внутренности церквушки. Но ничего не видно из-за паутины, свисающей с потолка. Послышался шум, Сотник с челядинцами подошел к пролому, оттолкнув любопытных, шагнул внутрь. Раздался горестный вопль, в разваленном полуистлевшем гробу лежала, ведьма, улыбалась синими губами, которые не прикрывали клыков, более крупных, нежели клыки волка. Лежала на боку, как непотребная, девка и манила сотника к себе. Подобно той жабе, которая пищит, но лезет в пасть ужаки. Пан Сотник медленно, шел к трупу. Хуторяне с ужасом смотрели на происходящее, но, ни кто не мог пошевелиться.
Глядя на преображенную дочь, сотник остановился у гроба, трясясь как осиновый лист. Когтистые руки ведьмы ухватили омертвевшее тело. Легко, без усилий подняли и, уложили пана Сотника поверх себя. Крышка поднялась, гроб захлопнулся, налетевший ветерок, поднял с пола всякий мусор, сорвал со стен паутину, всё это закружилось, завертелось и пропало. Тут хуторяне увидали круг очерченный мелом с лежащим в центре семинаристом. Нет, это не мёртвое тело, а вполне живой человек. Казаки подбежали, подхватили под руки философа, вынесли беспамятного на свет божий. Едва они это сделали, как раздался скрип, сруб церкви превратился в одну большую кучу обломков, довольно мерзкого вида. Если раскатать всё это по брёвнышку, то мало какое сгодится на сарай для коз. Народ решил, сжечь это опоганенное нечистой силой, строение. Сухое дерево горело жарко, но смрад стоял такой, будто на скотомогильнике сжигали павший скот. Огонь прогорел, хуторяне побрели по домам, кто-то спохватился: - А где Хфилософ?-
Вопрошали казаки друг дружку: - А мы точно вынесли его из церкви? Так мы же с кумом его тащили! - Проговорил старый казак Явтух, удивлённо оглядываясь по сторонам.
- Вот туточки на пригорочке я ёго усадыв, дабы ветерком обдуло, это ж надо такую страсть оттерпеть, три ночи с этой бесовкой один на один оставался, совсем заездила хлопца тварь нечистая! -
- Да! А батьку то с собой забрала!-
- Та хтож за неё на той стороне заступится, как ни батько ридный! Он и у чертей сотником заделается.-
Раздался визгливый, бабий голос. Но на неё тут, же шикнули несколько казаков. Негоже бабе судить о мужских делах.
Угрюмые лица хуторских казаков не предвещали ни чего хорошего, даже избавление от ведьмы и ненавистного пана не несло людям радости. А исчезновение святого человека на глазах хуторского общества настораживало и пугало. К сотнику, да и к его дочери ведьме, уже привыкли, как к неизбежному злу, а тут исчез тот, кто к колдовству и к творящемуся в округе злу не имел отношения.
- Это так каждый из нас может пропасть с этого света. Мы жили рядом, угождая богопротивной семье и не пытаясь бороться супротив бесовского племени. На нас, лежит грех не сопротивления козням дьявола посланного во искушение! -
Такая мысль, как заноза сидел в головах хуторян, бредущих от пепелища к своим хатам.
К воротам бурсы подошел странник. Давно не мытые, изжелта-белые локоны рассыпались по плечам. Плащ, в котором больше прорех нежели целого сукна, укрывал худое тело. Босые ноги мало чем отличались цветом от жидкой грязи, покрывавшей улицы Киева, в промозглое время поздней осени. Ворота наглухо закрыты, видно, что они давно не открывались. Лишь покосившаяся калитка говорила, что в неё иногда входят посетители. Взгляд странника выражал крайнюю степень удивления, он испуганно озирался на бегущих мимо людей. Взгляды прохожих, украдкой брошенные в спину странника, выражали удивление.
Калитка поддалась и он шагнул во внутрь. Босые ноги понесли путника в сторону истошных криков, раздающихся из-за неприкрытой двери хозяйственного входа. Путник шагнул в низкое, сумрачное помещения и стал невольным свидетелем происходящего.
По углам, в странных одеждах, в страхе жались то ли служники то ли монахи низшего чина, а среди мрачной комнаты на грязных, затоптанных плитах, громко визжа и стеная, каталась дородная фигура отца настоятеля. Одежда дорогого сукна задралась, по-бабьи толстые ноги суматошно дрыгались в воздухе. Настоятель пытался сбросить тварь, вцепившуюся в палец ноги. Крысоподобная тварь на глазах изумлённой челяди, пожирала живое тело. Кривые, розовые лапки крепко вцепились в ногу. Большой палец уже скрылся в зубастой пасти, а тварь яростно вгрызалась в ступню. Зверёк размером не больше крысы, безбоязненно жрал человека. Окружающие в ужасе взирали, не предпринимая ни каких действий, дабы защитить страдальца.
