неизвестного хищника. Сверху протяжно заухало. Мрачный, угрюмый лес.
Но вот среди деревьев блеснула вода. Повеяло ветерком. Под ногами захлюпала, зачавкала вязкая болотистая почва. Стали встречаться поваленные и гниющие деревья.
Над озером поднимались клубы испарений. Лютая мошкара кружилась у прибрежных зарослей. В тусклой и свинцовой воде порой всплескивала рыба. Озеро, казалось, тяжело и со всхлипом дышало. Заболоченное озеро, далеко от берега заросшее водорослями и покрытое ряской. Неприятно пахло гниющей тиной. Клочья тумана плыли над его поверхностью. Порой прибрежная зеленая скатерть разрывалась и можно было различить спины блестящих красно-коричневых туш, смутно угадывались морды фантастических тварей. Огромные листья кувшинок плясали в пенных водоворотах, вызванных появлением чудищ из глубин озера. А потом ряска снова смыкалась и становилось тихо. Маслянистая гладь озера ничего не отражала.
Откуда-то всплыли слова: берегись перед лицом льва! Он придет и всех пожрет.
Странное место.
Туман сгущался, обволакивал озеро. И словно мерещилось, что шло в этом тумане какое-то сражение: мелькали то ли люди, то ли боги, то ли звери невиданные, - смешивались, переливались друг в друга, приобретали иллюзорные, неправдоподобные очертания, становись причудливыми и нереальными образами. И длилась, длилась безмолвная битва гигантских и призрачных теней.
К берегу прибило плот. Похоже, кто-то им пользовался.
Антон вернулся к хижине, как он ее уже привычно называл.
Ночью опять не спалось. Шел дождь, то ослабевая, то опять усиливаясь. В прорубленное окно тянуло сыростью. Он встал, натянул кое-как одежду и вышел под навес. Закурил. Дождь не прекращался. Докурив сигарету, вернулся в хижину.
На столе стояла бутылка, банка с недоеденными консервами, хлеб. Посидел немного, сосредоточенно смотря в одну точку и ни о чем не думая. Выпил. Потом надел брезентовый плащ, висевший в углу, накинул капюшон на голову, и шагнул в ночь. Озеро манило. Будто его что-то связывало с ним.
Из лесной чащи глядели на него две фосфоресцирующие точки. Чуть в стороне блеснули еще две точки. Яркие. Роковые. Кто? Зверь? Какой?
Ночная жизнь леса... Тысячи, миллионы жизней... И смертей... Что тебе здесь надо, человек, где царствует зверь? Ночь и зверь. В такую ночь зверь ищет человека, чтобы напиться его теплой крови. Но и человек приходит сюда, чтобы выпить кровь у своего брата.
Озеро было спокойно. Изредка ночь прорезали заунывные крики. Крики сменялись стонами то жалобными, то яростными, затихали в отдалении, опять возобновлялись, снова дикие и хриплые звуки стесняли и сдавливали в тревоге сердце.
Прошелестела под ногами потревоженная змея, издавая легкое и злое шипение. Луна, едва отражаясь на свинцовой поверхности озера, казалось, еще более оттеняла мрак, накрывший все вокруг.
Он пошел вдоль берега. Ноги вязли в болотистой почве. Вдруг наткнулся на жалкое, ветхое жилье, собранное непонятно из чего, обмазанное глиной и скорее напоминавшее сарай. Внутри фонарь высветил груду грязного тряпья, колченогий табурет, что-то вроде грубо сколоченного стола. Здесь жили. Охотник? Но пора возвращаться. Да и не мешало выспаться. Сказывалась усталость.
Прошла неделя. Постепенно Антон привыкал. Привыкал к хижине, к лесу, к озеру. День, занятый охотой или работой по дому, разными поделками, быстро сменялся вечерней порой. Дневной шум смолкал. Появлялись тучи насекомых.Смешивались запахи. Затихал и лес, успокаивались птицы - в преддверии новой ночной жизни.
В этот день охота удалась. Он возвращался тяжело нагруженный добычей. Смеркалось. В последний раз солнце зажгло облака, повалилось за деревья, темная синь завладела небом. И стало совсем темно, когда Антон подходил к хижине. Опять зарядил дождь.
