Дорога Домой Книга 1 Часть 1

дымкой, детали расплывались, и я не могла сфокусировать свой взгляд.

С уверенностью же можно сказать следующее: в мире Раи все идеально и безупречно гармонично, не так, как у нас. Если это деревья – все как на подбор красивые, листочки – как нарисованные и все одинакового размера. Если это опушка – она выразительно правильной формы. Если это причал – каждая деталь его выполнена с такой любовью, такой заботой к каждой самой мелкой детали, все так безупречно гармонирует в совокупности, что понимаешь – это мог создать только Сам Господь Бог, Творец и Создатель! У нас на земле все предметы, растения, здания, ландшафты и все, что только есть, всегда имеет либо какой-то недостаток, либо выглядит либо чересчур помпезно, либо же нарочито пышно. Часто мы так и говорим: все хорошо, если бы не одно «но». В Раи этого «но» и в помине нет, во всем чувствуется забота, чтобы человеку было не только комфортно, уютно и удобно, но чтобы от каждой вещи, от каждой детали он получал максимальное наслаждение и удовольствие. И пусть это будет фасад здания, лавочка, повозка, стакан, ложка, дерево, куст или даже самая простая травинка – все дышит любовью, заботой и лаской в самых искренних, полных и максимально объемных пониманиях этих слов, затертых нами до полного абсурда.

По саду порхали райские птички с алыми брюшками, как у снегирей. Еще там летали неимоверно крупные бабочки, с ярко красными алыми огромными крылышками, сантиметров двенадцать в длину. Крылышки были украшены нежными узорами из чуть выпуклой золотой паутинки неописуемой красоты. Птички и бабочки летали непривычно плавно и неторопливо. В Раи вообще все движется и летает исключительно плавно и неторопливо. Если на земле птицы в полете машут крыльями так часто, что их даже рассмотреть невозможно, то в Раи это происходит величественно, мягко, спокойно и умиротворяющее.
Наслаждаясь неземными ароматами и необыкновенными видами, я вышла на большую поляну с высокой травой, мягкой, как тончайший шелк. Поляна была заполнена разнообразно одетыми людьми, но никто из присутствующих не обращал внимания на различия в одежде; все сидели на траве в скромных позах и с благоговением слушали человека в немыслимо красивых золотых одеждах, источавших ослепительное сияние.
– Кто же это? – подумала я.
– Игнатий, – ответил Ангел Хранитель.
– Брянчанинов?!
– Да.
– Можно ли мне побыть здесь? – спросила я, но Ангел Хранитель не ответил. Что ж, значит, нужно возвращаться, и я пошла обратно к Храму. По дороге мне было позволено рассмотреть невысокое светлое стройное здание из камня очень теплого оттенка. Через высокие входные двери я попала в широкий центральный коридор, в обе стороны от него исходили многочисленными лучами коридоры поменьше, которые были образованы из высоких стеллажей. Стеллажи были заполнены книгами в золотых окладах одинакового размера, но разной толщины. В проходах между стеллажами стояли белые мраморные скамеечки с одной общей спинкой на обе стороны. На скамеечках сидели люди и с благоговением читали эти восхитительные книги, удерживая их на весу, не касаясь коленей. Тексты на белых страницах были набраны шрифтом из чистого золота. Как я поняла, в этом здании были собраны абсолютно все труды без исключения всех святых людей, когда-либо живших на земле. После библиотеки я направилась к Храму.

14.07.2010.

Этот день начался необычно. В половине одиннадцатого нас разбудил Ангел Хранитель, хотя мы пошли спать в пять утра. С трудом соображая, мы поднялись, и какое-то время приходили в себя. Пришла мысль вставить нашу старую карточку в телефон, он у нас один на двоих и продать его нельзя – он облез и рассыпается в руках на части, во время разговора нужно все время придерживать заднюю крышечку.
Этот номер знают банки, и мы включаем ее редко, так как объясняться с кредиторами безсмысленно – денег у нас все равно нет. Вставили карточку и сразу же позвонили. Снова старая песня: почему не платите, когда заплатите, смотрите, не то вы пожалеете. Затем еще звонок, на этот раз риэлтор – есть покупатель на здание! Вот это да, пятнадцать миллионов рублей будут сейчас очень кстати, потому что нашими неоплаченными счетами скоро можно будет оклеивать стены.

В одной из новостных программ мы узнали, что вселенной около тринадцати миллиардов семисот миллионов лет и оторопели от этой цифры. Хорошо, если спасешься, а если нет? Загреметь в преисподнюю на месяц уже кажется страшным несчастьем, на несколько десятков лет – непоправимой трагедией, а если на эти миллиарды? А если эти миллиарды помножить на другие миллиарды?!

На молитве за детей я увидела, что мы с мужем, молящиеся на коленях, находимся за стеклом, за нами пристально и внимательно наблюдают бесы – «князь» и двое его помощников. Из чего я поняла, что нам что-то готовят.

Помолившись, мы решили прилечь на пару часов, поскольку не выспались и чувствовали себя отвратительно.

