Палиндром или оборотень законник.Гл.6

нахмурившийся Маккейн, проводя визуальный осмотр присутствующих в ресторане лиц. – К ним у меня есть вопросы. – Сделав памятливую зарубку на носу, Маккейн перевёл свой взгляд на следующий стол, за которым сидела достаточно пёстро выглядящая группа людей.
И если задаться вопросом: «Что всех их объединяет и возможно ли такое?», – каким не стал себя утруждать Маккейн, по причине знания всех ответов на все вопросы, то единственное, что приходило на ум при виде этих, всех вместе взятых и посаженных в одном месте, да ещё и за одним столом, таких, даже не беззаботно выглядящих, а не утруждающих себя ничем и в том числе так выглядеть господ по жизни (это их философия или кредо по жизни) – ни в чём и никогда себя не утруждать – их всех вместе собрал такой же как и они, ни в коей мере, ни в чём не утруждающий себя господин.
И этот ни в коей мере не утруждающий себя господин, не счёл нужным раздумывать над тем, как, и, исходя из каких критериев и специализации, размещать все эти разнообразные в своём умственном развитии лица. А он, бросив на всех их один единственный, поверхностный взгляд – он само собой считает себя за крайне глубокомыслящего интеллектуала, которому одного взгляда достаточно, чтобы понять, какая всё-таки сволочь стоит перед ним – сразу о них всё понял – если мера всему человек, то мера всему неимоверному и безмерному, как раз эти апломбические люди (к стоматологам они не имеют никакого отношения, кроме разве что зубов) – и записал их в единый реестр, самонасыщенных собой людей. После чего и усадил их всех за один стол.
– Если уж от такого рода напасти не избавиться, то пусть она хотя бы не распространяется и находится в одном, ограниченном собой месте. Да и так легче их будет отслеживать. – Подытожил свой взгляд на этих апломбических людей, идеологически близкий им сотрудник службы размещения, ни в коей мере себя не утруждающий господин, под незнакомым для них и для многих именем. Чем он и пользовался вовсю, размещая гостей лайнера «Аполлон», как ему и капитану Мирбусу заблагорассудится.
Хотя всё-таки, в вопросе размещения этой категории гостей лайнера, на этот раз не всё так было просто. И службе размещения всё же пришлось отталкиваться от рекомендаций организаторов этого круиза, которые по каким-то своим внутренним соображениям, заранее всё за службу размещения решили и расписали, кто, где и с кем должен сидеть. Что, впрочем, совсем-совсем не расстроило ни в коей мере не утруждающего себя господина, когда это предписание полностью отвечало его идеологическим установкам. Да и к тому же всё так удачно совпало, что и организаторы этого круизного тура, практически один в один мыслили как он – чтобы по настоящему узнать, кто ты на самом деле есть, нужно макнуть тебя в собственное де…Я. Что как раз и достигается нахождением достаточно долгое время в ограниченном собой круге идейно близких людей. 
– В таких случаях говорят: «Не нытьём, так катаньем». – В своё время, затраченное на подготовку этой миссии, глядя на схематичный план ресторана, где за каждым столиком были отмечены имена тех, кто за ними будет размещён, сказал Маккейн. – Это позволит нам на практике проверить верность некоторых идей и установок. – Усмехнулся Маккейн, бросив на стоящих за этим столом в тени и за разработкой всей этой операции конгрессменов, занимающих знаковые посты в государстве господ и ходящих в советниках у самого президента лица, задорный, ничего хорошего не несущий взгляд тем, на чей счёт будут проводиться эти задуманные Маккейном эксперименты.
– А их, как я погляжу, пока ничего не берёт. – Подумал Маккейн, посмотрев на тот самый стол, за которым сообразно своему взгляду на себя и на вокруг себя, как это им казалось, разместились господа все сплошь представляющие из себя и собой то, что они считают должно быть, но что не всегда соответствует действительности (это главная их характеристика). – Но что такое действительность, как не иллюзорность, которая формируется в результате борьбы различных мнений и взглядов на неё. И если наше мнение на эту реальность превалирует над всеми другими, – и не важно какими способами это достигается, – то значит реальность такова, как мы и только мы, её видим и озвучиваем. – В оправдание вашей недалёкости на их и окружающий счёт, заполняли ваше недоразвитие своим знанием эти господа интеллектуалы.
И что интересно, а им как раз не интересно и очень, до нервных коликов не нравилось, так это то, что все их идеи совсем не находили поддержки у всех остальных слоёв населения. Правда, свой отклик они у этого неблагодарного населения всегда находили. – Напредставляют себе чёрт те что, а нам всем потом расхлёбывай. – Сжимая кулаки, а не как этими свободолюбивыми господами ожидалось, награждая их овациями, сквозь скрип зубов награждало их этими откликами всё сплошь недалёкое население, которое почему-то не хочет жить на свой счёт перспективами, и ему всё подавай сегодня же, завтрак на завтрак, обед в обед и даже ужин на ужин.
Что же касается персонализации самого контингента этих свободолюбивых господ, то как бы они многовекторно не смотрели на себя и на всё вокруг, всё же тут не обошлось без своей фигуральной трещины, которая разделила этот когда-то единый и столь монолитный круг на два, отныне непримиримых и враждебных лагеря. Что пока что было не столь явно видно и ещё не до конца осознано всеми представителями этого круга, которые не могли себе позволить без улыбки посмотреть на своего идейного соратника.
