Сотворение любви - Глава 12

В конторе я узнал, что в данную минуту Хосе Мануэль был занят.

- У него встреча с русскими под два метра ростом и с метр в ширину, – доложила Хеновева.

- Они вооружены? – спросил я ее.

- Думаю, нет, – очень серьезно ответила она.

Хеновеве было около пятьдесяти, впрочем, она всегда выглядела на пятьдесят со своими высоко взбитыми волосами, щедро политыми лаком-фиксатором. Прической она сильно напоминала мне мою мать. Хеновева постоянно жевала жвачку. Я неоднократно проверял, не прилепляла ли она ее под письменный стол. Оказалось, что не прилепляла, или, на худой конец, отдирала ее от крышки в конце рабочего дня. Обычно Хеновева носила вечно далекие от моды костюмы кремового цвета с розовато-лососевыми или бледно-голубыми блузками, и еще изящные очки в позолоченной оправе, сильно зауженной к внешнему краю. Эти очки навевали мне мысли о черно-белом телевидении, хотя я почти не помню тогдашних программ.

- С чего ты взяла, что это русские?

- Я слышала их разговор.

- И ты можешь отличить русский язык от сербско-хорватского или польского?

Усомнившись в своем знании, Хеновева поджала губы – самое красивое, что в ней есть. Ее губы не постарели с годами, как сама Хеновева, а остались такими же как в двадцать лет – очень мягкими, пухлыми и сочными, без морщинок и трещинок. Не знай я ее так долго, обязательно поинтересовался бы, не прибегала ли она к пластике? Когда я впервые увидел Хеновеву, ее губы были точно такими же, как сейчас, хотя, как мне помнится, она уже тогда была женщиной в возрасте. Хосе Мануэль, никогда не отличавшийся мастерством краснословия, тем не менее, как то сказал – на мой взгляд просто великолепно – “внуки у Хеновевы появились, должно быть, раньше детей”. Впрочем, насколько мне известно, у нее нет ни тех, ни других.

- Наверное тебе нужно пойти и помочь Хосе Мануэлю, – неуверенно предложила она.

- Думаешь, он в опасности? Тогда лучше пойти тебе. Женщине они точно ничего не сделают.

- Трусишка, – ответила Хеновева, передавая мне папку с грифом “СРОЧНО”.

Какое-то время я без дела слонялся по коридору, стараясь подслушать обрывки разговора. Я слышал голоса, но не мог разобрать слов, и понял только, что русские гости довольно сносно владели испанским и говорили больше, чем Хосе Мануэль.

Целый час я занимался переучетом материалов: проверял отчеты о продажах за месяц и составлял график предстоящих закупок. Мне следовало очень быстро подсчитать складские остатки и постараться разместить в интернет-магазине никому не нужный кафель. Черт знает, почему его никто не берет? Он не страшнее и не милее остальных видов, но те раскупаются гораздо быстрее. Следовало также выложить на сайт отвратительного качества карнизы и слишком дорогие аксессуары для ванной. В самом худшем случае нам придется избавляться от них, отдавая даром, чтобы они не занимали место на складе.

Хосе Мануэль вошел, как обычно, без стука.

- Слушай, тебе никогда не приходило в голову, что я могу дрочить?

- В рабочее время? Нет, не приходило, но, если так, мне хотелось бы об этом знать.

- Или ковыряюсь в носу. Я могу заниматься расчетами, ковыряясь в носу.

- Не будь свиньей. У тебя все в порядке?

- Все отлично. – Я запоздало понял, что мой ответ был слишком беспечным и беззаботным. Человек, у которого совсем недавно погибла девушка, пусть даже и бывшая, не отвечал бы с такой легкостью.

- Конечно, отлично. Ты для меня загадка, Самуэль.

- А кто это был?

- Инвесторы.

- Ты хотел сказать – мафиози. У тебя сделки с русской мафией?

- Это не русские.

- Как я и говорил, но если ты не скажешь, откуда они, я решу, что это албанцы.

- Они из Косово.

