Шла к завершению Вторая Мировая война. В начале мая 1945 года в некоторых землях Германии до сих пор сопротивлялись разрозненные войска Вермахта: особенно эсэсовские формирования, которые вгрызаясь в землю, не желали отдавать противнику не единого клочка немецкой земли. Бойцам Красной армии приходилось с трудом освобождать от фашистов укрепрайоны.
К тому времени рядовой Николай Борисов отбывал срок наказания в штрафной роте, куда попал два месяца назад за оскорбление командира. В силу своего справедливого характера, Николай сделал замечание капитану по поводу его некомпетентности в вопросах разведки и что нельзя подвергать жизни бойцов смертельной опасности. Разговор произошел при свидетелях и капитан в резкой форме одернул, будто бы зарвавшегося рядового. Николай, с присущей ему дерзостью ответил на нелепые обвинения командира. Завязалась словесная перепалка, в ходе которой Борисов выставил капитана перед подчиненными круглым идиотом. Дело закончилось рапортом и последующим судом военного трибунала. За нарушение субординации и оскорбление офицера Борисова приговорили к пяти годам исправительно-трудовых лагерей, но в связи с дополнением к статье, приговор Николаю отсрочили и направили в штрафную роту.
Второй месяц пребывал Борисов в разведотделении: за наблюдательность, способность быстро реагировать и принимать самостоятельные решения, ротный назначил его командиром отделения.
Разместившись в блиндаже, кадровый офицер капитан Косицын и корректировщик огня попеременке наблюдали в стереотрубу за обстановкой на вражеской высотке и небольшим леском, расположенным на правом фланге. Капитан сопоставлял сведения, добытые ночью во время вылазки двух разведывательных групп. Обстановка в лагере противника вырисовывалась следующая: в середине главной траншеи и с обоих флангов рассредоточены пулеметы. В глубине размещения немцев расположены два-три минометных расчета. Орудий не наблюдалось, а вот укрывшиеся в леске вражеские солдаты тревожили командира не меньше, так как при наступлении бойцов Красной армии, они способны уничтожить их пулеметным огнем. По всей вероятности в ближайшее время Косицын получит приказ о наступлении и бойцам штрафной роты предстоит с боем взять высотку, находящуюся в четырехстах метрах от расположения передового окопа. Пока воины будут перебегать через открытое поле, безусловно, окажутся под интенсивным огнем противника.
Стрелковый полк, в котором до приговора служил Борисов, рассредоточился в тылу, а штрафрота, как боевой кулак окопалась на передовом участке. На тот момент высотка имела стратегическое значение и если немецкое командование разместит на ней тяжелое вооружение, то прохождение частей Красной армии по главной дороге намного затруднится.
И вот, приказ к наступлению наконец-то поступил. Как положено перед штурмом Бог войны – артиллерия заговорила орудиями разного калибра, плотно накрывая снарядами окопавшегося на высотке противника и небольшую открытую равнину. Разрывы снарядов взрыхляли весеннюю землю, укрытую зеленой травой. Равнина, не превышавшая и половину гектара, за считанные минуты превратилась во вспаханное поле.
– Рота, после артобстрела приготовиться к атаке, – над передовой позицией разнеслась команда капитана Косицына.
– Товарищ командир, разрешите обратиться, – козырнул под пилотку сержант Сергеев.
– Давай, что у тебя там, да только побыстрее.
– Как вам известно, наша разведка донесла, справа в лесочке укрылся немецкий пулеметный расчет, если мы его не уничтожим, наши бойцы попадут под кинжальный огонь.
– Я рассчитываю на внезапность и быстроту наступления. После бомбежки фрицы еще не очухаются, мы успеем проскочить опасный участок и ворвемся на высотку, – ответил капитан.
– Эй, начальник, ты что, не врубаешься, тебе же «Серега» сказал, фашисты нас всех в преисподнюю отправят, – возмутился штрафник Охримов, один из авторитетных среди бывших уголовников в роте.
– Ты у меня сейчас договоришься, вошь приблатненная. Охримов, попомни мое слово, останешься в живых, без сожаления отправлю в особый отдел, в лагерь вернешься.
– Кто нас попугивает – на того мы закладываем, – недовольно пробурчал Охримов.
– Что?! Да, я тебя сейчас без суда и следствия за отказ выполнить приказ, – командир штрафроты потянулся к кобуре.
– Товарищ командир, разрешите обратиться, а ведь Сергеев дело говорит, – между Косицыным и Охримовым встал молодой боец командир разведотделения Борисов, – а если я с бойцами еще раз прочешу лесок.
– Для этого слишком мало времени.
Заметив недовольство на лице командира, Борисов, с просящими нотками в голосе, мягко добавил:
– Ну, товарищ командир, пока артобстрел не закончился, мы быстренько пройдемся по лесу и если немчуры не успели убраться, забросаем их гранатами.
Косицын убрал руку с кобуры, еще раз злобно зыркнул на Охримова и обратился к разведчику:
– Да где ж вы сейчас их найдете, ты посмотри что творится?
– Товарищ капитан. Я так думаю, если немцы выбрали хорошую позицию, то затаятся. Уничтожим, значит, поможем нашим бойцам, а если наша артиллерия спугнет их с места, и они попытаются выйти из леса, окажутся у вас под прицелом.
