Глава 2. Встреча.

      Юноша шел по дороге. Казалось, он не замечал ничего вокруг, мысли его были далеко. Под ноги попался камень, и путник чуть не упал. Раненое плечо кольнуло острой болью, но он не обратил на это внимание. Ему было все равно, что с ним станет, он только хотел, что бы, как можно скорее, жизнь его подошла к концу.
      Он шел целый день, без отдыха, без пищи и воды. Идти, что бы все силы уходили на это, что бы, не было сил думать, вспоминать, что произошло. Близился вечер, но путник не искал приюта, он шел вперед и никуда.
      Солнце покинуло свой пост на небосклоне, когда он вошел в лес. Дорога здесь была немного уже и сильно петляла. Он шел, с тем же упорством, разве что шаг его слегка замедлялся. Уже давно силы его закончились, вперед его толкали лишь гнев, боль, и отчаянье.
      Вскоре он догнал двух человек, по тропе, не торопясь и о чем-то разговаривая шли: старый тучный монах и торговец, с лошадью нагруженной поклажей. Монах, заметив брата по вере, обратился к нему, но юноша лишь прошел мимо, оставив этих двоих с негодованием обсуждать нравы нынешнего поколения.
      Стало совсем темно, кроны деревьев заслоняли скупой свет луны, дороги не было видно. Придется остановиться и переждать до утра, он это понял, когда несколько раз забрел в кустарник и острые шипы до крови разодрали ему руки и лицо.
      Юноше было все равно где остановиться, он решил было лечь на траву у ближайшего дерева, но тут заметил, что совсем рядом горит костер. Наверно подсознательная привычка, быть с людьми, заставила его подойти к огню, хотя сейчас, меньше всего он хотел найти компанию.
      У огня сидел мужчина, закутанный в плащ. Он даже не повернулся, что бы поприветствовать забредшего к костру путника, похоже, желания общаться с кем либо, у него не было, что ж, юношу это вполне устраивало. Мужчина поднялся, что бы подбросить в костер хвороста, плащ распахнулся, под облегающей торс одеждой угадывались мускулы, рядом, на примятой траве, лежали посох и меч. Наверно воин, идет с войны или на войну, юноше было все равно. Он сел у дерева, на границе слабого отсвета огня и опускающегося черного бархата ночи, привалился к стволу, плечо сильно ныло.
      Через несколько минут, когда его уже потянуло в дрему, к огню дошли путники, которых он обогнал на дороге. Монах сильно охал и своими коротенькими толстыми ручонками потирал бок. Торговец, поспешил привязать лошадь к чахлому кустику и занять место поближе к костру. Воин лишь мельком посмотрел в их сторону, но ничего не сказал, однако этого взгляда было достаточно, что бы путники поежились, словно от ледяного ветра.
      - Ох, какие темные нынче ночи, - попытался завязать разговор монах. Ответа не последовало, но он продолжал.
      - Как опасно путешествовать в этих краях, да еще и в такую темень, того и гляди покалечишься, монах тер толстый бок. - Если бы я так не спешил. Можно было бы остановиться в деревне и не бродить ночью по лесу.
      - Да и со мной та же беда, я очень спешу, - поддержал разговор торговец.- Жена разболелась, пришлось задержаться. Пока соберешь товар, так что бы по дороге ничего не потерялось, а ярмарка уже завтра начинается. Всегда это жена делала, а сейчас, как назло, болеть вздумала. Всем известно, что самая торговля в первый день идет, тогда и цены самые высокие. И что только не придет в голову этим бабам, всякая глупость, нездоровиться ей видите ли.
      - Да, да все беды от них, все они ведьмы.
      Монах и торговец, похоже, нашли любимую тему и их разговор, грозил продолжаться до утра. "Надо было остаться в лесу". Ухнула сова. Монах ойкнул и втянул голову в плечи.
