Простите, что мы не знали. Глава 8. Незнакомка

отвечали: «такая в Сталино не проживает». А что с дедушкой, Аяла?

- Дедушка погиб на войне. Бабушка никаких подробностей не рассказывала. Когда мне было лет 10-11 я залезла в бабушкин шкаф, и среди белья на полке нашла чёрную женскую сумку с красивой разноцветной пластмассовой застёжкой. Конечно, я не смогла удержаться и открыла сумочку, чтобы посмотреть, что там. Там были медали и орден дедушки, пачка пожелтевших треугольников-писем, которые дедушка писал бабушке с фронта. А ещё там был документ. Я не помню точно, что там было написано. Что-то типа «Извещение. Ваш муж, младший лейтенант, командир взвода Бейлин Самуил Иосифович  в бою за Социалистическую Родину, проявив геройство и мужество, был убит в районе Бжезинка (Польша) 27-01-1945. Похоронен в братской могиле». Ещё что-то о пенсии. Ну, и подписи командиров.
У меня потемнело в глазах.

Кто-то бил меня по щекам:

- Геня, Генька. Что с тобой? Очнись, ну пожалуйста! На, выпей водички.

Я перехватил руку Ханы:

- Ты понимаешь, папа погиб освобождая меня. Мы были совсем рядом. Если бы я тогда не сломался в лагере, мы могли бы встретиться.  

- Что ты выдумываешь! - рассердилась Хана, - Если бы ты не сломался, тебя угнали бы в другой лагерь и там ты уж точно не выжил бы. Да и папа должен был бы остаться в живых, а он погиб

- Господи, и радость и горе одновременно. Папа уже не с нами, и Йона, моя любимая Йона, сестричка моя, тоже. Но зато брат и мама нашлись. А ещё у меня, оказывается, есть племянница. Давайте же праздновать!

Хана сказала:

- Надо бы свечи поминальные зажечь. Вот только я не знаю сколько свечей. Твои папа и сестра, мои мама, и папа, и доченька...

Аяла сидела в глубокой задумчивости. Затем, будто проснувшись, произнесла:

- Пяти свечей не хватит. Я еще не сказала, что всю большую семью дедушки Симы расстреляли у рва в Глубокском гетто Витебской области. А бабушкины папа и мама умерли от голода в эвакуацию в Узбекистане.



Марти начал скулить, а затем бросился к двери. Хана охнула:

- Боже мой, это Дорон, наш внук. Уже почти два часа. А я ещё ему обед не подогрела. Да и нам пора пообедать. Гостей баснями не кормят.

Дверь распахнулась и в неё влетел наш мальчик. Высокий, стройный, фигурой в папу Натанэля, а вот лицо - ну копия бабушка Хана. Такие же кучерявые рыжие волосы, небольшой нос и овальное, как у девушки лицо. На щеках и над губой пробиваются пока ещё редкие рыжие волосы. Увидев гостью, смущённо остановился.

Я встал, подошел к нему и обнял, несмотря на то, что он был мокрый от дождя.

   - Дорон, познакомься. Это твоя тётя Аяла. Она из СССР, но временно живет в Америке. Аяла, это наш внук, твой племянник. Видишь, какой вымахал - не удержался и похвалился я, - в следующем году в армию пойдёт, храни его Господь.

Ну, что же вы? Дорон, скинь свою мокрую куртку и обними тётю.

Дорон и Аяла робко обнялись. И почему-то у всех в глазах стояли слёзы.

- У тебя, Аяла, есть ещё две двоюродные сестры Нава и Аhува. А ещё их дети, твои племянники. Сыну Агувы Рафаэлю тринадцать. А у Навы трое деток: Аделечке десять, Бэйле шесть лет, а Лиорчику четыре годика. Обычно по пятницам родители привозят их сюда. Как раз завтра пятница, так что если ты останешься у нас, то увидишь всех.    

Лицо Аялы погрустнело:

- Как жаль, я завтра рано утром возвращаюсь в Америку. У меня и билеты на самолёт уже куплены. Но я обязательно ещё приеду сюда с дочкой Сашей.

Хана захлопала в ладоши:

- Ой, получается, что у нас ещё одна внучка есть. Александра.

- Нет, - возразила Аяла, - не Александра, а Саша. Так она в документах записана. И на моей фамилии: Саша Бейлин.

- Сколько же ей?

- Ей двадцать три года.

- Так она дочь Ар… -  Хана прикрыла рот ладошкой.

- Да. Вы правильно догадались. Но папой она всё же называет Илью, моего мужа. А у вас есть ещё один внук, вернее внучка. Мария, Машенька. Она дочка тёти Йоны.

Голова у меня шла кругом. Будто планета Земля, до этого затывшая неподвижно, вдруг снова начала вертеться. Имена, имена... оказалось, что часть жизни, часть истории моей семьи прошла без меня и мимо меня. С этим трудно было смириться.

Хана накрыла на стол, я достал вино и бокалы и мы праздновали, хоть праздник был с грустью и со слезами. Даже Марти по-своему праздновал с нами. Он запрыгнул на диван, лизал в лицо то Аялу, то Хану, то перепрыгивал с дивана ко мне на колени. И, само собой, ему тоже перепало немало вкусненького с нашего стола.

Аяла много рассказывала о себе, о своих папе и маме:

- Мою маму тоже зовут Бейла. Правда, по паспорту Белла. Получается в нашей семье три Бэйлы: бабушка, мама и моя племянница.

Папа Боря, во время эвакуации, сбежал от бабушки и присоединился к Красной Армии. Прошёл всю войну до Берлина, был командиром артдивизиона. Дважды был ранен, вернулся в звании майора. С мамой он познакомился в 1943 году при форсировании Днепра.

Мама служила в разведбатальоне. Она тоже очень маленькая, как тётя Хана, и тоже кучерявая, только волосы у неё тёмные. Когда папу ранило первый раз, она разыскала его в полевом госпитале. Вот там-то, в госпитале, они и поженились. Потом военная судьба развела их и встретились они только после Победы. А вскоре родилась я.


Уже темнело, когда к дому подъехал автомобиль. За рулём сидел молодой мужчина. Племянница познакомила нас. Оказалось, это её Арик.
Аяла оставила нам свой адрес в Америке, а также адреса Бэхора и нашей мамы. После почти пятидесяти лет я снова не был сиротой.