Михаил 2. Отъезд Брайна сына Якилова из деревни Верхний Аккас

Через двое с небольшим суток после того, как капитану Арману приснился сон, показавшийся ему очень похожим на вещий, из деревни Верхний Аккас на серой в яблоках кобыле выехал Брайн сын Якилов.
        Стоп! Это неправильно. Прежде надо пояснить, что за деревня Верхний Аккас, кто такой ее уроженец Брайн сын Якилов, и почему он вдруг решил уехать.
        В ту пору некто барон Филипп сумел наконец оторваться от неотложных дел, державших его в столице кападдокского королевства  и посетить имение на самом северо-западе страны, приобретенное его тамошним управляющим полгода назад.
        Первый день после приезда он отдыхал, а на второй отправился вместе с приказчиком осмотреть приобретение. Побывав в двух деревнях, на пашнях и в роще, Филипп нашел, что имение хотя и запущено, но при должном внимании сможет вскоре приносить доход. Ближе к обеду барон и слуга поехали на заливные луга у берега речки Аккас.
        Тут и застал их дождь. Низкая черная туча, предательски выскочив из-за леса, мигом заполнила весь небосвод и обрушила на обоих такую стену воды, что Филипп и приказчик гнали коней что есть мочи в сторону замка, спеша укрыться под его кровлей. Вдруг сквозь завесу ливня барон увидел краем глаза странное шествие.
        Двадцать-двадцать пять молодых парней, разного роста но все крепко сложенные, плелись по дороге, от грязи превратившейся в грязевую реку. Они шли, сильно нагнувшись, некоторые даже на четвереньках. Каждый тащил за собой на лямках по хорошему бревну.
        Филипп очень удивился, подумал даже, не показалось ли ему, но обстоятельства помешали тут же выяснить, что сие значит. Только за ужином, уже обсохнув и обогревшись, он спросил приказчика.
    -    А что за людей я видел у реки, на том берегу? Вы видели их?
- Тех-то, с бревнами? Это мужики из деревни Верхний Аккас.
- Верхний Аккас? Кажется, мы были там сегодня?
- Нет, господин, мы были в деревне Аккас, она ваша. А есть еще Нижний Аккас, в пятнадцати верстах отсюда, владение вашего соседа, и есть Верхний Аккас - вольная деревня.
- Стало быть, они из Верхнего Аккаса, из вольной деревни, так?
- Точно так.
- Ну а зачем они таскали на себе бревна, да еще под дождем?
- Не только под дождем, ваша милость, а даже если бы пошел град величиной с куриное яйцо. И в мороз, и в дождь, и в самый жаркий зной они вытворяют что-то подобное.
- Но зачем?
- Таким образом они укрепляют свое тело и дух. Они еще и не то придумают: то их свяжут по рукам и ногам и они передвигаются прыжками, как воробьи, то на плечах возят друг дружку, а то старики привяжут их за руки к седлу и пускают рысью, а те бегут рядом, как пленники.
- Старики?
- Да. Разве вы не видели там двух стариков верхом?
- Нет, не заметил.
- Ну, это не мудрено. Я сам едва-едва их увидал. Старики всегда с ними, едут рядом и погоняют, кого окриком, а кого и плеткой. В Верхнем Аккасе все мужчины - воины. Как только рождается мальчик, его отдают на воспитание деду. И с самых юных лет детей там обучают воинскому ремеслу, учат владеть оружием, приучают переносить усталость, холод, голод. Все они грамотные, все говорят по-мезийски. А еще в семнадцать лет ребят увозят в лес, верст эдак за сто, дают им нож, топор, кремень, куль соли и оставляют так, а через год приезжают за ними.
- Они что, живут там вместе, или поодиночке?
- Каждый живет год в лесу совершенно один. Согласитесь, даже для оруженосца это серьезное испытание.
- И что, все они это выдерживают?
- Не все. Кое-кто выбирается из леса к людям и возвращается в деревню. Но таких мало, по крайней мере при мне ни одного не было. Обычно, когда дед приезжает в чащу за внуком, то у него уже там и хижина, и теплая одежда из шкур, и запасы - грибы, рыба. Случается, что и сгинет в лесу парень с концами. Тогда кто скажет - от человека ли, от зверя, с голоду, хворь прибрала. Сгинул, и все.