      - Ах, если бы мне не нужно было срочно доставить это письмо. Вот ведь не повезло, - монах с трудом присел, продолжая охать, - Нынче в монастыре строгий пост, только хлеб, вода, да молитвы, а гонцу в пути, разрешено есть скоромное. Вот я и согласился, ах, если бы знать, что придется ночевать в лесу, я бы лучше постился. Хлеб да вода, пусть и не еда это вовсе, зато, хоть страху такого не терпеть.
      Снова, ухнула сова, где то совсем рядом, от чего монах вздрогнул.
      - Лучше уж спать лечь, во сне ничего не страшно, проснешься, а уже день, - сказал торговец.
      - И то верно.
      И оба путника заворочались, укладываясь поближе к огню.
      - Ах, если бы знать, что спать за голой земле придется, с моими-то костями, завтра точно избитый буду. И какие только испытания не посылает нам господь. Нам, святым людям, нелегко живется на этом свете.
      Монах все жаловался на судьбу, юноша отвернулся в сторону, лишь бы никого не видеть и не слышать. Из леса веяло холодом, туман выползал из-под корней, и точно руки нищенки, тянулся к людям. Юноша плотнее закутался в рясу, в спешке покидая монастырь, он не позаботился о теплой одежде, так даже лучше, не долго придется маяться, он закрыл глаза, и сразу же погрузился в сон.
      "Перед глазами возникли картины недавнего прошлого. Девушка с золотыми волосами жарко целует его в губы, её тело в его руках податливое как воск, её глаза цвета небесной лазури. Её дыхание, обжигающее его висок, её стон. Любовь и нежность, так неожиданно вошедшие в его жизнь, и нещадно вырванные из его сердца, в течение одного дня.
      Вот монахи по очереди кидают охапки хвороста к столбу, он хочет помешать им, но руки его скованы, он не может двинуться. Его любовь, его душа и сердце, сгорают на костре, его жизнь, теперь это путь к смерти. Быть может там, за пределом сознания, в райских кущах, они снова встретятся, их любовь вечна."
      От резкого крика юноша проснулся. Поляна была залита туманом, который клубился, обволакивал, и словно дышал.
      Снова раздался крик:
      - О господи, защити нас грешных от сил зла. Даруй нам свою благодать.
      Возле костра, прижавшись друг другу, бледнее больной луны, стояли священник и торговец. Священник бормотал молитвы, осеняя туман крестными знамениями, торговец прижал к груди какой-то тюк, и тихо поскуливал.
      Юноша огляделся, что их так напугало, "туман?", так в это время года это не редкость, "совы?", так ведь лес вокруг, и вдруг он увидел фигуру - размытые очертания в молоке тумана. Нечто скользило к нему по воздуху, смутная, неясная тень, то появлялась, то исчезала, невозможно было разглядеть, был ли это человек или зверь. Юноша огляделся. Вокруг, то здесь, то там, показывались чьи-то лица, морды, лапы, хвосты, рога, руки готовые схватить и растерзать.
      "Бежать, бежать скорее, спасение только в лесной чаще, спрятаться, схорониться там." Мысль назойливо крутилась в голове, давила, словно навязанная чьей-то волей.
      Монах и торговец, визжа, пронеслись мимо. Юноша посмотрел на воина, тот сидел на том же месте у костра и дремал, словно ничего не замечая.
      "Бежать, быстрее, спасаться!"
      "Нет, не будет он никуда бежать, он примет смерть, стоя с мечом в руке, как мужчина. Он жаждет её, мечтает о ней." Юноша подбежал к костру, подхватил с земли меч. В этот момент воин проснулся и удивленно посмотрел на него.
      Туман тянул к нему свои длинные крючковатые пальцы.
      -Ну, выходи, кто первый? - голос юноши прозвенел над поляной, и словно испугавшись его голоса, туман отступил. - Ну же!
      Юноша стоял, крепко сжимая рукоять меча, меч оказался тяжелым, больное плечо ныло, но он держался, из последних сил. Туман отступал, пропали и звуки, только костер трепетал на ветру. Кто-то тронул его за плечо, юноша повернулся в сторону опасности, рассекая воздух мечом, но вдруг, меч выпал из рук, а юноша покатился на траву.
