Тень в подземелье
Некоторое время все стояли и молчали. Даже Одноухий на время заткнул свой неиссякаемый фонтан красноречия и просто топтался на спине Волка, потирая правой лапой нос. Усы у кота стояли так, словно ожидалось нечто, вроде потасовки.
- Большущий! – тихо сказала Хвост и потянула себя за ухо. – Даже не думала, что они бываю такими.
- Ну вообще-то бывают и больше, - откликнулся Волк. – Но этот да, немаленький. Ух, не помнишь, как он называется?
- Что-то, связанное с холмами, - Одноухий продолжал тереть нос. – Франс что-то эдакое говорил, из головы вылетело. Даже не помню, в положительном смысле или отрицательном.
И все вновь замолчали, рассматривая огромный город, который занимал сразу три холма. Других возвышений на обширной равнине не было, так что город точно нависал над всем вокруг. Четырёхпалому вспомнилась сказка про город в облаках, которую когда-то рассказывала ему мама. В летающем городе жили волшебные существа, способные исполнить любое желание гостя. Вот только, как попасть в это место не знал никто.
Впрочем, город на холмах смотрелся вполне себе материально: высокие коричневые стены с зубцами поверху, сторожевые башни, выступающие округлыми боками за ограду и шпили построек, почти упирающиеся в облака. Путники стояли на дороге, которая петляла по равнине и вела к закрытым деревянным воротам, блестящим на солнце металлическим крепежом.
- Странно, - вдруг сказал Волк и замолчал, точно обдумывал некую мысль.
- А почему на дороге никого нет? – подал голос Четырёхпалый. – Такой большой город и никого?
- Мы откуда явились, маленькая бестолочь? – сварливо прогундосил Одноухий. – Со стороны паучьего леса и той чёртовой башни. Почему-то мне кажется, что у местных это направление не пользуется особой популярностью.
- Так-то оно так, - протянул Волк. – Однако же, кое в чём парнишка всё же прав.
- В чём же? – кот и не думал сдаваться.
- Обычно вокруг таких крупных селений жизнь бьёт ключом. А тут и на дороге пусто и под стенами – никого. Хоть вон там, смотри: это же определённо пшеничные поля.
- Ну вот, - тут же принялся ныть Рыжий. – Явно опять какая-то неприятность. Давайте просто обойдём стороной.
- А жрать ты тоже стороной обойдёшь? – Рябой с трудом удерживался, чтобы не отпустить нытику подзатыльник. – У нас, если что, остался крохотный кусок колбасы и четвертушка хлеба. Охотиться умеешь?
- Вот он умеет, - Рыжий ткнул пальцем в Волка и тот удивлённо дёрнул ухом. – Он же волк, в конце концов.
- Я пробовал, - начал Волк и Одноухий тут же принялся хохотать. Да так, что скатился с серой спины на землю. – В общем – это не совсем моё.
- Точнее – совсем не твоё, - сквозь мяуканье выдавил кот. – Как она тебя по зубам, а? А тот заяц?
- Какой заяц? – заинтересовалась Хвост.
- Никакой заяц, - отмахнулся Волк, старательно отводя взгляд. – Главное, что охотой мы не пропитаемся.
- Может в городе просто какой-то праздник? – предположил Четырёхпалый, которому стало жаль смущённого спутника. – В Мечах, когда наступала Большая Ярмарка, у стен оставалась только стража.
- Разумно, - согласился Волк, а Одноухий прекратил смеяться и принялся отдирать репейник, прилипший к хвосту. – В любом случае никто на заставляет нас сразу лезть внутрь.
- Ага, если нас вообще туда пустят, - подал голос Рябой и поправил изрядно отощавший мешок. – С вами как быть? На собаку, должен сказать, ты не очень похож.
- А я знаю! – Хвост сняла шапку и подбросила в воздух. – Скажем, что мы – бродячие циркачи с дрессированными животными.
- Па-апрашу! – тут же вступил Одноухий. – Согласно определению, животными являются все живые обитатели нашего мира, а стало быть именовать высокоразумного кота животным…
- Помолчи, - прикрикнул Волк. – Отличная идея. Можно будет организовать уличное представление и заработать денег. Честно заработать, заметь.