Взмах тяжелого посоха и крыса, откатилась в угол. Полежала немного и вновь кинулась на жертву. Оттолкнувшись от дорогой, блестевшей чёрным лаком туфли, упавшей с ноги отца настоятеля. Летела в сторону сытого лица, с видимым намереньем вцепиться в его нос. Но на пути ей встретился разящий посох. Сильный удар бросил её на камни пола, босая нога странника наступила на крысиный хребет, послышался неприятный хруст. Розовые лапки поскребли по камням и затихли. Путник перекрестился со словами: - Спаси нас Господи! – Застыл в ожидании. Надеясь, что кто - либо из прислужников обратит на него внимание. Но все кружились вокруг пострадавшего. Стараясь всячески показать преданность. Подхватили нелёгкое тело, потащили в верхние покои. Рядом со странным путником не остался ни кто. Лишь раздавленное тело мерзкого животного продолжало скрести лапками почти человеческое с залысинами личико, смотрело круглыми, удивлёнными глазками, в них читалось непонимание смешанное с удивлением: кто посмел?!. Рядом валялась чёрная туфля. Подняв с полу дорогую обувку, тяжело ступая, побрёл Хома за толпой прислужников. Что тут за чертовщина развелась, которая безбоязненно нападает на людей? И почему меня ни кто не признал, сколько же времени я отсутствовал в бурсе? Когда меня против воли моей отправляли на верную погибель, отец настоятель носил другую обувь. - Размышлял Хома, чувствуя босыми ногами холодные плиты неласковой обители.
- Что-то неладное здесь творится, от этих плит никогда не веяло таким холодом. От них всегда исходило благодатное тепло святости. -
Полы изорванного плаща, покрывали плечи вернувшегося семинариста, волочились, разметая пыль, густо устилавшую давно не метеный пол. Шум, исходящий от угодливых прислужников, эхом отдавался в пустых коридорах.
- А где же студенты? - В этих коридорах всегда стоял не умолкаемый гул от студентов, зубрящих тексты. А сейчас слышно как шуршат в тёмных углах пауки, плетущие сети. С улицы стал слышен шум, доносились отдельные крики.
- Не уж-то на площади открыли ярмарку? В городе ценили тишину Майдана. Со времён князей народ собирался только по позволению отцов города. Торгаши не смели нарушать святость майдана. А сейчас орут и кричат так будто их жгут по причинным местам каленым железом. – Хома невольно подошел к окну и поразился увиденному. Площадь заполнена странно наряженным народом, на возвышении, перед ними бесновался пан сотник окруженный, мерзкого вида людишками. В толпе, прислужники, держали палки с ликом панночки ведьмачки. Только это не та чернявая красавица ведьма, которую он забил поленом на степном хуторе. А белая баба с косой, обернувшейся, как змея, вкруг головы. В мыслях Хомы всплыло сравнение: - Бледная с косой! Придёт за каждым в своё время -
Он понял, про кого это было сказано. В ужасе отошел от окна, Он явно увидел, как с портрета ему хитро улыбнулась ведьма, которую он в прошлый раз видел в огне горящей церкви. Она уходила в чёрный дым, уводя за собою пана сотника! И вот они перед народом на майдане. Сотник с пеною у рта бросает в толпу злобные слова, смрад этих отравленных речей окутывает головы слушающих.
Хома удивлённо рассматривал город, видимый из окна бурсы, вроде места те, но дома имеют другой вид и народ одет по-иному, но орут понятно и почему-то хотят в неметчину, против которой казаки всегда оборонялись. Среди нетрезвого народа мелькают хари Польских панов, шляхтичи всегда искали выгоду там, где казаки показывали удаль. Адов огонь полыхал по майдану, иногда из толпы орущей неведомые слова вылетало пламя, будто змей горыныч выдыхал огонь в плотностоящих стрельцов, не дающих расплываться смраду дальше по улицам Киева. Всплеск злобы привлёк внимание Хомы и он увидел как за помостом, на котором бесновался Пан Сотник, кучка чертей подтащила беспамятные тела молодых пленных из числа оцепления. С радостным гоготом, нечистая сила выковырнула из живого тела глаз стрельца, а другому плотницким топором отрубили руки. И потащили ещё живые тела на потеху толпе, скачущей, как черти в Аду. Панночка смотрела с портрета на происходящее и благосклонно улыбалась. Окно, через которое смотрел Хома, с треском раскололось и, огненный шар влетел вовнутрь, обдав смрадным огнём, Хома на мгновение потерял сознание. Очнулся когда понял, что за ноги его тянет казак Явтух и усаживает на пригорке. Со словами: - Туточки на ветерку обдаст божьей благодатью, энти дни будешь вспоминать и рассказывать внукам. Как помог ведьме уйти в свой мир и забрать с собою Пана сотника, колдуна проклятого. -
Постояв немного рядом, глубокомысленно добавил: - Теперь мы заживём без кровопийцев, народ не позволит панам громоздиться себе на шею!
*Пластуны: Безлошадные казаки, обученные разведке, ведению тайного рукопашного боя и выживанию в сложных условиях! А так же нанесения противнику наибольшего урона под покровом ночи.
