Влюбленные

     - Дима, а что такое море? - спросила у флотского офицера миловидная девушка, стоящая на морской набережной,
      - Море - это когда долго-долго плывешь и не одной палатки с пивом! - парень, ни на секунду не задумываясь, выпалил через плечо.
     - Ладно тебе смеяться. Я тебя серьезно спрашиваю, - девчушка ласково обняла моряка за плечи.
      - Ты имеешь в виду море депрессии, проблем и самокопания?
      - Опять за свое?
      - Прочитай у Станюковича или у Леонида Соболева.
      - Мне интересно послушать тебя. Ты же капитан-лейтенант - соль флота!
      Каплей закрыл глаза, пытаясь, настроится на мысли о море, но ему мешали овуляция и девиация.
      - Море? – переспросил офицер и начал чревовещать. - Море - это когда ты живешь, а не проживаешь. Это когда ты наслаждаешься каждым мгновением, потому что знаешь, что оно уже никогда не повторится. Это все, и ничего, оно вокруг нас и внутри нас!
    - Да ты у меня романтик! - восторженно воскликнула девушка.
    - Э, нет, дорогая! - возразил парень. - На флоте романтизм - это триппер. Пока не переболеешь - не успокоишься!
    - А как бы ты описал море? - молодое дарование не унималось.
    - А какое тебе море описать? Спокойное, курортное: с ярким солнцем и прыгающими в ласковых волнах дельфинами? - каплей повернулся к Даме и заглянул в ее бездонные, как море, голубые глаза. - Или штормовое: когда вечером боишься, что умрешь от бешеной качки, а утром стоя перед старпомом, жалеешь, что не умер вечера?
    - Штормовое, дорогой, штормовое. Обычное, я и сама вижу.
    Парню вспомнился последний поход, где болтало так, что внутренности выворачивало наизнанку.
    - Тогда слушай и запоминай! Если бы я был писателем, то повествование начал бы так: Штормовой враждебно-суровый норд-вест с ароматом морского ненастья не мог помешать боевому походу эсминца. Корабль в хрипе и лязге железа острым форштевнем резал темно-синее воды моря, которое ежеминутно показывало беспощадную власть над людьми, - парень непроизвольно перевел дыхание. - Ну, как? Потянет?
    - Дима, не отвлекайся, - мягким голосом попросила девушка.
    - Бушующее море дышало штормом. За бортом было холодно и отчаянно. Казалось, что сам крепкий ветер, болезненно бьющийся о надстройки корабля, озяб и рвался в боевую рубку погреться! В реве густеющей морской стихии как бы слышались стоны и сумасшедший смех капитана Летучего голландца.
    Каплей уверенно держась за перила ограждения набережной, как за ручку машинного телеграфа думал: «Когда же закончится эта «лирика» и он пойдет «пить чай» домой к симпатичной подруге».
    - Ты прямо как Гончаров? - опять восхитилась Дама.
    - Это тот, кто про Дубровского написал?
    - Нет, чудак, про Печорина.
    У цветочницы, стоящей недалеко от молодой парочки, в голове пронеслось: «Вот охламон буравит. Врет, как дышит. А мы бабы верим. Лучше бы девчушке цветы купил, чем макароны на уши накладывать».
    - Седые гребни волн яростно разбивались друг о друга и рассыпались алмазной крошкой, залепливая двойные зимние иллюминаторы хрустальными брызгами. Бесконечное море роптало с затаенной угрозой. Небо было низким и соленым. Яростный ветер холодил душу. Шторм будто обижался, что люди на корабле не замечали его добросовестных усилий.
    - Ужасть! – завороженно глядя широко открытыми глазами на будущего Нахимова, непроизвольно воскликнула Дама.
    - Ужас - это женщина на корабле! Не сбивай вдохновения, - заметил каплей и, упершись взглядом о горизонт, продолжил вещать дальше. - На корабль с наглухо задраенными люками обрушивалась вся сила напряженно дышащей стихии. От нестерпимой качки забортная вода не успевала скатываться через шпигаты за борт. Леера на ходу худели. Плохо закрепленная мокрая парусина на шлюпке правого спардека, подхватываемая ветром, громко хлопала. Кстати, душа моя, не попить ли нам чайка у тебя дома?
    - Пока не заслужил, дорогой! - девушка, уже знала, что флотский «чай» на кухне может закончится «кофием в постели».
