Синьор Домингес задумчиво сидел у себя в кабинете над листком бумаги. Перед ним был доклад о нападении на Карьер. С ним он завтра пойдет к господину Коллинзу.... Доклад был написан им от руки. Он был согласен со своим помощником. Особо секретные документы должны существовать только в одном экземпляре, то есть быть написанными. Только так можно обеспечить тайну. Бумага всегда с тобой, ты знаешь, где она лежит и кто ее читает. Не то, что этот компьютер... Какие-то волосатые умники наизобретали каких-то программ и ты теперь зависишь от них! А где гарантия, что они не заложили в эти программы подслушивающих «жучков»? Ты набираешь документ, думаешь, что он секретный, а эта чертова машина уже все передала своим хозяевам! Да-с...
Синьор Домингес еще раз перечитал текст. Итак, он завтра сообщит начальству о том, что в полночь кто-то напал на Карьер. Кто именно – пока неизвестно, есть ли жертвы – тоже неизвестно, но сообщается о разрушениях. Сотрудники Службы Безопасности уже находятся на Карьере для выяснения всех обстоятельств происшествия. По мере поступления свежих данных он будет информировать господина председателя Совета директоров... Ну что ж. Кратко, сухо, но ведь таким и должно быть экстренное сообщение, не так ли?
Кроме того, а стоит ли уж так стараться? Ведь, в сущности, все это – театр. Завтра предстоит разыграть небольшую пьесу под названием «Атака неизвестных сплачивает Компанию. Дадим отпор нападавшим!», точнее ее второй акт «Достойный ответ руководства на неожиданные плохие новости». Все роли распределены, текст выучен, каждый знает, что и когда ему говорить... Но какая-то смутная тревога все равно владела им. Он пытался понять ее причины, успокаивая себя тем, что она – естественна. Ведь, наверняка, в любом театре перед премьерой волнуются точно так же. Но доводы рассудка помогали мало. Ожидание изматывало. Скорей бы уж все начиналось. Тогда уже не до переживаний будет, надо будет работу выполнять.
Синьора Домингеса беспокоило поведение Коллинза. Договор договором, но где гарантия, что старик сыграет свою роль до конца. Конечно, это в его интересах, но... Синьор Домингес поморщился. Опять это проклятое «но»! Сколько раз оно портило все дело! «Но» - значит, что человек слаб, им владеют эмоции. И тут нет исключений. Только чем выше человек, тем старательнее он будет скрывать это. Хотя именно порой из-за простого ослиного упрямства или обыкновенной трусости тщательно подготовленная операция проваливалась. Как тогда, на Земле....
Этому генералу надо было всего лишь согласно кивать головой, приговаривая «я с вами совершенно согласен», и очередной амбициозный заговорщик, метящий в президенты, поверил бы, что армия за него, а значит, можно готовить переворот. Дальше все пошло бы по отработанной схеме. Создание подпольного Комитета, разработка планов и... встреча президента с заговорщиком, после которой он получает пышный (но ничего не значащий) пост государственного советника. Потом поползли слухи о том, что лидер подполья продался властям, слухи подтвердились арестом комитета (на время, на время, не надо излишней строгости), потом перекрываются прежние связи и... бывшие однопартийцы сами приходят к нужным выводам. А мы получаем еще одного примерного государственного служащего. Или не получаем. Если человек не хочет работать, что тут поделаешь... Иногда это был сердечный приступ, иногда это была автокатастрофа, а иногда (если было настроение) это было удачное нападение группы неизвестных с криками «Смерть предателю!». Разумеется, потом полиция героически преследовала нападавших и неизменно окружала их в каком-нибудь безлюдном (зачем лишние жертвы и свидетели) месте. После яростной перестрелки у полиции насчитывалось пять-семь раненых (так, средней тяжести), а та сторона, воскликнув напоследок «Лучше смерть, чем плен!», кончала с собой. Ну а про то, что потом некоторые из «самоубийц» благополучно оживали, чтобы сделать доклад синьору Домингесу, - широким массам знать было вовсе необязательно.
Но этот золотоэполетный придурок все испортил! Как раз накануне клерки из Министерства обороны сообщили ему о готовящейся ревизии. Идиоты!! Крысы конторские!! Все вовремя сделали!!! Этот трус испугался и вообразил, что его хотят подставить и предать. («Знаю я вас, крыс, - заявил он потом. – Вам на людей наплевать! Вы меня используете, а потом скажете, что вы тут ни при чем, что я против президента сам все сказал»). Осел! Он тут же стал убежденным сторонником существующего строя. И все рухнуло. Генерал всю встречу просидел каменным болваном с каменным лицом. Заговорщик ушел разочарованный и решил действовать самостоятельно. Ну и что получилось? Демонстрации, которые надо было разгонять, драки, беспорядки, а потом вообще безобразная перестрелка прямо в центре города, у президентского дворца. Конечно, заговорщиков потом ликвидировали, но ославились на весь мир. «Кровавый диктатор подавляет народные выступления», «Народу затыкают рот» - ну и так далее. И как всегда виноватой сделали полицию – да как вы могли, да как вы допустили, да куда вы смотрели и тому подобное.
«На случится ли и здесь нечто похожее?» Синьор Домингес не знал ответа и это пугало. Чтобы отвлечься он подошел к окну и уставился на непроглядную черноту. «Все будет нормально, все будет нормально...» Неожиданно черный фон прочертила яркая искра. «Звезда упала... Плохой знак... Или хороший...» Потом сверкнула другая искра, потом третья, четвертая, пятая... «Звездопад... Надо же... Никогда его здесь не видел.. К чему бы он?... «Синьор Домингес, не отрываясь, следил за падающим звездами. «Что же это означает?... Падение или миллион исполненных желаний?... Ох, хорошо бы, чтоб второе....» Он вздохнул и отошел от окна. Надо было прилечь и отдохнуть. День предстоял хлопотливый.
