Литературный журнал «Фабрика литературы», раздел «проза», 18 июня 2019 года. Алексей Курганов, рассказ «Почётная Грамота, или Необыкновенная история, произошедшая с Филькой Пряжкиным». Ссылка - https://fablit.blogspot.com/p/blog-page_393.html
Филька Пряжкин – парень простой до невозможности, как и вся его ещё относительно молодая жизнь. Работал пескоструйщиком на нашем цемзаводе, и неплохо работал, но в результате «победоносных» экономических реформ попал под сокращение. Устроился грузчиком в мебельный – и там «облом Петрович»: бандиты магазин сожгли, хорошо ещё не в филькину смену, а то кто знает… Пошёл в охрану пионерского (или как их сейчас там…) лагеря «Белые зори» - оттуда в самый разгар сезона вылетел с треском, потому что соблазнил старшую воспитательницу. Хотя в этом последнем увольнении не всё понятно. Эта старшая воспитательница была настолько, скажем так, озабоченной особой, что аж зубами скрежетала, чтобы кому-нибудь отдаться. А тут нежданно-негаданно такое счастье привалило – Филька! Я с ним вместе как-то раз в бане вместе мылся – о-го-го какой предмет, гордость настоящего мужчины! Так что представляю, как в него та истосковавшаяся воспитательница вцепилась. И всё было хорошо и ладненько, но вот что такое невезуха, и как с ней совершенно невозможно бороться: за этим увлекательным занятием их застукал начальник лагеря и вышиб влюблённую парочку из вверенного его дуроломным стараниям учреждения в течение двадцати четырёх часов. Правда, воспитательницу по причине нехватки обслуживающего персонала тут же в должности восстановил, в отличие от Филька, который получил полный отлуп. Он, правда, ещё пару недель около лагеря жил, в лесу, в шалаше, тайком встречаясь с этой своей неугомонной пассией, которая ему туда и одеяло с подушкой принесла и жрать таскала, и так бы мог и дальше до самого конца пионерского сезона жить-поживать (пусть даже добра не наживать, но всё одно: на свежем воздухе, под щебетанье птичек, жри пионерскую вермишель с котлетами подозрительно-мясного качества да с бабой развлекайся). Но всё тому же начальнику-дуролому, которому спокойно никак не жилось, припёрло устроить в лагере и прилегающих к нему окрестностях военно-патриотическую игру «Зарница» (не наигрался, похоже, в своём незатейливом детстве в войнушку!). Вот во время этой увлекательной детско-пионерской игры вездесущие детишки-ребятишки и обнаружили филькино логово и тут же, разукрасив новость своими неуёмными детскими фантазиями, сообщили взрослым о каком-то подозрительном бородатом дядьке, живущем в лесу. И опять непруха-невезуха: в это самое время в районе орудовал очередной ужасный сексуальный маньяк, вся милиция и возмущенно-бдительные граждане были начеку, так что не было ничего удивительного в том, что на «бородатого дядьку» тут с азартом были организованы самые настоящие облава и охота. Фильке каким-то невероятным чудом удалось переплыть речку (он плавать вообще не умел!) и огромными прыжками оторваться от разгорячённых охотничьим азартом преследователей.
Вернувшись в город, он неделю заикался и костерил разными непотребными словами и этих чересчур бдительных пионеров, и дурлома-пионерского начальника, и так не вовремя разгулявшегося маньяка, а больше всего свою пассию-воспитательницу. Но время идёт и время лечит -- постепенно успокоился. Ну, а чего такого-то? Всё нормально. Не убили же, в конце концов, только погоняли по оврагам и буеракам!
Эта лагерная история приключилась с ним в середине июля, а через пару недель, в августе, встретил его в городе Илья Струянов, его напарник по лагерной охране. Илья продолжал охранять пионеров, потому что никого не соблазнял, а водку пило так тихо-незаметно, что даже начальник, этот бдительный военный пенсионер, ни о чём не догадывался. А может, и догадывался, но рассуждал, что лучше пусть охранники водку пьют, только бы воспитательниц и пионервожатых не это самое… Ну, вы поняли. Не маленькие.
-- Фильк! – заорал Илья радостно, как родному и близкому. – Где тебя черти носят? Я уж и домой к тебе заезжал, и в твою любимую рыгаловку заглядывал! Сказали, ты на рынок пошёл.
-- Ну, да.., -- даже растерялся от такого радушия Филимон, тем более, что он с Ильей ни в какой особой дружбе не состоял. – Хотел холодцу купить. И банку хрена. А чего случилось-то?