- Ни хрена себе! Мы будем отмывать для них деньги? Великолепно! Просто супер!

- Я уже сказал тебе, что они инвесторы.

- Косовские инвесторы. Брось! Ты не поверишь, но я читаю газеты.

- Возможно, они сделают у нас заказ. Огромный заказ.

- Ну, конечно, они приехали в Испанию искать стройматериалы, потому что в Косово на них подскочили цены.

- Какой же ты тяжелый человек, ты просто невыносим! Кстати, чем занимаешься?

- Ты считаешь, что уйдешь отсюда, не объяснив, кто это был. Я – совладелец этого предприятия.

- Иногда у меня такое чувство, что я у тебя мальчик на побегушках. Ты остаешься в тени в то время, как все на мне. Я не прячусь за чужую спину, а занимаюсь торговлей, веду по телефону сложные переговоры.

- Ты старший компаньон, и в тебе больше очарования. А теперь все-таки ответь мне, что они хотели.

- Я же тебе только что сказал, что они, быть может, сделают у нас большой заказ. Они хотят строить гостиничные комплексы на испанском побережье. Тебе нужно составить очень точную смету. Мы заключим с ними сделку, и неважно, что прибыль будет маленькой.

- Они тебе угрожали? Похитили жену?

- Да, вот еще что! Они, кажется, хотят купить еще и долю в компании.

Хосе Мануэль явно нервничал. Я знал его много лет, и понимал, в каком он настроении, раньше него самого. Хосе Мануэль не стал садиться, и продолжал стоять передо мной, сунув руки в карманы пиджака. Только теперь я заметил, что он выглядел элегантнее обычного. Хосе Мануэль всегда ходит в костюме, но этот надевает только на важные встречи или по праздникам. Кажется, костюм был не покупной, а сшитый на заказ.

- Тебе идет серый цвет.

- Иди ты к черту, Самуэль! Что ты думаешь?

- Если ты и дальше будешь запираться и молчать, я вряд ли смогу ответить на твой вопрос.

- Я же тебе сказал…

- Толком ты ничего не сказал, только сообщил, что они хотят сделать заказ, и, возможно, вложить деньги в бизнес. Но, если они хотят купить предприятие, тогда для чего им делать заказ? Кстати, они собираются купить предприятие целиком или часть? Ты хочешь продать им свою долю и оставить меня с этой бандой торгашей?

- Они не торгаши, а деловые люди.

- Косовцы строят отели на Коста-дель-Соль.

- Не знаю, там или нет.

- Видимо, мне так и не узнать, выкупят ли они только твою часть, или все предприятие. Интересно, что ты им сказал? Что сумеешь убедить меня продать долю, или предложишь выгодную сделку, от которой я не смогу отказаться? Так и вижу, как ты в кабинете упрашиваешь их: “Нет-нет, подождите, дайте мне несколько дней. Вот увидите, я его уговорю, только не причиняйте ему вреда”.

- Это только планы, Самуэль.

- Или же планы воплотятся в жизнь.

- Мне кажется, это не будет для тебя трагедией. До нашего предприятия тебе и дела нет. Отработав день, ты выключаешь компьютер, запираешь ящики на ключ и спокойно идешь домой. Или, может, ты не спишь ночами из-за того, что в этом году наши продажи снизились на шестнадцать процентов? Думаю, вряд ли.

- В этом году продажи упали у всех, так почему я должен лишаться сна из-за падения наших продаж?

- Потому что у нас есть служащие, потому что отчисления на соцстраховки не снижаются, а ты категорически против заключения временных договоров.

- Ты ратуешь не за нормальные временные договоры, а за “мусор”. [прим: договор “мусор” – временный краткосрочный договор с низкой оплатой труда и не дающий право на получение социальных пособий]

- Я толкую о том, что уволить рабочего дороже, чем купить квартиру.

- И вот ты продаешь предприятие косовцам, и они занимаются его рационализацией.

- Я сыт по горло, Самуэль.

- Ты живешь, как король.

- Я пашу, как раб.