- Честно зарабатывают только трусы и дураки, - мяукнул кот.
- Ну всё, идём, - Рябой первым пошёл вперёд. Следом – Хвост и Четырёхпалый, а последним из ребят – Рыжий. Одноухий запрыгнул на спину товарищу, а тот прибавил шагу, чтобы не отстать.
Чем ближе к городу, тем лучше становилась дорога. Появились даже столбики по обе стороны пути. На белых каменных стойках чернели непонятные знаки: то ли оберег от злых духов, то ли какие-то обозначения пройденного расстояния. Тем не менее было заметно, что трактом пользуются достаточно редко. Кот не преминул обратить на это внимание, чтобы лишний раз показать, насколько он умён.
- А может – это город-призрак? – Рыжий несколько раз дёрнул Рябого за рукав. – Помнишь ту историю, где купцы пришли в город и заночевали в таверне, а наутро проснулись посреди болота. Не хотелось бы спать с жабами в трясине.
Рябой только вздохнул и отвечать не стал.
Вдоль дороги росли грабы, некоторые с такой большой кроной, что за ней впору спрятаться великану. За одним из деревьев как раз и спрятался, но не великан, а большой деревянный столб с прибитой к нему прямоугольной табличкой. На жёлтом фоне чернел треугольный щит, где из-за трёх холмов пробивались лучи светила. Над щитом зелёными буквами шло название: «Трихолм». Теперь стало ясно, как называется город впереди.
- Трихолм. Трихолм, - бормотал себе под нос Одноухий. – Но ведь вертится в башке что-то эдакое…Это не там, где чокнутый мэр сыпал отраву в городские колодцы?
- Нет, - спокойно отозвался Волк. – Это было в Ковшах. А вообще, перестань пугать детей. Гляди, как Рыжего трясёт.
- Хе-хе, - зловеще замурлыкал кот. – Теперь вспомнил. Это же здесь имеется прямой ход в преисподнюю, откуда непрерывно ползут полчища демонов, чтобы жрать маленьких рыжих мальчиков.
- Да, только перед этим они сжирают всех рыжих котов! – Хвост показала Одноухому язык. – Ври больше, хвостатый.
- Уела она тебя, - констатировал Волк, а Одноухий тут же надулся.
Путники перешли по небольшому мосту узкую болтливую речушку и начали подниматься вверх, по склону холма. Издалека подъём казался не очень крутым, но теперь выяснилось, что придётся поднапрячься. Вспотели все, даже постоянно мёрзнущий Четырёхпалый, а волк вывалил язык. Один Одноухий весело подбадривал спутников, называя их лентяями, пока Волк не пригрозил сбросить наглую скотину на дорогу. К счастью, скоро крутой подъём сменился пологим участком, а по обе стороны дороги всё стало жёлтым от колосьев пшеницы.
- А пшеницу-то уже жать пора, - сказала Хвост, стряхнув шапкой пот со лба. Когда все повернулись к девочке, та оскалилась. – Чего вылупились? Когда у бабки в деревне жила, та всё рассказывала и показывала. Она ещё и с колосьями разговаривала.
- Чокнутая что ли? – тихо спросил Рыжий и тут же получил подзатыльник от Рябого. - Да ладно тебе, уж и пошутить нельзя.
Деревню, в которой Хвост жила с бабкой, сожгли степняки, пришедшие с далёкого запада. Дикарям удалось стереть с лица земли три посёлка, прежде чем подоспел отряд из Двуреченска. Пленных дружинники не брали, раненых докалывали на земле и бросали в огонь. К сожалению убитых селян, к жизни возмездие вернуть не могло.
Хвост до сих пор иногда снились приземистые пегие лошадки, скалящие зубы и такие же оскаленные жёлтые лица убийц. Тогда девочка вскидывалась и долго сидела, таращась во мрак и щипая себя за тощие ляжки. Про нападение она рассказала один единственный раз и больше не вспоминала.
- Ага, так они и пшеницу не собирают, - Одноухий призадумался. – Нет, как я и говорил, дело тут нечисто. Понятно, что ни о каких праздниках и речи быть не может, разве что все жители ушли в долговременный запой.
