салагой.
А то, что командир БРК не часто сходил на берег к своей семье, ещё ничего не доказывало. Тем более, что его молодой женой, почти в открытую, пользовался командир бригады контр-адмирал Ведмедев. Этим и можно было объяснить и быстрый карьерный рост Килькина и получение в самом центре города Севастополя, в новом доме, с улучшенной чешской планировкой, шикарной трехкомнатной квартиры, с полной обстановкой, за счет штаба бригады.
На эти бытовые мелочи, как связь жены с комбригом, Килькин внимания не обращал, а старался жить себе в полное удовольствие, как и приличествует новой элите флота, советскому офицерству. Вот и сейчас — попарившись на славу, он докушал литрович шила и как и был в трусах, отправился с дозором по матроским кубрикам. Там внутри корабля, как ему слышалось скреблась большая зеленная белка, которая появлялась сразу после того, как он доканчивал свой литр шила. Появлялась и спрятавшись в каком-то матросском кубрике, начинала подтачивать воинскую дисциплину на вверенном ему судне. Надо было принимать срочные меры — найти и обезвредить грызуна и строго наказать укрывателей и нарушителей воинской дисциплины.
Обуреваемый такими благородными порывами, он вышел на ют и неожиданно столкнулся там с группой матросов, которые, в призрачном свете багрово-алого заходящего в море солнца, поднимали на борт с рыбацкой фелюги, какую-то полуобнаженную женщину. Что пришло в голову пьяному Килькину, когда он увидел ту даму (обыкновенная истосковавшаяся за мужской лаской офицерская жена) нам не дано понять. Мозг алкоголиков предмет тёмный и врачебному обследованию, как и излечению не подвластен, но и тем не менее, Килькин схватил швабру-русалку и с диким ревом: «Сарынь на кичку!!», растолкав матросов, выбросил женщину за борт... И по инерции выпал в море сам. За ним с громким криком: «Человек за бортом!», со спасательным кругом прыгнул и его вестовой Харин. За ним последовали, в строгом порядке и все тридцать четыре матроса с БРКа «Советский коммунар».
Извините, уважаемые читатели, автор пошутил. Спасать, то дерьмо из матросов не бросился никто. Смысл его спасать, если оно не тонет? Наоборот, им сбросили еще несколько спасательных кругов и жилетов и протянув на ют пожарный шланг, стали отгонять водянной струёй от борта тот живой балласт. Женщину, правда подняли на борт. На неё у матросов были несколько иные виды.
В холодильнике, в офицерской кают-компании, матросы нашли целые залежи деликатесов, там даже была красная и черная икра. Отдельно хранились и несколько ящиков с вином и коньяком. Все эти продукты были тут же конфискованы, снесены в один из кубриков и честно поделены матросами.
Первый тост, как и приличествует флотским парням подняли за тех кто в море. Второй за присутствующих дам. Потому, как без дам и водки в море горе.
Вечер из коньячных бокалов, плавно перетекал в томную ночь, скрашенную любовным пением истосковавшегося за мужской лаской женского сердца.
Послесловие:
Что случилось дальше с Килькиным и Хариным - не известно. Иногда, уважаемые читатели, лучше оставить рассказ не
дописанным. Но говорят, что в психиатрическом отделении севастопольского госпиталя им. Пирогова долгое время служил в медбратьях, какой-то бывший мичман, который очень бережно и трепетно ухаживал за больным, который постоянно бормотал: "Сарынь на кичку...". Того больного, со временем, подлечили, но видимо не до конца. Через много лет, его видели с тем санитаром в разгар "крымской весны", идущими с криком: "Сарынь на кичку" мародёрить севастопольский штаб украинского флота.
Более того, говорят, что он сейчас пописывает и в интернете под псевдонимом Питон. И не просто делится своими мемуарами с молодым поколением, а борется на чатах с мифическим украинским фашизмом, который видимо, ему сейчас заменяет его матросиков и зеленую белку.
© Copyright: Алик Данилов, 2019
Свидетельство о публикации №219061400305