- Ладно, скажи, о чем ты с ними договорился?

- Я решил поговорить с тобой. Мы можем заключить отличную сделку. Они хотят распоряжаться поставками, строительством и продажей недвижимости.

- Они хотят прибрать к рукам несколько предприятий, чтобы оформлять липовые поставки и отмывать то, что заработали на продаже наркотиков.

- С чего ты это взял?

- Они оставят меня или вышвырнут с работы?

- Ты будешь работать с ними?

- Стало быть, тебе они тоже не нравятся.

Хосе Мануэль сел на единственный в кабинете, помимо моего, стул. Садясь, он поддернул брючины вверх, словно боялся намочить их в луже, приоткрыв носки с узором из синих и зеленых ромбиков. На фоне строгого костюма носки с ромбиками смотрелись легкомысленно-игриво, и при других обстоятельствах я бы над этим от души посмеялся. Хосе Мануэлю, надо думать, было совсем непросто продать предприятие, уступить косовцам свою маленькую, созданную им, как он считал, надолго империю. Хосе Мануэль всегда хотел быть предпринимателем, возможно, из-за своего происхождения. Помнится, его отец был простым механиком и трудился в цехах концерна “Мерседес”, а среди работяг бытует мнение, что только собственность делает тебя независимым. Иными словами, говорить о достигнутом успехе можно только тогда, когда ты сам себе хозяин. Продвижение вверх по социальной лестнице для Хосе Мануэля было делом повышения самооценки, а не погоней за капиталом. Он не любил попусту бахвалиться и пускать пыль в глаза. Хосе Мануэль вполне мог доставить себе чисто символическое удовольствие и купить “Мерседес”, но он, как и положено благоразумному отцу семейства, без ложной скромности ездил на угольно-черной японской “Мазде”, достаточно, впрочем, большой, удобной и надежной. Еще во время учебы Хосе Мануэль четко понял, что не хочет работать на чужого дядю равно как и по моральным принципам не желает спекулировать на фондовой бирже, считая, что обогащаться, ничего не производя, бесчестно и позорно. Ему всегда хотелось иметь какое-нибудь надежное дело, и я думал, что он, в конечном счете, станет владельцем рудника или обувной фабрики, но Хосе Мануэль приобрел фирму стройматериалов. Непосредственно производством мы не занимались, но перевозимые нами стройматериалы приносили вполне определенную пользу. Благодаря им росли города, и людям было где укрыться. Они жили в окружении доставленных нами вещей. Хосе Мануэль по смехотворно низкой цене, почти даром, уступил мне пятнадцать процентов собственности. Причиной тому была не только наша дружба, но и по вышеупомянутые моральные принципы, поскольку без моей помощи он никогда не свел бы ни статистические, ни бухгалтерские отчеты предприятия. Благодаря мне у него не темнело перед глазами, когда он садился перед листком, испещренным цифрами.

- Какого черта ты собирался стать предпринимателем, если от математических расчетов у тебя голова идет кругом? – посмеивался я.

- Для этого есть бухгалтер, – отвечал он. – Займись финансами и сметами, у меня с этим туго, – предложил мне Хосе Мануэль, как только открыл свое дело.

И теперь он был прав: сейчас именно в строительстве дела шли из рук вон плохо. Мы всё делали правильно, но прибыль резко упала, и мне, вероятно, следовало скакать от счастья, что хоть кто-то хотел купить наше предприятие. Впрочем, весьма сомнительно, что моей доли хватит на то, чтобы избавить меня от необходимости искать себе новое место. По здравому размышлению мне следовало заняться этим прямо сейчас, не откладывая дела в долгий ящик, поскольку лет через семь-восьмь никто не примет на работу человека, долгое время бывшего безработным.

Хосе Мануэль пригладил волосы пятерней, но потом не принюхался, как обычно, к подушечкам пальцев (насколько мне известно, это была его единственная плохая привычка). На секунду он показался мне беззащитным, ждущим, чтобы его успокоили или оправдали.

- Меня бесит, что ты ничего не сказал мне раньше.

-