   Филипп даже отложил вилку, забыв за  разговором об ужине.
- Надо сказать, что все это не напрасно, они как один - здоровые, сильные. Далеко не каждый рыцарь сравнится с ними в воинском мастерстве.
- Но все-таки, для чего это?
- В этом-то и есть самое удивительное. Я уже говорил, что мальчиков в Верхнем Аккасе воспитывают их деды, потому что отцы заняты другим делом. В лесу недалеко от их деревни, версты за две, есть на поляне изба. Так вот эту избу, днем и ночью, зимой и летом, и в страду мужчины из Верхнего Аккаса стерегут как зеницу ока, не оставляя ни на минуту.
- Я не понял, как, все сразу.
- Нет, посменно, сменяясь ежесуточно. Стоят семером, один - старший, три смены по двое. Стоящая смена на дворе, остальные - в доме.
- А что в той избе?
Приказчик развел руками.
- Никто этого не знает. Много раз наши мужики бывали на той поляне, даже заходили в избу - им не мешали. Но ничего стоящего там нет. В избе, они говорят, стол, печка, пара лавок да полки с посудой - вот и все.
- Что же тогда, я не понимаю.
- Да никто их не понимает.
- Но ведь сами они это объясняют как-то?
- Говорят, что так-де повелось издревле. Не знаю, может так и есть. Хотя много чего болтают, но это слухи все, толком про ту поляну с избой никто ничего не знает. Так они и живут. Сначала растут под присмотром дедов, потом женятся, а когда сын родится - сменяют своего отца на посту, а тот внука воспитывает.
- А они, наверное, вооружены. У них есть оружие?
- Есть, и сами они его изготавливают, а кое-что еще с бог знает каких времен сохранилось. Да не дубины с рогатинами - мечи, копья, стрелы с железными наконечниками, такие, что бронь со ста шагов пронзают, и сами брони есть.
- А воевода как на это смотрит? Разоружить их не пытался?
- Нет, да и не к чему это. На них ведь всегда положиться можно. Когда война была короля с графами, то они первыми встали на сторону его величества, и потом не раз давали в войско рекрутов, и всегда начальники их только добрым словом отмечали. Да и края здесь, не то, чтобы совсем глухие, но не столица все-таки. А недавно еще, пока его величество не стал здесь крепости ставить, то и вовсе… Сами видите, мужики здесь избы строят, что остроги. Спать ложатся – топор под лавку подкладывают, а кто и меч. В каждой деревушке, на видном месте – набат, и по сей день, бывает, звонят. В лесу - разбойники, океан рядом, а оттуда, не ровен час - пираты, или, того хуже, волдаки. Словом, верные люди, умеющие оружие в руках держать, здесь лишними не будут. Ну а то, что они эту избу свою охраняют - ну так что, вреда-то от них никому никакого нет. Известно: чем бы дитя ни тешилось…
- А линги вам не угрожают? Их земли совсем рядом.
- Нет, линги миролюбивы. Правда, три года назад они захватили и сожгли крепость в сорока верстах к северу. Но дальше не пошли…
Вечером черные грозовые тучи сменились на небе сплошной серой облачной пеленой. Дождь не хлестал больше струями, а мерзко занудно накрапывал мелкой моросью. Откуда-то издалека все еще доносились громовые раскаты. В это самое время на той самой поляне, вокруг той самой избы собрались сразу двадцать три человека - все, кто тогда становился на этот диковинный пост. Были среди них Грегар и Якил - отец Брайна.
Половина мужиков забились в избушку, остальные расположились снаружи, возле костров. Голову прикрыв худыми плащами, сидели и ругали непогоду. От холода и сырости жались теснее к огню, грели над ним руки. Время от времени уходили в избу обсыхать, их место занимали другие. Лишь один из двадцати трех ни разу за вечер не уходил отдыхать в домик – кузнец Юв, староста деревни. Средний ростом и шириной плеч, он тем не менее всем своим видом производил впечатление силача, и действительно, никто во всей округе, да и в уезде не смог бы с ним потягаться. Юв сидел у костра, накрывшись накидкой из тюленьей шкуры, добытой им на побережье, в бурную и не так уж еще дальнюю молодость. На коленях у кузнеца лежал тяжелый чекан – неизменный его помошник в работе и спутник в ратных делах.