А иначе ты можешь быть заподозрен, либо в отсутствии такта, раз так открыто выказываешь своё недовольство своим положением (здесь все недовольны и при этом крепятся и не бросаются в лицо такой нервной невыносимостью взгляда), либо в том, что твои зубы запущены кариесом – а это явный признак пренебрежения общечеловеческими ценностями и что ещё хуже, твоего отступления от основополагающих принципов, на которых построен и держится этот круг. Ты, падла, подверг сомнению незыблемость прав и свободы самовыражения личности человека. В котором, если ты забыл, то мы тебе кулаком в зубы напомним, всё должно быть прекрасно и ценно. А не гнило, как в твоём рту. 
И трещина этого невероятного, а по сути, самого что ни на есть обычного для такого рода случаев разлома, прошлась там, где её никто не ожидал и даже не догадывался увидеть – через Линду, подругу одного из самых невыносимых в своей напористости и противности членов этого круга, месье Житницы. От которого, если быть до конца откровенным, чего в этом круге никогда не дождёшься, но всё же, никто ничего подобного ожидать и даже предположить не мог.
По поводу же этого подобного, то здесь имеется в виду то, что им может заинтересоваться особа женского пола, да ещё при этом симпатичная и далеко не дура – и такое невероятное сочетание в ней всех этих, так редко встречаемых живых качеств, и выступило в качестве катализатора этого уже назревавшего разлома. А такие разломы рано или поздно, а в данном случае, совсем не ко времени, всегда случаются, когда столь категорически разных и импульсивных людей объединяет одна лишь идея – и они, все эти высокоидейные люди, оказавшись в идейном тупике, в результате начинают переходить на личности.
Что же касается данного случая, то всё началось с самой, что ни на есть безобидной шутки, на которые был таким большим мастером (правда только по его же мнению) господин Паранойотов, с лица которого никогда не сходила улыбка; и он вообще считал себя человеком остроумным и весьма привлекательным.
И вот когда господин Житница предстал перед своими близкими по духу господами, не только с одной своей постной физиономией, на которую и смотреть никогда не хотелось, а вместе с симпатичной Линдой, то господин Паранойотов повёл себя так, как всегда себя вёл в таких случаях – и он скорей всего, по-другому и не смог повести себя иначе. Так он сразу же решил задвинуть всех самим собой и выделиться перед Линдой, блеснув своим остроумием. А вот как это у него получилось, то тут даже сам господин Паранойотов, всегда такой уверенный в себе, затруднился бы ответить.
– А я слышал, что девушка на корабле, а тем более такая симпатичная, к беде. – С достаточно красноречивым взглядом и выразительной улыбкой, проговорил господин Паранойотов, с пренебрежением ко всякой опасности, которая могла исходить от закипевшего в гневе Житницы, более чем прямолинейно посмотрев на Линду. Линда же к неприятному удивлению Паранойотова, была совсем не сбита этим его замечанием, подкрепленным столь выразительным взглядом, а она всё также хладнокровно выглядит и теперь плюс ко всему этому, начинает оценивающе разглядывать господина Паранойотова. Что для господина Паранойотова, непривыкшего к таким оценивающим себя взглядам, нестерпимо видеть. Но он ничего не может поделать, и вынужден улыбаться и ждать её недооценки себя (а вот в этом он почему-то не сомневается).
И Линда после небольшой паузы, во время которой, всё их, весьма даже немаленькое  окружение, внимательно переводило свои глубокомысленные взгляды от Линды к Паранойотову и обратно, даёт свой весьма дерзкий ответ, поставивший в свой тупик всех этих многих лиц из того же числа их окружения, включая и самого Паранойотова.
– Так вы, судя по тому, что любите делать прогнозы, астролог, – так предполагая, сказала Линда, не сводя своего ответного взгляда с Паранойотова, –  Хотя всё же нет. – После совсем короткой паузы поправила себя Линда. – Астрологом быть сейчас не в чести. И вы, скорей всего, синоптик. Быть им менее обязывает. Так ведь? – Задалась вопросом Линда. И хотя не до конца было понятно, к чему относился этот вопрос Линды, всё же слегка исказившийся в лице и потерявший часть своей лучезарности в улыбке Паранойотов, не стал отмалчиваться, а с какой-то прямо обидой самоутверждающе заявил:
– Я не синоптик, а эксперт! И моё экспертное мнение, между прочим, высоко и дорого ценится. К нему прислушиваются, и мои прогнозы часто сбываются.
– Ну, если между прочим, то, конечно, господин синоптик. – Ну а от такого, полного сарказма и ещё много чего содержащего в себе ответа Линды, ни один, даже самый ничтожный эксперт, не останется равнодушным. И не нужно быть синоптиком или тем же астрологом, чтобы сделать прогноз на их будущие отношения – они теперь смотреть друг друга без ненависти во взглядах не могут и не будут смотреть. Что, собственно, и привело к тому, что их когда-то столь идейно крепкий и монолитный круг, так «внезапно» для всех них, дал трещину и разделил его на два, отныне и на веки веков противоборствующих лагеря (сколько сторон конфликта, столько и противоборствующих лагерей – что не предел), которые на первых порах сформировались на самой крепкой из всех существующих основ – на ненависти.
Так те господа, кому была ненавистна позиция этого, слишком много о себе думает и позволяет, самолюбовалы Паранойотова, то они заняли сторону месье Житницы и Линды. Ну а тот, кто больше терпеть не мог месье Житницу и всё, что связано с ним, то тот выразил солидарность с господином Паранойотовым.
Но и это ещё не всё, что повлияло на такого рода решение этих свобододышащих господ. Да,