Гибель М.А.Берлиоза, препарированная мной

Итак, я выполняю обещание данное Milana Gilitschenski разобрать один всем известный эпизод романа "МиМ".
Начну с цитаты из главы 3:

"− Турникет ищете, гражданин? − треснувшим тенором осведомился клетчатый тип, − сюда пожалуйте! Прямо, и выйдете куда надо. С вас бы за указание на четверть литра… поправиться… бывшему регенту! − кривляясь, субъект наотмашь снял жокейский свой картузик.

Берлиоз не стал слушать попрошайку и ломаку регента, подбежал к турникету и взялся за него рукой. Повернув его, он уже собирался шагнуть на рельсы, как в лицо ему брызнул красный и белый свет: загорелась в стеклянном ящике надпись "Берегись трамвая!".

Тотчас и подлетел этот трамвай, поворачивающий по новопроложенной линии с Ермолаевского на Бронную. Повернув и выйдя на прямую, он внезапно осветился изнутри электричеством, взвыл и наддал.

Осторожный Берлиоз, хоть и стоял безопасно, решил вернуться за рогатку, переложил руку на вертушке, сделал шаг назад. И тотчас рука его скользнула и сорвалась, нога неудержимо, как по льду, поехала по булыжнику, откосом сходящему к рельсам, другую ногу подбросило, и Берлиоза выбросило на рельсы".

1.Сначала я расскажу то, что мы тут можем наблюдать своими словами. Попробуйте отказаться от того, что автор описывает читателям нечисть, а представьте, что перед Вами живые люди, которых автор метафорично обозначает бесами. М.А.Берлиоз бежит к телефонному аппарату, чтобы позвонить по словам "правдивого повествователя" (не правда ли красноречивая характеристика для сатирика?) в некое бюро иностранцев (то есть в НКВД, которое непосредственно следило за въездом и отъздом иностранцев в СССР). Но граждане СССР помнят птичий язык, когда люди говорили одно, а подразумевали нечто другое. Так что М.А.Берлиоз бежит звонить, явно опасаясь угроз Воланда (помните "подскользнется и попадёт под трамвай" и  "кирпич ни с того, ни с сего, никому никогда на голову не свалится"), к кому-то, кто, возможно, может его уберечь от расправы публичностью.
На его пути  оказывается тот самый представитель свиты Воланда, которого позже автор будет называть Коровьевым, фаготом, регентом. Запомним, что он снимает перед М.А.Берлиозом свой жокейский картуз "НАОТМАШЬ", то ли кланяясь, то ли приседая, одним словом "кривляясь".
М.А.Берлиоз не обращая внимания на попрошайку бежит прямо к турникету. Повернув его, он только собирается шагнуть на рельсы, как загорается предупреждающий сигнал.
Дальше М.А.Булгаков пишет, что "осторожный Берлиоз, хоть и стоял безопасно, решил вернуться за рогатку, переложил руку на вертушке, сделал шаг назад". Подумайте, может ли попасть на рельсы человек, шагающий назад из стоячего безопасного (то есть на горизонтальной ровной поверхности) положения?.. Это противоречит законам физики! Даже если представить, что Берлиоз подскользнулся на масле, то упадёт он назад, а не вперёд!
Что же его вытолкнуло под трамвай? Вспомните, птичий язык и странное слово "НАОТМАШЬ" при снятии картуза. Все знают, что в русском языке НАОТМАШЬ бьют, а не снимают шапку.
И если Вы понимаете, что М.А.Берлиоз летит вперёд, а не назад, то  должны понять, о чем здесь столь заковыристо излагает М.А.Булгаков.
Более того, "следствие по его делу продолжалось долго. Ведь как-никак, а дело это было чудовищно! Не говоря уже о четырех сожженных домах и о сотнях сведенных с ума людей, были и убитые. О двух это можно сказать точно: о Берлиозе и об этом несчастном служащем в бюро по ознакомлению иностранцев с достопримечательностями Москвы, бывшем бароне Майгеле. Ведь они-то были убиты".
 Значит, М.А.Берлиоз погиб не в результате несчастного случая, попав под общественный транспорт, в данном случае под трамвай, благодаря своему ротозейству и подсолнечному маслу, как проще всего записать следствию, а из-за преднамеренного УБИЙСТВА.
 Вывод напрашивается сам собой. Рядом с М.А.Берлиозом был только кривляка регент, который ударом "НАОТМАШЬ" направил его под трамвай.
2. Теперь я попробую пересказать логику большинства литераторов, режиссёров, читателей.
М.А.Берлиоз после беседы с самим Сатаной (то есть мифическим сказочным всемогущим персонажем, олицетворяющем ЗЛО, которого мы с Вами числим среди реально существующей рядом с нами мистики) бежит к телефонному аппарату, подскальзывается на турникете, где предварительно нечаянно разлила масло Аннушка (на самом деле, она разлила его специально, вспомните: "Аннушка, наша Аннушка! С Садовой! Это ее работа! Взяла она в бакалее подсолнечного масла, да литровку-то о вертушку и разбей! Всю юбку изгадила… Уж она ругалась, ругалась! А он-то, бедный, стало быть, поскользнулся да и поехал на рельсы…") и попадает под трамвай, что вполне себе естественно предсказал недавно Сатана Воланд.
Вам не кажется странной последняя трактовка для серьёзной прозы? Быть может, она подошла бы под сказку для ребятишек, но никак не подходит под роман.

 Итак, друзья, вот Вам две логики прочтения крохотного эпизода романа. Ответьте мне на вопрос, в каком из них больше смысла?..
 И другой вопрос: зачем всемогущему Сатане Воланду так сложно устраивать смерть какого-то рядового московского литератора М.А.Берлиоза? Для драматического эффекта? Для "красного" словца или потешной метафоры, чтобы развлечь  непритязательную читающую публику?