находящегося окна, ведущего свой репортаж на одну из центральных улиц задворок, где виды ещё те, не самые глаз радующие. В общем, если вы сноб, то лучше не смотреть туда и радоваться видами внутренних интерьеров бара, где тоже есть на что посмотреть – например, на физиономию местного бармена, чья выразительность лица много о чём интересном может порассказать на его счёт.
Впрочем, все эти уличные недостатки с лихвой компенсируются той динамикой, с которой протекает жизнь тех людей, кто к полной для себя неожиданности, вдруг перепутает проулок, или он под ноги себе не смотрит, и оказывается в здешних пенатах. Где местные обитатели не столь не образованны и малограмотны, как можно сразу подумать, встретив их здесь, а они как выясняется, люди очень интересующиеся, и не только современными достижениями научной мысли, но и всем тем, что в мире происходит. О чём бы они вас не спрашивали, если бы у них была возможность собственными глазами посмотреть на мир. Так что к вам только одна просьба, поспособствовать им материально в своём желании посмотреть этот мир.
Но сейчас всего этого не присутствует там, за окном, – такое случается в основном по вечерам, – а там, со стороны проспекта, виднеется оживлённая машинами дорожная магистраль и идущие по соседствующему с автодорогой тротуару ноги прохожих.
– А теперь прислушайся. – Призывно говорит Гай, и Ивану ничего не остаётся делать, как сделать вид, что он прислушивается – он вытянул вперёд лицо и сделал глупый вид. И одно только радовало Ивана – Гай никак не мог проверить, прислушивается он сейчас или просто дурака валяет. Но Гая, как сейчас выясняется, это вообще не волновало и по большому счёту, Ивану можно было просто дурака валять, что он, в общем-то, и делал.
– И что ты слышишь? – спрашивает Гай Ивана.
– Ну, скажем так, – Иван решил быть основательным в своём ответе, – сопровождающие процесс пития и поглощения пищи звуки. А ещё разноголосицу со стороны входа в бар.
– Можно и так объяснить. Но это только внешняя форма, тогда на самом деле мы слышим только свой разум, который умопостигает окружающее и согласно своей сущности, своего рода тональности, по своему разумению объясняет нам наше восприятие этого мира. – Гай переводит дух и продолжает говорить. – Так и гармония игры, можно уже назвать более точнее, вселенского разума, звучит умопостижением всего вездесущего. Где без нас, может и самой микронной частички этой глобальности, не может быть гармонии.
– Это, конечно, внушает и по своему наполняет гордостью за себя незаменимого, но мне хотелось бы знать, к чему ты всё это ведёшь? – спросил Иван Гая, уже примерно зная его ответ – не все теории создаются и возникают для того чтобы они имели практическое применение, некоторые для того и возникают, чтобы было чем занять голову.
Но на этот раз Иван к своему сожалению ошибся, и Гай на этот раз не собирается на этом останавливаться. И его немедленный ответ: «Сейчас узнаешь», – да ещё и с такой импульсивностью, заставил Ивана пожалеть как минимум о том, что там, за тем шумным столом, слишком долго и много дают шансов тому несговорчивому типу на то, чтобы разойтись мирно. – А вот врежь ему сейчас же или чуть ранее в ухо охранник, или наоборот, он прояви уверенность в своей правоте и силах, и одари оплеухой официанта, надоевшего ему уже хуже пареной редьки, то у Гая и шансов бы никаких не было завладеть моим вниманием. – Досадливо покачал головой в сторону такой обходительной администрации бара Иван.
Гай же берёт слово и не отпускает от себя Ивана. – Так вот, – с такой важностью сказал это Гай, как будто ему известно нечто такое, что никому на всём белом свете неизвестно. Но Ивану-то известно, что ему такое никому неизвестное знание точно неизвестно. – Или известно? – всё же Иван внушился и вопросительно заволновался. – Не буду объяснять, как я пришёл к этому выводу, – может просто выдумал, – что не столь важно, а важно то, что моя теория струн даёт нам инструмент для понимания окружающего мира. – В запальчивости сказал Гай. И с той же запальчивостью заглотнул в себя из чашки чая. И хорошо для него, но только не для Ивана, что чай уже остыл, а иначе бы он горло своё обжёг и на сегодня вышел бы из строя говорящих людей.
А так всё для него разрешилось благополучно, и Гай продолжил доставлять Ивану неприятности своей словесностью (если бы затрагиваемая Гаем тема была не столь заумной, то его словесные посылы впору было назвать болтовнёй). – Существующий вместе с нами мир можно разделить на две контактирующие между собой константы, природную составляющую сущности этого мира, имеющую в себе причинно-следственную шкалу бесконечности в обе стороны, прогрессивную и регрессивную, и всё это умопостигающую сторону, которая придавая своё собственное значение всему природно оформленному в свою образность миру, служит инструментом для его существования и развития. – Гай посмотрел на Ивана, чей заунывный вид говорил о многом и главное о том, что он ни хрена не понял из того, что ему сейчас здесь сказал Гай, и Гай вынужден сделать отступление для разъяснения.
– Понимаю, сложно. – Сказал Гай, после чего он поворачивается в сторону шумного стола, куда вслед за ним поворачивается и Иван, и, изучающе посмотрев на всех участников шумной дискуссии, выбрал для себя самое живописное и удобное лицо – того несговорчивого типа, и на его примере начал объяснять Ивану, что он самом деле хотел ему сказать (понятно, что доброкачественная мысль приходит напоследок).
