В нашей больнице уж так завелось, что мужские и женские палаты одного из самых благородных болезней отделения пульмонологии находятся на разных этажах. Однако, по неведомой причине, как оказалось, мужчины попадают сюда гораздо реже женщин, поэтому на мужском этаже имеются несколько палат для дам. И, соответственно, все жизненно-важные функциональные места в мужской части разделены на «М» и «Ж».
Поначалу меня вознамеривались отправить лежать со старушками, но потом освободилось место в женской палате на мужском этаже, и меня, как барышню молодую, сразу же уложили туда. Чтобы я, так сказать, побыстрее поправляла здоровье. А так, как на мужском этаже других пациенток женского полу больше не наблюдалось, то я быстро пустила там корни и расцвела, словно июньская роза в зелёных лопухах. И хоть на всех общественных местах висели огромные таблички про «М» и «Ж», всю курьезность обстановки я прочувствовала в первый же день.
Номера палат вдоль коридора чередовались друг за дружкой, но почему-то женская палата под номером 13 находилась между мужскими палатами под номерами 14 и 15. И каждый парень, который искал палату под номером 15, машинально с шумом распахивал ко мне дверь. Особенно часто мужчины ошибались ночью, когда возвращались в свою палату из туалета. Глядя на табличку под номером 14, они никак не могли взять в толк, что следующая палата будет моя, а уж только потом под номером 15. Впрочем, как я позже поняла, искать в потёмках на дверях нужные номера им было попросту неохота. Немного попривыкнув к заруливающим ко мне среди ночи непрошеным гостям, я, молча рукой, показывала дальнейшее направление, по которому им следует искать своё койко-место.
Мужчины они такие. Непосредственные как дети. Кого-то из них очень смущало моё соседство, и он по десять раз на дню передо мной извинялся. А кому-то моё пребывание в мужской части отделения было до такой степени безразлично, что он не считал нужным надевать на свою задницу штаны и тупо дефилировал по отделению в одних плавках. Имел право и тут ничего не поделаешь: на дворе за окном стояла летняя жара.
После всех утренних обходов и важных процедур, моим излюбленным делом было возлежать пузиком кверху, растекаясь речкой по кушетке, и отражать в себе облака, вернее, белоснежный больничный потолок. Изредка нарушая гармонию аккуратно заправленной постели, я переворачивалась с боку на бок и сёрфила в Интернете, тыкая по экрану телефона немеющими пальцами.
В столовой мужчины вели себя достаточно приветливо. Уступали место, желали приятного аппетита и приглашали на партию вечернего дурака. Но я всё время отказывалась, потому что в карты играть не умею. Понимала, что парни меня быстро разденут, одновременно навесив на мои хрупкие плечи дурацкие погоны.
А вот в туалет сходить была морока ещё та. Мужчины с завидным постоянством атаковали кабинку для дам, невзирая на огромную, нарисованную на дверях, букву «Ж». Поэтому я старалась заскочить в туалет, пока на горизонте мужчин не было видно.
Однажды, когда я только-только собралась выходить из очка и потихоньку приоткрыла дверь, в просторных семейных трусах в соседнюю кабинку ввалился пузатый неотесанный мужлан. Шумно дыша и не закрывая дверцу своей кабинки, он начал пристраиваться у толчка.
- Вот же бегемот! – мысленно возмутилась я, ретировавшись назад и поспешно прикрывая за собой дверцу. Не то, чтобы я испугалась, что он меня обнаружит в соседней кабинке, а просто постеснялась выйти и пройти мимо ссущего мужика с голой опой.
И вот представьте себе: стою я тихонько, прячусь в своей кабинке и жду, когда он уже, наконец, выписается и свалит из туалета. А не тут то было!
Бегемот раззевался, расчихался и закашлялся. Вскоре я услышала, как он стал шкрябать ногтями где-то свою кожу. Должно быть, чешет пузо - я так себе почему-то его представила, и начала потихоньку психовать. Но мужик всё не уходил. Шумно высморкался и неожиданно затих. В общем, парень не спешил. Наслаждался, так сказать, моментом, получал удовольствие. А моя временная тюрьма с каждой секундой становилась крайне невыносимой:
- По какому праву этот бегемот заставляет нюхать его дерьмо, а если он хам, и не закрывает за собой кабинку, то пусть видит, что он хам, - всё больше распаляясь в гневе открыла свою дверцу и решительно сделала шаг на волю. Но, похоже, что этому мужлану все было пофигу. Чувства стыда или стеснения ему были неведомы. Опустив голову, я пролетела мимо и в два прыжка по коридору нырнула в свою палату.
- Как вы засыпаете? К психотерапевту ходили? – на обязательном вечернем променаде по рекреации во время кварцевания палат один раз тихонько стал допытываться у меня двухметровый детина.
- Ну а как же! Всех к нему направляют, - весело и с задором рассматривая его рыжую бороду, ответила я.
- И что?
- Не берут меня их таблетки. Как засыпала поздним вечером, так и продолжаю засыпать, - отрывисто пожала плечами.
- Вот и я так же, - грустно вздохнул мой собеседник и добавил, - а вы во сколько засыпаете?
- Здесь как когда. Когда в одиннадцать, когда в двенадцать.
- Рано. Я вот в три. Душ сначала, потом две чашки кофе и потом, может быть, только спать. У меня сон укороченный.
- Так вот почему вы в три ночи ко мне в душевую ломились! А я думаю, ё-моё, что за чёрт, кому взбрело в голову кроме меня ночью душ принимать! Чуть удержала дверь, вы её так вышибали! Вовремя схватилась за ручку - защёлок-то там нету!
- Так я это… Я же не в пустую душевую ломился. А к вам! – чистосердечно прищурив левый глаз, улыбнулся мужчина, и я незамедлительно отправилась в аут...
В общем, за несколько недель активной терапии горло своё я вылечила и, надеюсь, что навсегда распрощалась с гадким стафилококком. Меня наконец-таки выписали.
А вы, мой дорогой читатель, если вам выпадет такой случай лечить свой бронхит или, не дай бог, пневмонию в нашей больнице, то имейте в виду, что на мужском этаже могут находиться на излечении и дамы. А с дамами вечно какие-то приключения приключаются…
