Решил Никодим пикник организовать, но чтобы от дома недалеко. Зачем куда-то переться? И здесь места хватает. Конечно, Клавдию пригласил. Договорились в магазине "Атак" встретиться.
Ну, заходит Никодим в магазин, а кассирши ему и говорят доверительно:
- Ты нашу Клаву не обижай. Она и кассир и человек хороший. И добрая до ужаса, можно сказать - сердобольная. Кто ее о чем не попросит - всегда даст. Даст, даже когда и не просят. Уж мы ее увещевали: "Ты, - говорим, - Клава, не всем давай". А она не слушает. Дает и дает. Безотказная! Вот такая она у нас, Клава!
Тут и сама Сироткина появилась, да не одна. Пригласила она на тот пикник подругу свою закадычную - Люкину Ирину Алексеевну. Ну, а за ними охранники магазинные увязались, прихватив с собой ящик с Зубровкой.
Тяжело идут охранники, пыхтят, грузом придавленные, но несут, как зеницу ока берегут. Да и недаром говорят, что своя ноша не тянет.
Хотел к ним и Никодимов мрачный сын присоединиться. Но Никодим его отсоединил, сказав тому: "Нишкни!" Семен хоть и осерчал поначалу, но все-таки отвязался от них, - пошел кошек и собак бродячих мучить.
Пришли наконец в условленное место. И что неожиданно для всей компании было, - глядят, а на месте заветном уже Иван Иванович сидит, сосед Никодима, консерву кушает, вино из пакета допивает. Но по всему видно, что мало ему, и очень он обрадовался их увидев. Засуетился, стакан стал салфеткой использованной чистить, себя в порядок приводить, веточек в костерок разведенный подбросил, бормочет подобострастно: "Не ожидал-с... Очень, очень приятно".
Но Никодим его радость не разделял. Как, впрочем, и остальные. Не хотели они делиться своими запасами с Иваном Ивановичем. Взяли и прогнали того с места облюбованного. Да не просто прогнали, а еще вдобавок в шею надавали, отчего Иван Иванович почувствовал сильное недомогание. С потухшим взором и разбитым сердцем, ушел от них Иван Иванович, продолжая сжимать в руке чистый, но пустой стакан, который так и не удалось ему наполнить.
А компания, удалив соседа, в состоянии духа, близким к довольству, стала припасы извлекать, к костру, Иваном Ивановичем разведенным, ближе жаться.
Клавдия извлекла из своей кошелки баночку с соленой пробойной икрой.
Охранники стали извлекать из ящика бутылки с зубровкой.
Люкина Ирина Алексеевна достала из заплечного мешка банку соленых грибов и батон вареной колбасы.
Никодим помялся, помялся, хотел сырок плавленный извлечь, но раздумал, так и подсел к костру. И вдруг представилось ему, что расторопные слуги подают на серебряном блюде: гатчинскую форельку, мясо дикой козы, филе из цыплят с трюфелями, холодных омаров с рябчиками и гусиной печенкой, опять же филе говядины с кореньями, индейку, артишоки с грибами, горячий ананас с фруктами, мороженое и десерт в завершении.
Обильно заработали слюнные железы.
- Мозги с горошком... - простонал Никодим.
Он помотал головой, пытаясь отбросить видение, и стал жадно кусать колбасу с солеными грибами.
- Как разливать будем, по сто грамм или по двести? - спросила Люкина Ирина Алексеевна.
- Нам хоть по сто, хоть по литру наливай, - ответил бравый охранник. - Мы ребята здоровые, нам все мало... А мозги с горошком нам ни к чему. Вот икра соленая пробойная нам в радость. Зубровка, конечно... И Люкина Ирина Алексеевна. А Сироткина нам теперь не нужна...
Немного погодя, первый охранник сказал второму:
- Слушай, надо бы подвязать с Зубровкой. А то, как начал с Нового года...
- С какого?
