки из конгресса, лоббисты), всегда найдутся такие, кто слишком поспешен и готов раньше времени «Ч», забыться и напомнить президенту о своём обещании, не забывать их и всё помнить.
– Тогда как он, стоило ему только занять своё президентское кресло в этом кабинете, все свои обещания забыл, и знать не знает, как меня и тебя звать. – Все и здесь находящихся важных чиновников, в возмущении, а кто даже в негодовании на такую забывчивость президента, таким образом помыслил и даже посмотрел на президента.
Но так как среди всех них больших дураков нет, то вся эта их высказываемость насчёт президента, дальше выражения почтительности на их лицах не пошла – пусть подавится моим лицемерием – и президент вынужден был довольствоваться тем, что есть. В общем, никакими жилами на откровенность их не вытянешь, и приходится полагаться только на свою проницаемость. Которая, если кто не знал, всегда опирается на свои внутренние установки, крепящиеся на чувстве самосохранения, и так выходит, что смотрит на окружающих через прицел отрицания. Вот президент их всех и от себя отрицает, то есть без веской причины не поощряет. А если есть повод, как, например, сейчас, то мотивирует.
И так как ответа на этот его вопрос по поводу соблюдения регламента или протокола, что не столь важно, когда не видишь разницы между ними и вообще не знаешь, что это за галиматья, относящаяся по большому счёту к службе протокола, не прозвучало, то Мистер президент, как человек более всех из здесь присутствующих людей в этих вопросах разбирающийся, – а было бы не так, то, наверное, кто-нибудь ему возразил или ответил на заданный вопрос, – вновь берёт слово и даёт ответ на свой же вопрос.
– Ладно, понимаю, – с задумчивым видом говорит Мистер президент, – это вопрос сложный, да и не тот, ответ на который вы бы хотели услышать. – Бросил взгляд на главу агентства нацбезопасности Спарка Мистер президент, в результате чего напряг шеи некоторых глав управлений, среди которых особо выделялся Гилмор, чья шея вздулась от напряжения (она еле сдерживалась силой воли Гилмора от поворота) и крайне заволновал всех остальных глав служб, решивших, что Гилмор уже не настолько крепко стоит на ногах – что он и сам подтверждал, покачиваясь из стороны в сторону.
Мистер президент между тем на этом не останавливается, а задаёт новую задачку. – На повестке сегодняшнего дня стоят невозможно трудные задачи, – здесь следует тяжелейшая для многих пауза, во время которой Мистер президент начинает пристально смотреть куда-то за спины всех этих стоящих перед ним людей и при этом так захватывающе дух, что не продохнуть – с неимоверным любопытством к тому, что там делается  – отчего каждому из находящихся перед его лицом людям, становится невтерпёж от желания обернуться назад, и посмотреть на то, что там увидел президент.
Может он там видит все эти невозможно трудные задачи, и значит, их просто обязывает обернуться. Но с другой стороны, кто знает, как на это посмотрит Мистер президент и не сочтёт ли он этот твой повёрнутый на себе поступок, – а так он только и будет им воспринят, – за твоё желание засунуть свой нос куда не просят, а самого тебя примет за беспардонного выскочку и неблагонадёжного человека, раз ты готов в любой момент повернуться спиной к президенту.
И как после этого президент сможет с таким человеком работать? И как спрашивается, он может отныне ему довериться, если он на такие недисциплинированные вещи способен, даже стоя лицом к лицу к президенту? И что он него можно ждать, только стоит президенту повернуться к нему спиной – как минимум и сам спиной обернётся или язык покажет.
В общем, все стоят и мучаются над загадкой взгляда президента, отчего они даже и позабыли о том, что их всех привело сюда. Чего не скажешь о президенте, и он, убедившись, то ли в том, что там за их спинами всё на месте (например, выходная дверь так и ждёт их выхода), то ли в том, что ещё есть люди, кому он может доверять (а в газетах такого о них понаписали, что в мерах предосторожности, приходится носить в кармане ножичек для резки бумаги), возвращается взглядом обратно и, посмотрев на эту свою опору, говорит.
– Предстоящая борьба потребует от нас мобилизации всех наших сил, начиная от интеллектуальных, – Мистер президент почему-то в этот момент посмотрел на госпожу госсекретаря Брань. Что совсем не польстило ей, а наоборот, привело в раздражение. И хотя госпожа госсекретарь Брань, слыла одной из тех немногих, кто обладал здравостью и ясностью ума, на который видимо и намекал взгляд президента, всё-таки, когда дело касалось таких прискорбных намёков в сторону её красоты, ей этой здравости явно не хватало – она темнела в мыслях. – Физических, – продолжил Мистер президент, переведя свой взгляд на два аршина в плечах, генерала Браслава (здесь президент мог бы и не сомневаться в том, что найдёт поддержку своим словам), – и всех остальных. – После небольшой заминки, которая произошла по причине того, что лица людей напротив были так маловыразительны, Мистер президент так фигурально махнул рукой на остальных присутствующих людей. После чего он набирает в грудь воздуха и обрушивает на всех долгожданную новость.
– О деталях в своё время, а сейчас идите и мобилизуйтесь. – Говорит Мистер президент и на личном примере, конечно, сообразно своему положению, показывает, как надо мобилизоваться. Так он, оттянув на груди подтяжки, а их наличие на нём крайне редкое явление и это определённо что-то да должно значить, звучно и хлопотно для своей рубашки и груди под ней, отпускает их. После чего приободрившись лицом, уходит за свой рабочий стол, тем самым показывая всем, что время и их не ждёт.
