[/i]
Анна Перенна была на удивление начитанной богиней. Как богиня Времени, она бывала во всех временах и имела возможность познакомиться с новинками литературы. Роберт Вальзер, как и Александр Блок был мечтателем и игроком слова. Первая книга Вальзера вышла в Лейпциге в 1904 году и называлась она "Fritz Kochers Aufsätze/Школьные сочинения Фрица Кохера". Книга не имела успеха у массового читателя, но была сразу же замечена ценителями настоящей литературы. Вот что писал о ней несколько лет спустя немецкий писатель, Лауреат Нобелевской премии, Герман Гессе (25):
"Поначалу эти странные, полудетские сочинения показались игрой... Но что в них сразу обращало на себя внимание и приковывало - это тщательность и спокойная плавность письма, радость нанизывания лёгких, прелестных, отточенных предложений, каковая среди немецких писателей встречается на удивление редко… Наряду с кокетством и склонностью к упоению словом, наряду с игрой и лёгкой иронией уже и в этой первой книжечке светилась любовь к предметам мира сего, истинная и прекрасная любовь человека и художника ко всему сущему - сквозь лёгкий и холодный блеск риторической прозы светилась тёплая сердечность настоящей поэзии".
А Гессе был мастером игры, не зря его главный роман, над которым он работал с 1931 по 1942 год, называется "Игра в бисер".(26)
Главная идея, к которой Гессе подводит читателя, что интеллектуалы должны участвовать в реальной жизни, не замыкаться в "башне из слоновой кости".*
* "Башня из слоновой кости" - метафора, впервые использованная в библейской Песне песней: "Шея твоя - как столп из слоновой кости" (Песн. 7:5). В эпоху романтизма смысл метафоры значительно видоизменился; она стала обозначением ухода в мир творчества от проблем современности, самоизоляцию, замыкание в духовных исканиях, оторванных от "прозы жизни".
"В гениях почти всегда таятся злые силы, за которые народам приходится расплачиваться болью, кровью и позором"
(Роберт Вальзер)
Пока Анна Перенна отвлеклась, Блок, стоя у окна глухим голосом проговорил:
Я стар душой. Какой-то жребий чёрный -
Мой долгий путь.
Тяжёлый сон, проклятый и упорный,
Мне душит грудь.
"Понятно, Александру снятся тяжёлые сны, вот он и старается заснуть попозже", - решила Лунная Богиня.
Луна по-прежнему светила в окно, Блок продолжал размышлять, только уже не вслух:
"Я как человек в пустыне, который не в силах поднять веки, устал считать сыплющиеся между пальцами дни и года, как мелкие остывшие песчинки".
Но это не мешало Анне Перенне слышать его мысли.
"Время тоже оказалось во власти поэта...Да...- вздохнула не только Лунная Богиня, но и Богиня Времени. - Чего стоит его стихотворение "Равенна" - одно из самых колоритных стихотворений итальянского цикла. Блок особенно дорожил им. Он пробыл в Равенне* всего два дня. Госпожа История предстала перед ним в полном обличии. В Италии, где забыты Древние Боги, в Равенне средь вековой тишины и бесчувственного камня, слышны напевы "торжественной латыни стоят церкви и образа первых веков христианства."
Находясь под впечатлением от посещения Равенны, где взору Блока открылись знаменитые исторические памятники, среди которых гробницы Данте у да Палента, Теодориха и Плакиды, автор и создал бессмертные строки о Равенне:
Всё, что минутно, всё, что бренно,
Похоронила ты в веках.
Ты, как младенец, спишь, Равенна,
У сонной вечности в руках.
* Равенна - город в итальянском регионе Эмилия-Романья, расположенный в 10 км от Адриатического моря, с которым его соединяет канал. После 402 года - столица Западной Римской империи, затем поочерёдно столица государства остготов, Равеннского экзархата** и Лангобардского королевства. Восемь равеннских памятников эпохи Поздней античности внесены ЮНЕСКО в список Всемирного наследия.
**Экзархат - в Византии в конце VI-VII веков административно-территориальная единица, наместничество за пределами митрополии.
У да Полента*** в Равенне нашёл свой последний приют Данте, воспевший дочь своего покровителя, Франческу. Популярная у туристов гробница Данте приобрела свой нынешний облик в 1780 году
***Да Полента - итальянский синьориальный род, получивший своё название от замка Полента, который он получил в долгосрочное владение. Представители рода правили Равенной с 1287 по 1441 годы. Гербом семьи был двуглавый орел.
Безмолвны гробовые залы,
Тенист и хладен их порог,
Чтоб черный взор блаженной Галлы*,
Проснувшись, камня не прожёг.
*Галла Плацидия - римская императрица. Жизненная история Галлы навеки связана с Римской Империей, с важнейшими событиями первой половины V века
Забыт и стёрт кровавый след,
Чтобы воскресший глас Плакиды
Не пел страстей протекших лет…
А виноградные пустыни,
Дома и люди - всё гроба.
Лишь медь торжественной латыни
Поет на плитах, как труба.
Лишь в пристальном и тихом взоре
Равеннских девушек, порой,
Печаль о невозвратном море
Проходит робкой чередой.
Лишь по ночам, склонясь к долинам,
Ведя векам грядущим счет,
Тень Данта с профилем орлиным
О Новой Жизни мне поёт.(27)
"Лучше о Равенне не написать, - думала Анна Перенна. А ведь и правда, тень Данте рядом с Блоком. Именно благодаря ему у Блока такой певучий чеканный и сжатый стих. Поэт мастер и безграничный властелин исторического материала, которым он располагает. Каждое слово отточено и проверено. Блок встал над временем, как настоящий победитель."