В тонком дневном сне я увидела, что нахожусь в каком-то летнем дощатом домике, похожем на домики пионерских лагерей детства. Зазвонил телефонный аппарат старого типа, я подняла трубку. Какой-то молодой мужчина спрашивал отца настоятеля нашего Храма, сказал, что договорился с ним на пять часов вечера. Осмотревшись, я увидела, что батюшки в доме нет, и попросила перезвонить позже, затем вышла во двор. Домик стоял на опушке леса, в окружении других, похожих между собой. Местность сильно смахивала на русскую деревню. Повсюду были люди, одетые как прихожане. Все были чем-то заняты, одни куда-то спешили, другие стояли, разговаривали. Через деревню тянулась широкая проселочная дорога. Прямо посреди этой дороги стояла нелепая и несуразная постройка – какой-то помост, с кривой крышей из старых досок, на непонятных неровных подпорках разной величины. Опершись о подпорку плечом, стоял молодой человек, который дожидался отца настоятеля. А вот и он идет, в окружении множества людей, но не похожий на себя, какой-то другой. Все от него чего-то ожидают, каждый своего, и вразнобой спрашивают:
– Ну что? .. Ну как? …
А батюшка спокойно, немного нараспев, отвечает:
– Ну как, ну как? … трубит, … трубит!
И вдруг, краем глаза я увидела, что его передернуло. Взглянула на него – отец настоятель оправился, принял приличный вид и нарочито скромно опустил глаза. Когда я хотела отвернуться, его снова передернуло, но уже сильнее, и я смотрю на него, не отрываю взгляда. «Благоговейно» сложив пальцы, отец настоятель небрежно наложил на себя крестное знамение и неторопливо пропел:
– Господу, помо-о-олимся.
Спохватившись, что все молятся, а я просто стою, я осенила себя крестным знамением и проснулась.

Пытаясь прийти в себя от увиденного, я ошарашено соображала, что все это может значить, и увидела короткие видения: ожидающий молодой человек – жестокосердие, отцу настоятелю люди не интересны, занят своими делами. В окружении людей – тщеславие, ему нравится быть в центре внимания. Не похож на себя – лицемерие; строит посреди дороги новый Храм – не в том месте и никому не нужно. А новый Храм действительно строится посреди проселочной дорожки, которой пользуется множество людей, сокращая путь, утром – на работу, а вечером – домой. Сейчас приходится делать крюк. Все кривое: доски и подпорки – на пожертвованные средства, но добытые нечестным путем. «Трубит, трубит» – злословие. «Господу, помолимся» – неверующий, просто отрабатывает необходимое, его служба Господу не угодна, совершает ритуал. Передергивает – подвластен страстям (бесам), и не борется с ними …

Некоторые наши действия, казалось бы – самые Богоугодные, на самом деле могут такими и не быть. В пример можно поставить одного благочестивого монаха, о котором мы узнали из фильма об одном монастыре. Всю свою жизнь он искренне служил Господу, рисовал иконы, изготавливал киоты и был глубоко убежден, что делает благое дело во славу Божию.
Случившийся сердечный приступ открыл ему глаза на его жизнь – он умер, врач констатировал смерть. Однако на самом деле он несколько часов был в коме. Вернувшись оттуда, монах изменил в своей жизни все, он уже не писал иконы и не делал киоты, он начал вести настоящую подвижническую жизнь, его жизнью стала молитва.
Прошло время, и монах рассказал, что с ним случилось. Когда он умер, он оказался на каком-то дивном поле и пошел по этому полю. Неожиданно он увидел все свои работы сваленные в огромную канаву, заполненной грязью. Вначале монах удивился, а потом испугался, он не мог понять, что все это значит.
Когда он совсем отчаялся, он увидел высоко в небе Пресвятую Богородицу. Царица Небесная сказала:
– ты монах, от тебя ждали молитв, а ты потратил свою жизнь вот на что …
Все мы должны знать и помнить, в первую очередь – человек, а потом все остальное. Вначале – пост, молитва и борьба, а потом уже все остальное. И каждое наше дело нужно начинать, испросив благословления у Владыки Господа.

Муж: Сегодня я был на судебном заседании по нашей половине здания. Перед поездкой мы попросили Пресвятую Богородицу о покровительстве. По заступлению и ходатайству Царицы Небесной все прошло необычайно хорошо, легко и быстро!
Денег на обратную дорогу у меня не было, но я захватил с собой дорогие очки из нашей прежней жизни, которые я продал за двести рублей случайному прохожему, мужчине моих лет. Печально, в ответ на мою просьбу купить их за пятьсот, он возразил, что очки старые, ведь я ими пользовался, хотя было видно, что они совсем новые и купили мы их примерно за четырнадцать тысяч.
Но дело не в этом человеке, дело во мне – я вспомнил о том времени, когда у меня все было великолепно и замечательно. Скольким я тогда просто не подал на хлеб? У скольких я купил за безценок то, что они приобрели на тяжело заработанные деньги и продавали по нужде?
… На протяжении всего пути домой я ехал и вспоминал, вспоминал и вспоминал … А в моей памяти проявлялись все новые и новые люди, с которыми я обошелся несправедливо. И дело даже не в наказании, которое какой-то своей самой малой частью настигло меня, а в том, что мне было искренне больно за свою черствость и жгуче стыдно перед теми людьми, которые ожидали от меня человеческого отношения. Каждый из них просил о помощи, а я неумолимо стоял на своем. А потом еще и радовался, как последний негодяй. Где они сейчас, все эти люди? Как мне отплатить им? Как мне поправить непоправимое?! …

Жена: На молитве за родителей я оказалась на вершине пропасти в аду, фляжки и сумочки не было. Тележка на этот раз была больше обычной. Опускаясь по вертикали, она неожиданно резко пошла вниз с огромным ускорением. Через несколько минут сумасшедшего спуска тележка направилась в сторону глухой скалы. В последнее мгновение перед неизбежным столкновением скала расступилась, и я понеслась по узкому тоннелю. Стены тоннеля были прозрачными – там везде кипела работа!
Картинки сменяли одна другую так быстро, что я не успевала что-либо рассмотреть, но задача бесов была другой – они хотели поразить мое воображение масштабом действий и нагнать на меня страху. И надо сказать, это им удалось …
Пролетев так минут семь или восемь, тележка остановилась перед огромными толстыми ржавыми воротами. Через