И всем этим господам и мисс, столь влиятельным во многом, а в своих сферах и вовсе им слова лишнего не скажи, несмотря на всё их желание остаться здесь, наедине с президентом, к которому у них есть масса вопросов, молча поворачиваются назад и, ничего особенного не заметив там, куда до этого так волнительно для них смотрел президент, да и некогда – их всех занимал один вопрос: Что же значит эта мобилизация? – все вышли вон. В чём, в чём, а в этом деле Мистер президент не знает сбоев.
– Достали. – Тихо сказал Мистер президент, глядя на закрывшуюся за последним вышедшим из кабинета чиновником дверь.
Но это всего лишь ближайшее окружение президента. С ним по большому, да и по малому счёту, всё более, менее понятно. И его, если что не так пойдёт, то через отставку или в крайне запущенном случае, через спецслужбы, можно самому будет так достать, что никому и повадно не будет. Но вот как быть с теми, кто на международной арене достал, достаёт и не собирается отказываться от этой своей, всех достающих так, что и не развернуться спокойно эскадрой в чужих территориальных водах, политикой сдерживания. И тут одних тихих слов не хватит, когда волком хочется на всех смотреть, и не сдерживаешься, и смотришь, ором хочется орать, и не смолкаешь, и всем талдычишь, как далеко хотел бы их видеть, ну и много чего ещё хочется сделать, что не допускается на этих встречах на высших уровне.
А эти высшие уровни все такие, что и смотреть на них не можешь без желания их всех послать ко всем чертям, – а ведь на них между прочим, все держат равнение, – то уж что говорить обо всех остальных уровнях, являющихся бледным подобием всех этих высших уровней.
И вот ты, сам президент, на этот раз так крепко приготовился к этой встречи на высшем уровне, что вчера выпил, а сегодня только закусил чесноком, и теперь прямо в лицо этому и не пойми кому (вроде сказали, что тоже президенту, но только другой страны), дышишь всей своей сущностью и пониманием себя. И, конечно, Мистер президент, не просто так, так подготовился к этой встречи, а ему сразу же, чтобы не терять своё бесценное время на лишние разговоры и уточнения, захотелось узнать, что ему ждать от этой встречи – своего должного понимания или же опять, ничего незначащих слов, которыми будут обильно смазаны все эти речи.
И будь на месте того президента, кому так иносказательно, но при этом без прикрас и определённо сказал о нём и его малозначительной политике Мистер президент, человек умеющий смотреть в глаза опасности, то он бы не стал отводить свой нос от извергающего жар рта Мистера президента, и всё, что о нём думал, прямо сейчас и сказал.
– Вы, Мистер президент, как независимый ни от кого во мнениях президент суверенной страны, конечно в своём праве думать, говорить и даже действовать, как вам вздумается, но смею вас уверить, что и у меня есть своё мнение. И мы не поддадимся вашему давлению, и не снимем ограничения на поставки вашей сельхозпродукции и алкоголя. – Этот президент противной страны принюхался к Мистеру президенту и добавил. – Особенно Джек Дэниэлса. Если, конечно, у вас не будут встречные, удовлетворяющие нас предложения. – Сказал этот контрпродуктивный президент, демонстративно прочистив своё ухо пальцем. И хотя этот контрпродуктивный президент, в крайней степени взбесил и частично вывел из себя Мистера президента – одна из его рук, в кулаке замахнулась на этого контрпродуктивного президента – всё же в этом есть большой позитив. Мистер президент хоть знает, что от этого своего оппонента можно ожидать.
Но разве таких простодушных и независимых от всего не нужного, наносного, то есть мнения мирового сообщества, президентов сейчас встретишь, даже если ты сам их взращиваешь и приводишь к избранию. Вот то-то, что нет. И Мистер президент в ответ всё больше слышит. – Вы, Мистер президент, я прямо чувствую, не ровно дышите ко мне и ко всему тому, что я представляю. И я вас определённо заверяю в том, что вы можете не сомневаться в ответных чувствах. Они все ваши. – Скажет в ответ президенша какого-нибудь сборного кондоминиума, тыча под трибуной своим длинным пальцем в бок президенту.
Ну а Мистер президент и сам не сомневается в том, что эта полная фантазий президенша, уже много чего себе навооображала на его счёт. – И сейчас будет дурочку из себя строить, ни моргнув глазом выражая своё полнейшее непонимание того, что если она собралась что-то строить, да хотя бы отношения со мной, то придётся полагаться только на свой счёт. – Крепко придерживая свой карман, резюмировал свои с ней отношения Мистер президент, отодвинувшись в сторону от этой, до чего же нахальной президенши, которая очень уж не прочь залезть в чужой карман.
И тут и переводчика не нужно, когда на лице этой президенши прямо-таки читается, это непереводимое, – а потому что на всех языках это одинаково читается, – выражение бесконечной бессмысленности своего существования, без того чтобы ею не руководили. И потом все удивляются, как так случилось, что особых, то есть экономически обоснованных, что самое важное, предпосылок для начала войны не было, и даже казалось, что более близкого союзника у нас нет, а мы взяли и как по ним вдарили, что в один момент похоронили все их экономические обоснования для своего суверенного существования, как одного из центров экономического влияния.
А не надо было