Утро... No comment

-- Ммм, --Будильник,--Убью—Гад Лешка, далеко ставит – Ууу.Садик!!!
  Взлетела с постели. На часах полдевятого:
-- Сереженька! Надо в садик быстро-быстренько. Ты где? Пусто? Никого в доме?
Лешка, лапочка моя, солнышко мое заботливое, на работу ушел и Сережку в садик отвел.
Сереженька, мама сегодня болеет, у нее вчера девичник был,  сегодня еще на работу, ах!.. – стоп, нельзя такое при детях.
-- Еще раз стоп – ты с кем, дура, разговариваешь? Вообще крыша поехала?
  Выдрала себя из постели и повела в ванную.
-- Зеркало, ты мой враг! А сегодня особенно!
  И пошло приведение себя в себя. Там надо быть в форме, держать себя, как знамя на параде. А я и есть знамя, официально именуюсь «ведущий свадьбы», а по простому – тамада.
  А еще этот девичник... Из-за меня, между прочим, в четверг собрались. Знают, что у меня пятница, суббота, воскресенье рабочие, да еще с ненормированным рабочим днем, скорее даже с полуночью.
  Собралось нас на этот раз четверо.
  Ноннка – крупная, красивая, эффектная, блондинка (не в смысле дура, цвет волос такой). Очень не дура, но...
Сразу после университета замуж вышла за лейтенанта-танкиста, только-только из училища. Полкурса завидовало.Смотреть на них больно было – так оба светились. Уехали в гарнизон, в городе как солнце зашло. Хорошо, Ноннке по умному посоветовали не выписываться из квартиры, что от родителей досталась, оплату на счет переводить. Через полтора года вернулась – муж через полгода запил, год промучилась, развелась:
-- Мужики – гады, замуж ни за что, особенно военные.
  Ага, закаялся кувшин по воду ходить. Через три месяца – артиллерист, роскошные усы, голос бархатный, Ноннка от счастья светится, бабочкой летает, год в гарнизоне – пьет, сволочь!, и опять дома. Так и пошло – год-полтора – смена рода войск. Мы ее между собой «военнообязанной»
прозвали, потому что на штатских и смотреть не хочет – мало того что алкаши, так еще и хиляки. А в промежутках между браками воет:
-- Где же, где хорошего мужчину найти! Куда они подевались!
  Находит, и опять пьянь.
  Даша, отличница наша. После универа сразу в городскую библиотеку попала. Тут ей, считаю, не повезло. От высокой поэзии и прозы университета сразу в книжный мир большой библиотеки, да еще в отдел библиографии, а не с читателями контактировать, так что к реальной жизни как-то боком прошла.  И собой хороша, и ума палата, и поклонников много вокруг вьется. Да только быстро отлетают, пообщаются немного и в сторону. Как заумь воспринимают, синий чулок. Дашенька причин не понимает, крепится, но иногда и взвоет вместе с Ноннкой. А потом опять улыбчива, спокойна, только глаза все чаще красные.
  Машенька, моя закадычная подруга – школа, школа, школа, муж Витя, двое детей. Как после филфака попала в школу, так там и осталась. Сама детдомовская, детей чувствует как себя, то, что мне каторгой было, для нее -родной дом. Ее классы за ней как цыплята за мамой ходят, хоть кто слово против нее скажет – убьют.
  И замуж вышла оригинально. Стояла как-то вечером зимой после занятий, ждала автобус. Когда придет -  неизвестно, пешком до общежития далеко, да и сумка с учебниками и тетрадями по весу, как чемодан. Стояла, мерзла, ждала.
  И тут подъезжает здоровенная иномарка, и перед ней дверь открывается. Она перепугалась, ни бежать, ни кричать – то ли новые русские любовь придорожную ищут, то ли маньяк, о котором газеты месяц долдонят, жертву себе нашел. А из машины не пьяные братки и не упырь с ножом, а вежливый интеллигентный голос раздался:
-- Садитесь девушка, пожалуйста. Я вас домой отвезу.
  А у Машеньки как стопор сорвало, уже ничего не боится:
-- Я машину не заказывала!
-- Понятно, школьные учительницы машин не заказывают.
-- А почему вы решили, что я учительница?
-- У вас тетрадки сейчас из сумки выпадут.
--Ой!, -- тут ее как ковром-самолетом в машину вместе с сумкой занесло, пристегнуло, и дверь закрыло.