Что-то насторожило его. Может, луна, играя тенями, рисовала людские подобия, то ли беспокоил его излишек воображения. Но что-то было не так. Он пристально вглядывался в темноту. Рядом пролетела сова, чуть не задев крылом его лицо. Упала звезда, потом другая.
Показалось, что в окне хижины блеснул свет. Не отрывая глаз от окна, он медленно и осторожно приближался к дому. Блеснуло еще раз. И совсем рядом с домом, наткнулся на сухую ветку, и громкий треск, словно выстрел, разбудил ночь.
И сразу вон из избы метнулись люди-тени. Их было несколько. Антон подался назад, надеясь скрыться в зарослях. Но споткнулся, упал, больно ударился коленом и невольно застонал.
- Он здесь! - раздался голос.
Его окружали. Похоже, за ним следили. Наверняка те самые типы, которые пристали к нему в поселке. Со своими сообщниками.
- Отдай амулет! - снова раздался голос. - И мы позволим тебе жить. Нам нужен только амулет.
Антон затаился и не отвечал. "Они местные, они здесь свои, мне не выпутаться из этой передряги", - пронеслось у него в голове.
- Если не выйдешь и не отдашь амулет, мы будем стрелять! У тебя нет выхода. Предупреждаем в последний раз. Даем минуту.
Он не шевелился.
Через минуту круг стал смыкаться, и они начали стрелять.
"Что же, - подумал он обреченно, - пора дуть в трубу".
Он поднес рожок к губам и несильно дунул.
В это время что-то ужалило его в грудь. А потом - чуть ниже. И снова обожгло. "Я ранен? Убит?" Теплая липкая жидкость разливалась по груди, стекала к бедрам... Оцепенение.
На несколько секунд воцарилась зловещая тишина.
И тут небо раздернулось. Под слепящим, огненным солнцем вспыхнули джунгли. Плеснуло влажным жаром, как бывает в парилке, когда закидывают шайку в огненное жерло. Воздух наполнился тяжелым пронзительным запахом тропических цветов; одуряющий аромат бил в нос, кружил голову, отуплял. Люди задыхались. Джунгли ревели, надсадно стонали, заходились в плаче, со всех сторон несся жуткий хохот и крик. Закипело озеро. Зашевелилось, лопаясь огромными вонючими пузырями, болото.
И появились бесы, огромные и чудовищные туши, порождения больного сознания, плоды страха и гнева - и все они несли пагубу человеку. С бельмами вместо глаз, без глаз вовсе, разевая тошнотворные пасти с грозными саблевидными клыками, появились они из озера, и, сметая все на своем пути, быстро приближались к хижине.
Словно окаменевшие при их виде, застывшие на месте люди, даже не пытались бежать, осознав, что спасения нет. Антон не видел их глаз, но знал, что в них плещется ужас и понимание, что их жизнь сейчас должна прекратиться.
И озерные твари обрушились на них, вырывая трахеи и сердца, легко и как бы играючи, отрывая головы; смыкая свои гигантские челюсти на животах несчастных, выдирали кишки и тут же жадно их пожирали. Повсюду лилась кровь. Люди корчились и ревели от боли.
Скоро все кончилось. Люди были мертвы.
Антон тоже истекал кровью, и жизнь оставляла его. Широко раскрытыми глазами он смотрел на уродливые морды, склонившихся над ним тварей. Они словно с удивлением и даже с сочувствием глядели на него. Казалось, они чего-то ожидают.
И тут небо опять разодралось, и последним проблеском сознания, уже потухающим взглядом, увидел он в голубом проеме темноватое облако, но по краям подсвеченное солнцем. Облако искрилось. И они сидели на его краю - все, ушедшие давно и недавно, его близкие и и любимые, родители, его семья. Свесив ноги и болтая ими, как дети, они приветливо махали ему руками. Они улыбались. Их лица были счастливы. И это принесло ему облегчение и согрело последнюю минуту его жизни. Он не хотел бы видеть их несчастными.
- Антон! - кричали они. - Иди к нам! Мы любим тебя!
Дрожь пробежала по его телу. Он еще успел прошептать, погружаясь в темную бездну: - Я тоже... - Пока не рассеялся в ней окончательно.
И опять лес. И опять тихо.
Твари возвращались в озеро.
А дождь все лил и лил.
