- Она поставила на кон всё, что имела, чтобы получить то, о чём мечтала девяносто восемь лет. Старуха давно ждала этого дня. Улыбнувшись своему отражению, она завесила старое трюмо чёрной тканью и представила себя молодой... - Медленно светало, и в уютной горнице старой избушки, стоящей на опушке дремучего леса, стало видно, как на печи потягивается огромный рыжий кот, который, собственно и произнёс слова - с ехидной усмешкой.
- Цыц мне, умник. Начитался на ночь всякой ерунды мистической, - прикрикнула на него хозяйка, - а то без завтрака останешься.
Тот хотел сказать ещё что-то, но передумал: хозяйку лучше не злить, она хоть и добрая, но с ней шутки плохи.
- А с чего ты взял, что именно девяносто восемь, считал, что ли? - хлопоча у печи, спросила женщина.
Не услышав ответа, посмотрела строго.
- Так ты ж сама сказала, чтоб молчал, - нараспев говоря, прищурил зелёный глаз котяра.
- Мало ли что я говорила. Отвечай, коль спрашивают, - гнев в голосе сменился на милость.
- Так а что считать-то. Через два года мне век как будет, - словно какой бестолковой разъяснил кот.
- Грамотный ты больно, - пробурчала уже совсем миролюбиво женщина и принялась за тесто, вспоминая как когда-то в её избушку постучался добрый молодец, который пообещал вернуться в такой же день, правда, не сказал в каком году... На память котёночка подарил...
И вот с той поры каждый год она молодела на один день, а наутро просыпалась старухой.
- Пирог готовить собралась, ишь ты. Всё-таки надеешься, что он придёт? - кот свесился с печи и вдохнул аромат яблок. - Ягуся, с грибами лучше испеки.
- Лучше для кого? Тебя? Так не про вашу честь угощеньице-то, - вымешивая тесто, уколола она кота.
- Ну и ладно, - обиделся тот. - Не приходил девяносто семь, не придёт и сегодня, - отомстил он и тут же пригнулся - на печь полетела скалка.
- Цыц! Придёт. Главное, чтобы к вечеру, а то не успею помолодеть.
Кот присмотрелся. С каждой минутой его хозяйка становилась всё моложе: уже исчезла седина, разглаживались морщины, распрямлялась спина. Яга приосанилась и время от времени то ощупывала себя, то поглаживала.
- Ой, не могу. Видел бы кто! - упал театрально на спину котяра и задрыгал лапами: - Что, сама себе нравишься?
- Да, нравлюсь, - покружила по горнице Яга и остановилась перед сундуком. Достала из него сарафан и с сожалением вздохнула: - Эх, в зеркало-то нельзя смотреться... А то колдовство аннулируется.
- А ты в воду погляди, - предложил кот и шлёпнулся с печи.
- От раскормила я тебя, - пнула ногой хозяйка пушистого ленивца, но тот не ушёл, а только крепче прижался. - Ты чего, Баюн? Что за телячьи нежности?
- Красивая ты какая становишься... Мурррр, - потёрся спиной тот о стройные ножки.
- Ладно тебе, - погладила подлизу довольная комплиментом хозяйка.
- Ягуся, а ведь он человек, а люди столько не живут... - еле слышно промурчал Баюн.
***
Никто так и не постучался в избушку. Расстроенная Яга - молодая и красивая, в голубом, под цвет глаз сарафане сидела на пороге и провожала взглядом падающее за лес солнце.
- Баюн, ты где? - огляделась она по сторонам. - Нету. И поговорить не с кем.
И вдруг... Хруст веток... Чьи-то неспешные шаги... Неужели всё-таки он - её русоволосый богатырь...? Но к ней приближался другой: высокий плотный шатен с зелёными глазами.
- Ну что, хозяйка, угощать будешь? - Яга несмело поднялась, не сводя глаз с неожиданного гостя. Тот хитро улыбнулся: - Пирогом с яблоками? - красавица совсем растерялась, молча кивнула. Что-то было такое знакомое и родное в этом госте. И вдруг тот взял Ягу на руки и нежно на ушко прошептал: - Эх, говорил же тебе, что я с грибами больше люблю.
А утром... Но это уже другая сказка