      Перед ним стоял воин и ухмылялся, картинка эта расплылась, и сознание погрузилось во мрак.
      Когда он проснулся, было раннее утро, весело щебетали птицы, начинало свой путь по небосклону солнце и не было ни малейшего следа того ужаса, который царил здесь этой ночью.
      Плечо почти не болело, под рясой он нащупал повязку, кто-то постарался, как следует. У костра сидел воин, монаха и торговца не было видно. Только лошадь мордой собирала росу с травы, да пара тюков в спешке брошенных на поляне, напоминала, что вчерашнее не было сном. Юноша подошел к костру, мужчина ворошил палкой угли.
      - Спасибо за плечо, но, не стоило.
      Воин ничего не ответил. Юноша продолжал.
      -Что это было, ночью?
      Воин повернул голову. Казалось, по его губам скользнула тень улыбки.
      - Это были Эккиму, злые духи.
      - И что им было нужно?
      - Что и всем, перекусить захотели.
      Воин отвернулся и продолжил свое занятие.
      - Перекусить?
      Юноша стоял в замешательстве, как можно так спокойно говорить об этом, словно это вполне нормальное явление. С этим воином явно все не так просто. Словно в ответ на его мысли, воин обернулся.
      - А ты что не побежал? Храбрый такой или просто жить надоело?
      Мужчина смотрел на него с интересом, продолжил.
      - Мало кто может выдержать призыв Эккиму, обычно, они очень убедительны.
      Юноша смутился, он вовсе не желал посвящать, кого бы то ни было в свои дела. "Какое ему дело, почему я остался, не побежал искать соблазнительное, для любого живого человека, спасение".
      - Это мое дело, - сказал он, как мог грубо, - в этот раз пусть остаются без ужина.
      - Ну, это ты не прав, ужин у них удался на славу, два трясущихся от страха ничтожества.
      Мужчина ухмыльнулся.
      - Так, они, поймали этих двоих.
      - Правильней будет - заманили. Эккиму хорошо умеют звать к себе на обед. Обед сам приходит к ним в руки, или точнее будет в ветви.
      - Эккиму деревья?
      - Не обязательно, но раз они выбрали такое приглашение, в нашем случае это, скорее всего так.
      Юноша оглянулся по сторонам и у него по спине пробежал холодок.
      - Так что все деревья....
      - Нет, что за чушь. Эккиму, прежде всего призраки, духи людей. Человек превращается в Экимму, если умирает насильственной или нечистой смертью, например, убит грабителями на дороге, утонул или умер в пустыне, а также все те, кого не погребли. Призраки скитаются по свету, вселяясь в живых людей, животных или деревья.
      - Но что они будут делать с людьми.
      - Ты хочешь спросить, как они будут их - есть? Эккиму вселяясь в растение, выбирает либо старые трухлявые деревья или плющи и лианы. Они заманивают в ловушку, опутывают, и питаются людскими страданиями, страхом. А там уж, на сколько их хватит, некоторые умирают от страха сразу, другие могут продержаться дня два - три, и постепенно сходя с ума.
      - Ты хочешь сказать, они могут быть еще живы?
      Юноша посмотрел на брошенные вещи монаха и торговца.
      - Могут.
      - И ты не хочешь попытаться спасти их?
      - Зачем?
      Юноша не знал что ответить. Разве не в природе человека делать добро другим. Как можно вот так спокойно рассуждать о жизни и смерти. Дать человеку умереть, даже не попытавшись, что-то предпринять.
      - Да не смотри ты на меня, как на чудовище. Знаешь народную мудрость "Не делай добра - зла не получишь" задумайся, это очень верное утверждение.
      Воин продолжал равнодушно ворошить угли.
      "Вот почему случаются на свете вещи бесчеловечные, ужасные, потому, что мимо проходит кто-то безразличный."
      - Мы попытаемся их спасти, - твердо сказал юноша.
      - Ну, это уж как-нибудь без меня.
      Воин встал, затоптал последние тлеющие угли и