Но победа эта была куплена дорогой ценой: поэт стал мастером, но человек сгорел. Он изнемог на том тяжёлом пути безграничного отрицания, куда увлекло его слово в своём непреодолимом стремлении к воплощению конкретной действительности.
"Поправший былые святыни, убивший свою мечту, познавший ложь и пустоту современной жизни, он задыхался теперь в беспросветном мраке и холоде обступившего его страшного мира. И в предчувствии надвигающейся гибели он понял свою обреченность, и впервые глухая жалоба на своё призвание прозвучала в его поэзии". (28)
Dolor Ante Lucem /Предрассветная тоска (лат)
Каждый вечер, лишь только погаснет заря,
Я прощаюсь, желанием смерти горя,
И опять, на рассвете холодного дня,
Жизнь охватит меня и измучит меня!
Я прощаюсь и с добрым, прощаюсь и с злым,
И надежда и ужас разлуки с земным,
А наутро встречаюсь с землею опять,
Чтобы зло проклинать, о добре тосковать.
(А.Блок 8.12.1899)
"It is always darkest before the dawn/Самое тёмное время - перед рассветом"
(Английские пословицы и поговорки)
После Октябрьской революции происходили отнюдь не только интересные факты из жизни Александра Александровича. Нагруженный неимоверным количеством обязанностей, не принадлежащий сам себе, он начал сильно болеть. А дальше разыгрывалась драма с огромным количеством действующих лиц, в центре которой оказался смертельно больной поэт
У Блока проявилась астма, сердечно-сосудистая болезнь, начали формироваться психические расстройства. В 1920 году автор заболел цингой. В то же время поэт переживал и период финансовых трудностей.
29 мая 1921 года Максим Горький написал Луначарскому письмо о необходимости выпустить Блока в Финляндию на лечение. Ждать пришлось долго. Александр так устал, 18 июня он уничтожил часть архивов, 3 июля - несколько записных книжек.
Луначарский и Каменев всё-таки выхлопотали разрешение на выезд 23 июля. Но состояние Блока ухудшилось, и 29 июля Горький вновь написал прошение - чтобы жене Блока позволили сопровождать его. 1 августа документы были подписаны, но Горький узнал об этом только спустя пять дней. Было поздно: утром 7 августа Александр Блок умер в своей квартире в Петрограде. Причина смерти - воспаление сердечных клапанов. Похороны и отпевание поэта совершал протоиерей Алексей Западалов, могила Блока расположена на Смоленском православном кладбище.
Поэтесса Анна Ахматова (29) писала:
Принесли Пресвятой Богородице
На руках во гробе серебряном
Наше солнце, в муке погасшее,
Александра, лебедя чистого.
Блок жил, словно играя. Советская власть не вызывала у Александра Блока такого негативного отношения, как у многих других поэтов "Серебряного века". В то время, когда Анна Ахматова, Михаил Пришвин, Зинаида Гиппиус, Дмитрий Мережковский и многие другие критиковали пришедших к власти большевиков, Блок согласился сотрудничать с новым государственным руководством. Александра Александровича постоянно назначали на неинтересные ему должности в различных комиссиях и учреждениях. И всюду были злопыхатели.
Есть игра: осторожно войти,
Чтоб вниманье людей усыпить;
И глазами добычу найти;
И за ней незаметно следить.
Как бы ни был нечуток и груб
Человек, за которым следят, -
Он почувствует пристальный взгляд
Хоть в углах еле дрогнувших губ.
А другой - точно сразу поймёт:
Вздрогнут плечи, рука у него;
Обернётся - и нет ничего;
Между тем - беспокойство растёт.
Тем и страшен невидимый взгляд,
Что его невозможно поймать;
Чуешь ты, но не можешь понять,
Чьи глаза за тобою следят.
Не корысть, не влюблённость, не месть;
Так - игра, как игра у детей:
И в собрании каждом людей
Эти тайные сыщики есть.
Есть дурной и хороший есть глаз,
Только лучше б ничей не следил:
Слишком много есть в каждом из нас
Неизвестных, играющих сил...
А пока - в неизвестном живём
И не ведаем сил мы своих,
И, как дети, играя с огнем,
Обжигаем себя и других...(16)
Анна Перенна прочитала стихи так проникновенно, что Мойры ненадолго замолчали. Был еле слышен перестук колеса прялки Клото, тянущей жизненную нить. Прядение не останавливалось ни на минуту, лишь доля секунды у человека для дальнейшего выбора. Всё-таки есть выбор! Только сделать его надо почти мгновенно, не раздумывая, чтобы потом не пожалеть о содеянном.
На перепутье трёх дорог
Судьба мне выбор предлагает,
И я иду, закрыв глаза,
В какую сторону - не знаю...
И не жалею ни о чём...
А может быть, и пожалею...
Судьба, конечно ни при чём...
Я верю, всё преодолею!
(стихи автора)
Тут молчание и тишину нарушила Анна Перенна.
- Не подумай, Клото, что я о твоей игре с камнями.
- Понимаю, это люди порой играют с огнём, когда совершают неправедные поступки, - подтвердила Клото.
- Главное, что в вас не играют, - проникновенно сказала Анна Перенна. - Опасно. А смысл игры - Добро и Зло. И любой бог ли, человек ли должен найти выход, если уж начинают играть.
Нет выхода! - вздыхают иногда.
Безвыходность - сплошная ерунда.
Кто выхода в печалях не найдёт,
Пусть возвратится снова через вход.
(Эдуард Асадов)
- А сестрицы играют со своими камешками, - константировала Антропос с очередной долей иронии. - Как детишки с мозаикой. Особенно Клото. Никак не хочет расстаться со своими каменьями.
- Антропа! Не злись,сестра! Нам не скучно! Мы же успеваем ткать полотно человеческой жизни, - вступилась за среднюю сестру
БлагоДарю!