трибуну. Крамис открыл крышку. Достал первый жетон.
- Изгнать, - произнес он и положил жетон на столешницу трибуны. Достал еще один. – Казнить.
Второй жетон лег рядом. Затем старейшина доставал жетоны по одному и складывал их стопочками: в одну – со знаком «Казнить», во вторую – «Изгнать», в третью – «Отсечь руку». Постепенно все три стопки росли, превращаясь в столбики. Время от времени то одна стопка становилась выше всех, то другая, то третья. Жители наблюдали за действиями старейшины в полном молчании. Олег отошел от дерева и тоже следил за тем, какое же наказание достанется его товарищу. Он уже не замечал жужжащих перед лицом мух. Все его внимание было приковано к трибуне, где вырастали три столбика из жетонов. Настал момент, когда столбики выровнялись. Крамис наклонился к «кастрюле» и выудил последний жетон. Все вокруг замерли. Олег не сводил глаз с руки старейшины.
- Помиловать, - произнес Крамис, рассмотрев начертанный на кругляшке знак. Это был единственный жетон, на котором было изъявлено желание о помиловании. По толпе прокатился гул. Старейшина держал жетон в ладони, словно взвешивая его. Он явно колебался, не решаясь объявить окончательный вердикт. – Поскольку «помиловать» ближе к «изгнать», чем «казнить» или «отсечь руку», я объявляю, что Саша, а вместе с ним и его друзья должны покинуть нашу деревню.
