веко дергается!
А она мне в ответ:
- Ты что, одурел, Просиков, ничего такого я не думаю! - А сама от удовольствия вся розовая стала. - Хотя мог бы придумать чего-нибудь поумнее... Я знаю, что многим нравлюсь. Вот Мишка Ниточкин вчера мне тоже мигал, чуть не окосел совсем... Да и Меднис туда же... Совсем парень заучился!
Я бросился прочь.
А на следующий день ко мне подошла Наташка Клещева, и сказала:
- Вот ты какой оказывается, Просиков... вероломный... А я, дура, еще тебе домашнее задание дала списать!
Я аж весь затрясся, и веко у меня снова задергалось, как крылышко у бабочки.
Когда закончились уроки, я долго не выходил из школы, ждал, когда все уйдут. Наконец, посчитал, что и мне пора.
Я вышел во двор. Действительно, все наши уже ушли, и самое главное - ни одной девчонки вокруг. Только Витька Меднис, пригорюнившись, сидел на скамейке и о чем-то думал.
- Какой-то ты, Витька, невеселый, - сказал я ему.
- Да и у тебя вид не очень счастливый, - ответил он.
- Есть причина.
- И у меня есть.
- Давай, рассказывай.
- А чего рассказывать... Учительница наша, Нина Федоровна, пристала: "Что это ты такой, Витенька, - говорит, - насупленный ходишь, нелюдимый какой-то... Тебе надо крепко с ребятами сдружиться... и с девчатами. Они у нас отличные! Так что - иди и дружи! А я проконтролирую".
Я ей сказал, что живу богатой внутренней жизнью, в мире чисел, но если надо сдружиться...
"Надо! - сказала она. - Считай это общественной нагрузкой".
"Ладно, - говорю. - Я не против".
Подошел я к Сережке и предлагаю: "Давай дружить!" Он мне отвечает: "Хорошо, давай. Мы сегодня с папой на футбол идем. Пошли с нами, поболеем за "Шайбу". Я ему говорю, что не болю за "Шайбу". А он мне так неприветливо: "Иди тогда с Вовкой дружи, он тоже за "Шайбу" не болеет. Я попытался ему объяснить, что вообще ни за кого не болею, кроме как за развитие нашего отечественного спорта, но его и след простыл.
Что делать? Смотрю, Славка пирожок жует. Подхожу к нему. "Что, - говорю, - вкусный пирожок?" - Он от неожиданности даже подавился. - "Черт бы тебя побрал, Меднис! Вечно ты не вовремя!.. Ну, вкусный", - говорит. - "А с чем?" - "А тебе-то зачем знать? Все равно не дам!" - "Да мне и не нужно". - "А чего тогда спрашиваешь? Тут тоже один подошел и все спрашивал..." - "Ну и что?" - "Что, что... А потом взял и отнял. Вот что!" - и смотрит на меня настороженно. А затем говорит: "Иди-ка ты лучше с девчонками дружи!"
"А, - думаю, - какая мне разница с кем дружить". И не успел додумать, как столкнулся с Майкой Борисовой.
"Вот ты-то мне и нужна!" - говорю я ей.
"А зачем?" - спрашивает она.
"Дружить мне надо с тобой".
"Со мной?" - удивилась она.
"Кто-то и с тобой должен дружить".
"Гм... - произнесла она. А потом заулыбалась и спросила: - А красивый у меня беретик?"
"А-а, так это берет... А я думаю, что это за блин у тебя на голове... Но красивый", - поспешил я исправиться.
"Ладно... Тогда понеси мой ранец".
Я взял, и чуть не врос с ним в землю - тяжелый ужасно! Но ничего, несу, потом обливаюсь.
"Что там у тебя - кирпичи?" - спрашиваю.
"Нет, книги любимых поэтов. Хочешь, прочитаю тебе что-нибудь из стихов современной поэтессы Нелли Портоцкой?"
Я не хотел.
"Может, тебя заинтересует Наталья Бирюлева-Нетерпеливая?"
Меня не заинтересовала и Бирюлева.
"Как хочешь, - поджала она губки. - Тогда дружи с другими!"
И я пошел искать другую подругу. А тут как раз Тонька Акимова навстречу идет, по сторонам смотрит, оглядывается... Я к ней: "Ты, случайно, не друга ищешь?" - спрашиваю. - "Отвали от меня!" - отвечает.
- Хватит про девчонок! - закричал я.
И тут у меня опять предательски задергалось веко.
А из левого крыла школы медленно спускалась по ступеням, улыбающаяся Лидка Федоткина.