- Вспомни Гусаки и Неделю Урожая, - подал голос Волк. – Правда…
- Вот именно, Гусаки гудели так, что за три мили слышно было. А тут?
А здесь только свистел ветер, да лениво чирикали какие-то невидимые птички. А ведь путники уже почти добрались до городских ворот. Стал виден большой чёрный щит над воротами, вроде того, на дорожном знаке. Только на этом холмы выглядели выпуклыми, а лучи светила – золотыми. И ещё тут имелся девиз, который прочитал кот: «Трихолм – три пути к удаче».
- Удача – капризная кошка, - мурлыкнул кот.
- Смотрите, - Четырёхпалый остановился и указал направо. – Это же как могилы, только большие.
Все остановились, рассматривая то, что показал мальчик. Часть пшеничного поля сжали, но срезанные колосья не забрали, а просто бросили на землю. Посреди освобождённого пространства возвышались четыре, явно недавно насыпанных, земляных холма. Кроме того, в земле чернели ещё две большие глубокие ямы.
- Могильники, - Волк фыркнул. – Такие роют во время войны и если в городе приключилась…
- Эпидемия, - закончил кот. – Ну что же, теперь всё сходится.
- Что сходится? – не понял Рябой. – Так что, стоит нам идти дальше?
Кот открыл было рот, но ответить не успел. Большие окованные металлом городские ворота внезапно громко заскрипели и начали медленно подниматься. Послышались отрывистые возгласы, напоминающие армейские команды. Чуть позже стало ясно, что так оно и есть.
Ворота поднялись и из города выступила процессия из пяти десятков лошадей, впряжённых в длинные узкие повозки. На каждой лежало не меньше десятка продолговатых свёртков, в которых угадывались человеческие тела. Было вполне очевидно, какой груз везут лошади.
Печальный караван сопровождали солдаты в лёгких доспехах. У каждого на поясе вместо привычного оружия висело что-то вроде факела, а лица всех воинов скрывались под матерчатыми масками. Впереди отряда шагал коренастый широкоплечий мужчина с лысой головой и длинными вислыми усами. Судя по тому, что доспехи усача отличались от остальных – это был какой-то начальник.
Ошарашенный появлением жуткого каравана Рябой не сразу сообразил, что их четвероногие друзья куда-то исчезли. Судя по тому, что слева от дороги колосья пшеницы качались не по ветру, Волк и Одноухий спрятались именно там.
Кони свернули с дороги, направляясь к ещё пустым ямам. Шедший впереди усач провёл ладонью по лысине и размашистым шагом направился к незадачливым путешественникам. Рыжий немедленно спрятался за Хвост, а Четырёхпалый ощутил, что его знобит пуще прежнего.
- Эй, крысята, какого чёрта тут забыли? – усач говорил, растягивая слова, как это делают все южане. – Валите прочь: в город хода нет.
- Почему? – выдавил Рябой. – Мы же ненадолго.
- Да хоть и надолго – хода нет. Карантин, - лязгнуло непонятное слово. Однако солдат видимо сам понял, что его не поймут и решил объяснить. - В Трихолме объявилась смертельная хворь: Серая Погибель. Как лечить никто не знает, волшба не помогает, а людишки дохнут за одну ночь. Магистрат обосрался и порешал никого не впускать и не выпускать, пока не одолеют хворь, - усач внезапно злобно сплюнул. – Ну или пока мы тут все к чертям не передохнем!
- Так что, внутрь никак нельзя? – пролепетал Четырёхпалый.
Хвост обратила внимание, что среди колосьев пшеницы, из тех, которые рядом с дорогой, появилось серое пятно. Потом показались два стоячих уха. Поднялся рыжий хвост. Парочке очевидно было крайне интересно.
- Парень, ты совсем дурак? – усач постучал себя кулаком по лбу. – В городе, мать его, Серая Погибель! Что ни ночь так пару десятков горожан находят серыми и скукоженными, чисто тебе выжатая тряпка. В город! Наоборот, паникёры рвутся наружу. Уже нескольких поймали и