– Вот сидит тип взъерошенного вида, и сообразно самому себе и всему тому, что в нём заложено природой, противоречит всем вокруг. – Кивнув в сторону несговорчивого типа, сказал Гай. – Так вот. Вот этот весь его представленный на наш образный суд вид, и есть первая природная константа, составляющая сущность этого мира. А вот то, что и каким образом мы уразумеем всё с ним происходящее и есть вторая умопостигаемая константа, служащая инструментом для существования и развития нашего мира. Ну, вот что ты о нём, к примеру, можешь сказать? – спросил Ивана Гай. Иван скорей всего не ожидал, что сейчас последуют вопросы и поэтому сперва растерялся. Что Гаем было воспринято за его работу мысли, которой требуется слегка помочь своими подсказками – по сути Гай сам взялся за Ивана размышлять и оформлять в слова его мысли:
– Первое, что бросается в глаза, то это его не трезвое состояние. Что на данный момент есть основная характеризующая его черта. Но эта его данность есть следствие неких причин из прошлого, – и ни в каком другом времени, если бы они находились в будущем, то назывались бы следствиями, – а вот что это были за причины, то тут наряду с основной версией произошедшего, от которой отталкивался в своих поступках этот взъерошенный тип, существует бесконечное количество домыслов, версий и интерпретаций всего с ним случившегося со стороны посторонних людей. В общем, сколько людей, столько же в единицу времени мнений и взглядов на всё с ним произошедшее, – в последующую единицу времени количество версий возрастёт хотя бы из-за того, что у людей может изменится взгляд на происходящее и поменяться мнение.
– Так, к примеру, можно предположить, – вновь заговорил Гай, как только смочил горло чаем из чашки, – что этот взъерошенный тип, судя по его виду, больше тяготеющему к приличному и благовоспитанному, и при обычных обыденных обстоятельствах так себя не ведущий, – он привык пропускать дам вперёд, уступать места в автобусе беременным барышням и оплачивать всё до копейки по счетам, правда не без скрупулезной их проверки, – сегодня с утра как обычно направился на службу в какой-нибудь государственный департамент, или в частном случае, в тот же банк, где он занимает не малую должность и при этом всеми на работе уважаем за свою завидную пунктуальность (никогда не опаздывает и отдаёт вовремя взятые в займы кредитные средства), ответственность и предупредительность.
И как уж так вышло он и сам об этом не знает, – сейчас-то он об этом уже знает, это проведение способствовало всему случившемуся, – то он, придя к себе на службу и, подойдя к дверям своего кабинета, вдруг обнаруживает, что забыл дома ключи от своего кабинета. Что, конечно, не такая большая проблема, вполне решаемая на месте, не выходя из здания департамента или банка – на вахте, у охраны, всегда есть запасная пара ключей. Да вот только если он туда сейчас обратится за ключом, то его имиджу человека во всём безупречного, будет нанесён значительный урон. А этого он допустить не может. И тогда он, на тот момент человек во всём безупречный, быстро проанализировав свой сегодняшний распорядок дня и те ответственные дела, которые его ждут, с той же быстротой вносит в него поправки, позволяющие ему выкроить для себя окно, чтобы слетать на машине домой за ключами. С чем он и направился домой, решив не беспокоить по таким пустякам свою ненаглядную супругу, которая всегда так светится счастьем, когда вдоволь высыпается.
«Вот же мой Лисёнок удивится, когда я так внезапно домой нагряну», – представляя свою нежащуюся в постели под лучами утреннего солнца супругу, расплылся в улыбке этот человек безупречный во всём, в том числе и в мыслях о своей супруге. Ну а когда он бесшумно добрался до двери своей квартиры и с той же тихостью открыл дверь своими ключами, которые он как раз не забыл, то вот он удивился, когда так внезапно нагрянул домой и, заглянув в спальню, увидел там своего ненаглядного Лисёнка, нежащегося совсем не в лучах утреннего солнца, а … От потемневшего в лице и мыслях приличного человека, в один момент ничего больше не осталось, и с этого момента на мир через пелену слёз смотрел человек взъерошенный, с поднасаженным и кровоточащим сердцем в придачу. Которое бросая его из стороны в сторону, а на последней ступеньке лестницы и вовсе уронив его на землю, вначале довело его не глядя до первого встретившегося на пути магазина, где он прямо в зале, не отходя от стеллажа, влил в себя бутылку чего-то крепкого, после чего он с борьбой, во время которой им был утерян бумажник, и со скандалом был выброшен на улицу, и как итог, он оказался здесь. – Гай на этом остановился, выжидающе посмотрев на Ивана.
Ну а у Ивана хоть и была своя версия объяснения появления не трезвости на лице этого взъершенного типа, – все они, эти типы в дорогих костюмах, анонимные алкоголики и их хлебом не корми, дай на халяву выпить, – всё же он решил, что и версия Гая сойдёт, и так ему и сказал. – Сойдёт. – И хотя Гай заподозрил своего приятеля в неискренности, – мол отвяжись уже, достали меня все эти разговоры, – он не посчитал нужным придать этому большое значение, а решил довести до конца начатое.
– И это только одна из бесконечного множества версий объяснений причин с ним случившегося, которые могут до отрицания друг друга разниться между собой. При этом итоговый результат всем представляется один. И спрашивается, почему именно так, а не в соответствии с теми нашими взглядами на происходящее, которые столь разны. И тут чтобы ответить на этот вопрос, нужно понять природу нашего умопостигания окружающего мира. – Гай сделал задумчивую паузу, сопровождающуюся его