- Не помню уже. Давно это было.
- И я не помню.
- И я с трудом припоминаю, - призналась Ирина Алексеевна. - А все грибы...
- Кстати, - вдргу озаботился первый охранник, - нас тут не повяжут?
- Кто же нас вязать будет?
- Ну, милицейские...
- Полицейские, ты хочешь сказать.
- Да какая разница! Если осла назвать верблюдом, он что, перестанет быть ослом?
- А мы им Зубровки предложим, - сказала Ирина Алексеевна Люкина. - Они сперва для виду растеряются, вроде как непонимающими прикинутся, а потом все равно выпьют.
- А если откажутся?
- Тогда что-то неладное с ребятами происходит. Врача вызовем, а надо - и в больницу отвезем.
- Правильно, там им спирта медицинского дадут.
- Может, дадут... А может, и пожалеют, сами выпьют.
- Здесь где-то, неподалеку, один кекс разрушил мой оплот невинности, - вздохнула Клавдия.
- Чего разрушил? - спросил первый охранник.
- Оплот, - пояснил второй.
- Так мы тоже всегда готовые, если что, разрушить... какой бы он, этот оплот не был. Да против нас никакие оплоты не устоят! - гордо заявил первый.
- И вот тогда, - не слушая его, продолжала Клавдия, - я и решила пойти работать в магазин "Атак". Забыться. Да и деньга, какая-никакая идет. А потом и с Ириной Алексеевной познакомилась. Ну, и к Зубровке ближе...
- Ближе некуда, - с удовлетворением сказал первый охранник, и извлек из ящика очередную бутылку. - Зубровка - это гуд!
- Зер гуд! - в тон ему отозвался второй.
И здесь, словно по волшебству, нарисовалась жена Никодима. Идет, хромает, синяк под глазом, и кричит:
- Никодим, я вернулась!
- Э-э... - опешил тот.
- Негодяем он оказался. Ты, Никодим, хотя тоже подлец, но в меньшей степени. Я выбрала тебя. Ты рад?
- Э-э... - по-прежнему не находил слов Никодим.
- Ты Семену щи кислые варил? Или только кашу холодную даешь, да икру соленую и пробойную?
- Э-э...
- Ну что ты мычишь. Тебе что, враги язык отрезали?.. Ну-ка, плесни мне грамм триста. Умаялась я...
Пикник заканчивался. Стали собираться. Кто домой - как Никодим со вновь обретенной супругой, кто в магазин - как охранники с затяжелевшими дамами.
- В подсобке отдохнут, - сказал первый охранник, подталкивая кассиров в спину, - пока пары винные не выйдут.
Никодим же, когда вернулся к себе на Болотниковскую, лениво поковырял холодную кашу, да и заснул, утомленный Зубровкой и женой, что-то зудевшей ему в ухо.
А во сне крутила перед ним своим тугим бедром, обтянутым черной паутинкой, Клавдия. И тут же, оттолкнув ее, в свою очередь демонстрировала тоже ничего себе ляжку - Люкина Ирина Алексеевна. Так что, какое-то время Никодим пребывал в смятении. Но время в сновидениях течет по своим законам - то быстро, то медленно, то совсем его не замечаешь. Так вот: по прошествии оного, Никодим бедро Люкиной отверг, а бедро Сироткиной приласкал.
Утром, как только проснулся, даже не позавтракав, помчался он в магазин "Атак" с целью планомерной осады оплота продавца-кассира Сироткиной Клавдии.
В магазине же, от изобилия продуктов, выложенных на прилавках, помутился у Никодима рассудок... И как он не сдерживался, но не устоял, и слямзил плавленный сырок.
Это преступление не осталось незамеченным бдительными кассирами - Сироткиной Клавдией и Люкиной Ириной Алексеевной. И в сопровождении двух охранников был Никодим препровожден в пыточную подсобку под негодующие крики продавцов-кассиров...