-- С тебя причитается! – продолжил орать Илья.
-- Восстановили… -- ахнул Филька.
-- Не угадал, -- тут же остудил его радужную надежду бывший напарник и ловким движением достал из своей полиэтиленовой сумки большой белый конверт.
-- Получите и, как говорится, распишитесь!
-- Это чего? – ошарашено спросил Филька.
-- Грамота! Почётная!
-- Откуда?
-- От верблюда! Ну откуда же! Из лагеря!
« Почётной Грамотой награждается бывший охранник лагеря Ф.В. Пряжкин за активное употребление старшей воспитательницы, гражданки Парамоновой Е.А. в её физиологически-оздоровительных целях» -- было написано красивыми буквами на плотном картоне.
-- Это как же понимать? – у Фильки от удивления глаза полезли на лоб. – Это что за.., - и он употребил широко распространённое матерное слово, --.. такая?
-- Какая? – не понял Илья.
-- Такая! Ты сам-то прочитал?
-- А чего мне читать? Сказали: отвези. Не мне же адресовано!
-- А ты прочитай, прочитай! – рявкнул Филька и сунул грамоту Илье в руку.
-- «… за употребление Парамоновой… в оздоровительных целях…»., -- прочитал тот, -- Ну и чего?
-- Как чего? За какое ещё употребление?
-- Понятно какое! – заржал этот охранный жеребец. – За это самое! – он согнул руки в локтях и сделал известный всем мужикам красноречивый жест.
-- Она же с тобой прямо расцвела в натуре! До сих пор ни на кого из мужиков не бросается, ходит как невеста на выданье. Наверняка тебя ждёт!
Филька призадумался. Неужели ждёт?
-- Ждёт, ждёт! – подтвердил Илья. – Ты, дурак, не теряйся! Она хоть и на морду страшноватая, да с морды воду не пить. Зато в профкоме работает, и квартира у ней на набережной двухкомнатная.
-- А ты откуда знаешь? – прищурился Филька подозрительно. – Про квартиру-то?
-- Не боись, ничего такого! – рассеял его тревожные сомнения Илья. – Я ей на квартиру из лагеря гардероб отвозил.
-- Какой ещё гардероб?
-- А я откуда знаю? Списанный! Она, я слышал, из него хочет себе лоджию заказать. Гардероб-то из дуба. Рамы, знаешь, какие получатся! Не, ты понял, какая хозяйственная!
-- А при чём тут грамота? – никак не мог въехать в тему Филька.
-- Я откуда знаю? – пожал плечами Илья. - Может, она этой грамотой тебе знак подаёт, -- выдвинул он хотя и спорную, но вполне логичную гипотезу. – Намёк, понимаешь? Что, дескать, не грусти, Филя, я, так и быть, твоя навеки! А?
Филька призадумался, а поскольку думать он не привык (ему бы таскать чего или грузить), то совершенно растерялся.
-- И чего мне теперь делать? – спросил то ли Илью, то ли самого себя.
-- Чего… Держать хвост пистолетом. Скоро пересменок – и миль пардон, мадам! Ждали – не скучали? Или соскучились! – и Илья завистливо вздохнул. Дескать, вот чудак-человек! Счастья своего не понимает!
-- Ну, чего? – спросил его водитель Сеня, когда Илья, пересекши площадь, вышел к магазину, где и стояла лагерная машина. – Поверил?
-- Поверил, - пожал плечами Илья. – Он же телок телком. Привык лопатой махать, а не соображать, где разыгрывают.
-- Ну и хорошо, -- засмеялся водила, показывая здоровенные прокуренные зубы. – Глядишь, и на самом деле к этой дуре на квартиру заявится.
-- Запросто! – подтвердил Илья. – Грамота-то – на загляденье! Прямо как настоящая получилась! Прогресс шагает семимильными шагами!
-- Да, на компьютерах сейчас чего угодно можно сочинить, -- охотно согласился Сеня. – Хоть грамоту, хоть удостоверение Героя Советского Союза. При умении – раз плюнуть!
-- Ничего, теперь умоем эту Катьку по полной схеме, -- злорадно произнёс Илья. – Подошлём женишка. Пусть покуёхтается, когда он на её мужика нарвётся.
-- Тот и припороть может, -- опасливо предположил водила. -- Морда уголовная.
-- А это уже не наше дело! -- засмеялся Илья. – Поехали. Нам надо ещё в профком успеть…