– Надо было нашей разведгруппе сразу их уничтожить, сейчас бы не ломали головы. Ладно, Борисов, возьми с собой двух расторопных бойцов из своего отделения, и с правого фланга зайдите в лесок. Но учтите, времени у вас будет в обрез, как только артобстрел закончится, я скомандую наступление, ждать вас никто не будет. Будьте осторожны, не попадите под свои же снаряды.
Николай, кивнув своему закадычному другу Алексею и еще одному надежному бойцу из отделения, первым устремился по окопу. Заскочив в блиндаж и, получив гранаты с удлиненными ручками, друзья побежали по извилистой траншее. Бойцы в конце окопа приветливо пропустили группу и, приоткрыв заграждение из колючей проволоки, проводили взглядами разведчиков-диверсантов. Три фигурки в защитных маскхалатах, извиваясь, словно змеи, вскоре скрылись в близлежащем леске.
Примерное расположение немцев было известно, потому до места добрались быстро. Но, как и предполагал Борисов, противник уже снялся, зато оставил после себя уйму следов. Отпечатки обуви вели вглубь леса. На косогоре на голой земле Николай по следам определил, немцев было трое, плюс естественно экипировка, боекомплект и возможно пара пулеметов. Молча движением руки, показал друзьям, чтобы разошлись в стороны. Ближе к высотке доносился гул от рвущихся снарядов. Николай, пройдя сто метров, приложил пальцы к губам, и как его учил старшина в полковом отделении, по-птичьи звонко защебетал. Жестами, указал рукой вперед и все залегли. Борисов пополз первым и вскоре заметил трех немцев, облюбовавших небольшую ложбинку. Они затаились, пережидая артобстрел. Тихо, чтобы не встревожить противника, подкрались ближе и приготовились к бою. По команде Борисова метнули гранаты и немецкий расчет вместе с испорченными пулеметами, разметало в разные стороны. Разведчики, осмотрев погибших немцев, забрали у них имеющиеся оружие и кое-какие боеприпасы. Следуя указаниям командира группы, Алексей и Михаил двинулись в сторону высотки. Приближаясь к окраине леса, группа заметила в ста метрах от себя бруствер передового окопа противника. Внезапно вдалеке стихли пушечные хлопки полковой артиллерии и перестали рваться снаряды.
Тем временем в передней траншее красных войск происходило оживление. Штрафники перед атакой испытывали сильное душевное волнение. Те, кто неоднократно побывали с бою, привыкли, но необстрелянные, откровенно говоря, побаивались.
Наблюдая за напряженными бойцами, капитан Косицын отыскал взглядом рядового штрафника и махнул ему рукой. Боец высоким, твердым голосом запел знаменитую среди штрафников песню:
По пыльной дороге устало,
Рота штрафная идёт...
Лица нахмурены, брови суровые,
Только вперёд и вперёд, – некоторые бойцы подхватили припев:
Искупленье нас ждёт...
Боец продолжал:
Кто там, кто там захныкал,
Вспомнил жену или мать –
Ты не один, а нас целая рота,
И каждый готов умирать...
Внезапно раздалась команда, прервав песню:
– Рота, за Родину, вперед! – и по всей протяженности передового окопа послышался крепкий русский мат. Со всех сторон доносилось устрашающее: Гу-га! Гу-га! Гу-га!
Вновь прибывшие штрафники по привычке выкрикивали – Ура, но позже узнав историю выражения Гу-га, присоединились к общей массе. Зэки, как правило, берут на понт, а в данном случае новый оборот слов стал пугающим, неожиданным и в штрафроте психологически не уступал восклицанию – Ура.
Как только со стороны красноармейских окопов в небо взметнулась сигнальная ракета, разведчики уже огибали высотку на правом фланге. По-пластунски бойцы подобрались к немецкой траншее. Отвлеченные, поднявшимися в атаку красными бойцами, немецкие дозорные просмотрели перемещающихся вражеских солдат на фланге. Заговорили немецкие пулеметы, поливая раскаленным свинцом стремительно рвущиеся цепи бойцов. Вражеские мины с жутким воем, падая с «небес», разрывались в расположении наступающей роты. Атака захлебнулась. Бойцы падали в образовавшиеся от снарядов воронки, а кто не нашел укрытие, старался прижаться к земле. Молодой штрафник, упав, заметался из стороны в сторону, ища безопасное место. Увидев перед собой безжизненное тело бойца, сраженного пулей, спрятался за него, в надежде переждать плотный огонь.
Не переставая, работали три пулемета, не давая бойцам Красной армии поднять головы. Немцы с остервенением били по трупам, чтобы смертоносные пули наверняка добрались до живых солдат.
– Пацаны, – обратился Коля к друзьям, – нам надо ворваться в окоп и уничтожить крайнюю пулеметную точку, а затем по возможности накрыть следующий расчет.
[justify]По команде Борисова разведчики по-пластунски заскользили к вражескому окопу, и как только за их спиной прозвучала повторная команда красного командира, во вражескую траншею полетели гранаты. «Боже, как это вовремя! – подумал Николай, заметив, как красноармейцы, поднявшись с земли, устремилась к высотке.
Штрафники не кричали "Ура". Они кричали "Гу-га!"
Или шли в атаку с "русским матом".