Территориально Иванино уютно расположилось на севере Украины, внешне оно напоминало бревенчатую русскую деревню, а говорили там на белорусском наречии. Вот такое себе - "три в одном" поселение. Светлана, представительница херсонских степей, приехала в эти берёзовые края первый раз и, зайдя с подругой Людмилой в небольшой местный магазин, построенный еще при советской власти, сделала заказ. После оглашения "приговора" продавщицей, замешкалась с оплатой и, глядя в кошелёк, где лежали украинские гривны, подумала, что надо было бы обменять их на рубли - таким явным было чувство нахождения в российской глубинке.
- Дзевки! А чаго вы пряехали сюды? А вы - дявчаты чи маладычки? - расспрашивали приезжих красавиц любопытные деревенские бабы по дороге до дома Иваниных, к которым вчера приехали погостить Света с Людой.
- Молодычки, - смеясь, отвечали девчата.
- Дык, мужики у вас ё?
- Есть, конечно.
- А чаго ж ня прывязли? - всё не унимались местные лопотухи.
- В следующий раз, - отбивались подруги.
Витя и Таня, носящие самую распространённую в деревне фамилию, жили на её краю, в конце самой длинной улицы, заканчивающейся возле леса. С северной стороны протекала небольшая живописная речушка, заросшая камышом, белыми лилиями и жёлтыми кувшинками. Почва, в основном, песчаная, поэтому шли, как по летнему пляжу. Если ещё учесть, что палило жаркое июльское солнце, то прямо берег Азовского моря.
- Девчонки, вы случайно нигде не видели бидон? - Семья Иваниных недавно вернулась из России в родительский дом, поэтому Татьяна обратилась на литературном русском к подошедшим с покупками гостьям.
- Нет, - в один голос ответили те, - а какой он из себя?
- Большой, алюминиевый, на сорок литров, - расстроенным голосом сказала хозяйка, поняв, что ёмкости кто-то "приделал ноги".
- Разрешите представиться, - пытаясь развеселить жену, обратился Виктор ко всем присутствующим, - обворованный Шпак, - и приставив ногу по-гусарски, театрально добавил: - Всё, всё, что нажито непосильным трудом, всё же погибло! Бидон алюминиевый отечественный... три... три штуки.
В ответ увидев натянутые улыбки, развёл руками:
- Главное, что я его утром вынес во двор. Вон, и Муха дома, - махнул он в сторону немецкой овчарки Мухтара, - но ни на кого не лаял...
- Значит, взял кто-то знакомый, вхожий к вам, - предположила Люда.
- Мама, к тебе сегодня никто не приходил? - в один голос обратились супруги к Ивановне, Витиной маме.
- Нет. Коло* ворот видала, кажись, соседку Нюрку, дак она николи* чужого не возьмёт.
- А мужа её не видела? - спросил Виктор.
Упомянутый Митяй был известным на всю деревню воришкой - тянул всё, что попадалось под руки, видимо, клептоман. То тапочки ночью с крыльца бесследно исчезнут, то кур кто-то не досчитается, то бражка из кастрюли испарится... Но в тот день его никто не видел, а бидон "ушёл".
Подругам особо нечем было заниматься в гостях и они решили провести собственное расследование. Были опрошены все немногочисленные соседи: двадцатипятилетний парень Дима, живший один; семейство Кубанцев - глава семьи приехал с Кубани, поэтому прозвище дали всей семье; бабка Паша, которая ещё неплохо видела и слышала в свои девяносто. И что примечательно - все они видели какую-то странную незнакомую женщину возле двора Вити и Тани.
- Вышла я, значит, на лавочке посядеть, гляжу, возле двора Ивановны какая-то жинка стоит. Отсуль* плохо видно, даляковато, - начала свой рассказ пожилая соседка, жившая наискосок, - я подумала, что это гостья пряехавшая. Она мяня увидала и быстрянько так за пуню* зашла. А потом Кирилловна зазвала на чай, - она махнула рукой на дом напротив, - и больше яё, ту жинку, я не видала.
На следующий день тётка Нюра забежала к Ивановне на минутку поболтать, и через полчаса рассказала, что вчера чуть не прибила своего благоверного.
- Чаго? - поинтересовалась Витина мама.
- Не, ну ты прядставляишь, Маня, - возмущению соседки не было предела, - гляжу, вчара в дом заходит Митяй... в моём платье!
Все долго смеялись большой шумной компанией - хозяева, их дети, гости.
Бидон, конечно, не вернулся в семью, но Митяй отработал, помогая пострадавшей стороне по хозяйству. Человек он был неплохой, но справиться со своим пристрастием не мог. А, может, и не хотел...