Грегару настал черед караулить на улице. Он вышел,  подсел поближе к Якилу и спросил:
 -   А что, Брайн твой дерется послезавтра с Томом, сыном Егора?
- Да, дерется.
- И сколько ты за него поставил?
- А ты не знаешь? Две четверти и штоф, а он против меня - три четверти.
- Все равно ему пить, а не тебе. Побьет Том Брайна.
- Чего? Ты с печки упал, что ли? Да этот кабан толстый и пальцем пошевелить не успеет, а уж пойдет свои клыки по всем дворам собирать да в узелок складывать! Сказал тоже - побьет!
- Сказал, значит так и есть. Том ростом чуть не в сажень, а Брайна твоего, как за стол сядет - не видно, одни космы торчат.
- Твоя правда, невелик узелок. Невелик, да завязан крепко. Что с того, что ростом не вышел? Он и ловче, и быстрее Тома, и силенки у парня - как у быка, дай бог каждому, и кулак не меньше, чем у Тома. Те двое, мельниковы сыновья, на ярмарке в уездном, тоже были: здоровые, пуза как мешки на батькиной мельнице, кулачища с детскую головку, рожи наглые - нам, мол, сам черт не брат. А Брайну плевать с высокой колокольни, кто им там брат, а кто сват - так отделал обоих сразу, что любо-дорого поглядеть. Злой он был в то лето…
Тем летом линги взяли и уничтожили Леонгард - последний оплот захватчиков на своей земле. Все парни из Верхнего Аккаса досадовали тогда, что не были там. Думали, что могли бы что-то изменить. Нет, конечно. Лингов не остановили бы лишнее две дюжины, даже таких сильных и отчаянных как Брайн. Под Леонгард их явилось великое множество, и все, кто ходил на лингов, знают как жестоко бьются эти северяне. Юв и Игнат ушли из их земли с последним полком и многое рассказывали. Свирид, Лель и Колман остались там лежать, а Славко - шурин Якила вернулся через месяц после падения Леонгарда. Линги отпустили его. Они отпустили тогда всех, кто был у них в плену, кроме рыцарей и офицеров. Носившим панцири они пощады не давали. Вообще-то линги вовсе не злые. Они никогда не нападают на соседей. Многие обольщаются этим, а потом плачут горькими слезами.
А с мельниковыми детьми вот, какая история произошла: Брайн был тогда в уездном городе на заработках, и шлялся зачем-то по базару. Туда же и братья  эти приехали, Лёва и Федот, поденщиков набрать. И вот стоит Лёва, на телегу облокотился, семечки лузгает. Вдруг чует, кто-то за рукав его потянул. Оборачивается, а там стоит эдакий шкет, едва по плечо Лёве, за рукав дергает (это Брайн был). И шелуха на морде. А Лева правда здоровый, а с Брайном-недоростком в сравнении так и вовсе великан. Усмехнулся он только, отвернулся, и знай дальше щелкать. Тут Брайн как щелкнет ему – Лёва кровяку с зубами вперемешку на рубаху сплюнул! А Брайн ему еще – в глаз, в ухо. Загнал Лёву под телегу, и ногами его пинает. Федот подбежал, за брата заступиться – и ему досталось. А Лёва под телегой сидел, делал вид, что без сознания, и всем после так говорил.
- И ведь тем двоим - вмешался в разговор лежавший рядом на спине Иван - в ту пору за двадцать два было, а Брайну - девятнадцать только. И с тех пор он еще больше окреп. Козой он, помнишь, в городе работал - столько кирпича на себя нагрузит, что другой и на голову его выше переломится, и ничего - прет под самые облака. А Юв в свою кузницу на самую тяжелую работу кого молотобойцем берет? Брайна. Потому, что Брайн молотом махать может хоть от зари до зари, а молот тот - не перышко!
- Что ж, как знать, может быть, он с Томом и справился бы, если бы они подрались - согласился Грегар.
- Как это «если бы»? - возмутился Якил -