-- Все, пропала!, -- и зажмурилась. (Это Витя с Машенькой мне потом наперебой рассказывали и смеялись)
  Тут холодным ветерком потянуло, дверца хлопнула и мотор загудел. Она один глаз приоткрыла, за рулем Витя. Так и познакомились.
  Он машину из Германии пригнал под заказ, домой ехал, а тут на остановке такой замерзший воробушек, вот и пожалел. Сам потом шутил:
-- Подобрал замерзшую девушку и сам к ней примерз.
  Именно Машенька собирает нас и организовывает эти девичники, чтобы не выли от тоски и не грызли себя в одиночестве. Честь и хвала ей за это, а она, если такое услышит, только отмахнется:
-- За что хвала? Мы же все подруги.
  C легкой Машенькиной руки и я себе работу нашла.
  На Машенькину свадьбу собралась вся наша группа, и Витиных друзей много пришло. Молодых поздравили, пару раз «Горько!» крикнули и все. Сидим, едим, пьем, а все как-то уныло. Вот и стали меня девчонки из-за стола выпихивать,
-- Давай, Инга! Ты у нас самая заводная, расшевели народ, вон, за столами уже зевать начинают, так всю свадьбу в тоску загонят. Нельзя Машеньке такой тоской семейную жизнь начинать.
  Вышла, что-то говорила,  на ходу придумывала, народ ожил, развеселился, так свадьба легко и весело до конца и шла.
  Один из Витиных друзей, Валера, работал фотографом в организации по обслуживанию свадеб, сюда пришел не по работе, по дружбе, хотел Маше и Вите подарок сделать –альбом свадебных фотографий. Он то мне под конец праздника и сказал:
-- А у тебя неплохо получается. Если хочешь, зайди к нам в контору.
  Сразу даже не поняла о чем он, но в контору из любопытства зашла – так и стала тамадой.
  И, наконец, я, Инга Морозова, та же группа филфака. Год после университета в школе – как каторга на урановых рудниках. К концу учебного года стало вообще невмоготу, надо было решать. Остаюсь в школе – через пару месяцев психушка с Наполеонами и турецкими султанами. Ухожу – а куда? Даже в районных библиотеках с двухкопеечной зарплатой мест нет. Много нас, филологов, наклепали на Руси великой, и библиотечных работников тоже. На вольные хлеба? Хорошо, только когда они есть, эти хлеба.
  Ушла, перебивалась случайными заработками, если бы не Лешкина работа, ноги бы протянули.
  Все-таки одно хорошее дело школа мне сделала – я замуж вышла. Зимой в школе сильно простыла. Завуч сразу в поликлинику погнала:
-- Иди отсюда, сопливая, все классы перезаразишь. Выходные отлежись, и чтобы в понедельник была здорова.
  А мне куда угодно, только из школы. В поликлинике очередь из таких же чихающих и кашляющих, присоединилась. Стою, чихаю и кашляю в коллективе, а за мной такие же страдальцы выстраиваются. Доходит моя очередь, а медсестра ошарашила:
-- Девушка, вашей медкарты нет.
-- Как нет? Я здесь последний раз полгода назад была, что ее мыши сьели?
-- На эту фамилию только карта на мужчину есть. Морозов Алексей.
-- Я это, мне к участковому врачу-- отозвался какой-то мужчина из-за моей спины.
-- 38 кабинет. А вам девушка новую карту надо выписывать. Вы где живете?
  Оторопело называю свой адрес.
-- Вам в тот же кабинет, там и выпишут.
  Вместе пришли, вместе сели в очередь, дождались. Он зашел и почти сразу вышел:
-- Девушка, зайдите в кабинет.
Захожу, на столе у врача две медицинских карты, она и говорит:
-- Вашу карту при расстановке по ошибке в карту вашего родственника засунули. Что у вас?
  И диагнозы оказались одинаковые,  и рецепты, и живем  друг от друга через два дома, и фамилия одна на двоих. Так и познакомились. И,как потом сказали все друзья, правильно, что поженились.
Вот так, под воспоминания и разговор с умным человеком (с собой, конечно), и себя в порядок привела, и позавтракала, и на работу снарядилась.
  Все, я готова. Пойду веселить брачащихся трудящихся (не моя фраза – у Аркадия Райкина украла) и отправлять их в семейную жизнь.