    - Чтож, продолжаю «заслуживать»: В боевой рубке болезненно стонал компас, нервно ему подвывал в штурманской загородке автопрокладчик. Табуны лошадиных сил в дизелях хрипели от адского напряжения. Чуть заметным кладбищенским сиянием светились лампочки пожарной сигнализации. Пахло электричеством. Палуба молчала, - на одном дыхании выпалил флотский офицер, в раже рассказа похожий на капитана пиратской шхуны. - Штурвальное колесо в руках рулевого матроса недовольно издавало звуки не смазанной телеги, а корабельная холодильная установка сексуально стонала в низах.
    - Сексуально, это как? - девушка, взыграв гормонами, невольно покраснела и обняла парня за пояс.
    - Не трогай! Это чтобы попить чайку! - парень эрективно дернулся. - Малыш, не мешай созидать, иначе прекращу! - Димон, как котяра пошевелил усами и продолжил. - Вытяжная вентиляция в отсеках крыла чью-то маму, да так, что порой было неслышно ни шума моря, ни человеческого голоса. Злые наплывы тревоги пробивались через экраны локаторов. В клюзах корабля жалобно скрипели ржавые якорные цепи, закрепленные стопорами по-походному, - от представленной картины Дима взволнованно закурил.
    - А что такое «клюз»?
    - Клюз - это овальное отверстие в фальшборте. На «гражданке» похоже на унитаз.
    - На какой еще гражданке? Что у вас на корабле делают женщины? - подруга непроизвольно задала вопросы, а сама подумала: «Ну, усатый чертеняка! Стоит со мной, а вспоминает другую».
    - Не сбивай, меня! – парень выпусти дым через уши.
    - Что такое фальшборт?
    - Фальшборт - это ограждение по краям палубы корабля, - капитан-лейтенант недовольно сделал очередную  затяжку сигареты. - Что я тебе справочное бюро? Дай кончить описание: Черное вспухшее водой небо погрязло в свинцовых тучах жидкого ненастья. Палуба, щедро политая соленой водой, ходила ходуном. Топы мачт вместе с антеннами выписывали в воздухе немыслимые кренделя. Слышался жалобный плач чугунных кнехтов, которые от дикого напряжения гнулись в дугу.
    - Кнехт? А это что такое? - с широко распахнутыми глазами средне-русского разлива, спросила Дама.
    - Это я в юности, затянутый ремнем! - капитан-лейтенант незамысловато шутканул. - Тоска, словно ржа, разъедала боевую рубку - сердце корабля. С пусковой установки зенитного ракетного комплекса капали слезы. Слезы счастья предстоящего боя. Экипаж был готов затоптать противника, как баклан море.
    - Ух, ты! Зрелищно!
    - Слушай дальше «ухтышка»: Водная гладь тяжелого моря кипела, как чайник. Волны нагоняя друг друга рассыпались в виде пены от шампуня. Было ощущение, будто природа гонялась по морю за кораблем и злобно рвала его борта, но экипаж эсминца на боевых постах этого не видел - он звал ихтиандра.
    - Дима, а как это «звать ихтиандра»?
    - Это, зайчонок, просто блевать, - бывалый моряк, снисходительно посмотрел на спутницу, как на салажонка. - Дорогая и все-таки, не пойти ли нам попить чайку? Что-то горло пересохло.
    - Вот про море дорасскажешь, там посмотрим.
    - Ходовая рубка жирная от служивого пота, как банка тушенки была пропитана элементами военного юмора. От водяных валов, спадающих водопадом вокруг, было страшно красиво. Вот только нельзя было понять, чего было больше: страшного или красивого, - парень сделал очередную затяжку. - Эсминец с трудом полз наверх очередной горы и, накренившись, падал в водяной стог, сотрясаясь каждой броневой плитой от ударов волн. Борта, побитые морем и потные переборки, покрашенные ядовито-алым суриком, дребезжали от работы «движков» корабля, будто в затянувшемся оргазме.
    - Ну, ты и загнул. Во всем тебе оргазм мерещится.
    - А я о нем всегда думаю, - у Димона глаза загорелись огнем молодого сатира. - Последний «мазок» художника: Море, распугав последних альбатросов, продолжало вздыматься очередным каскадом свинцовых штормовых волн, хлестая борта эсминца солеными плетьми. Корабль, переваливаясь с боку на бок, не торопясь, шел по принципу никто от нас никуда не денется - догоним и всех порвем как ветер флюгарку! -
    «То есть «перелюбим» всех женщин поселка на три метра в глубь» - подумал капитан лейтенант.
    Молодой мужик, доцедив окурок, посмотрел на свою любовь влажными глазами преданного щенка, которому нельзя было ни в чем отказать.
    - Ладно, милый, хорош, петь лазарем. Пошли «пить чаек»!

[