В моей жизни, случилась большая беда: тяжело заболела моя мама Хохлова Ольга Марковна. И врачи признали у нее рак. А это всё равно, что приговор человеку, особенно простому человеку.
Богатому человеку всё же проще, у него есть деньги. А значит, есть шанс «побороться с болезнью», потому что сейчас медицина на месте не стоит.
Есть и в этой области прорывы, но «эта радость» не для бедных людей. Те заранее обречены на погибель.
Для них это «аксиома». Теорема, которая принимается без доказательств. Основное правило нашей жизни: «нет денег, и человека нет!»
Я до сих пор не понимаю, зачем было лечащему врачу говорить об этом моей маме. Зачем?
- Сейчас мы не делаем из этого диагноза врачебной тайны, а прямо сообщаем больному: всё, как есть! – непринуждённо ответила мне врач, участковый терапевт.
Что ей можно возразить, такой уверенной в себе «врачихе», но сейчас она не врёт, она говорит «истину». Хотя, и сам Господь Бог, не делает этого, для человека это пожизненная тайна. Иначе и жить не стоит.
Хотелось просто спросить её: «вы кого нибудь, из своих пациентов сами вылечили?».
- Когда вы заимели моральное право, вторгаться в чужую жизнь?
Но уже ничего не поправишь: «слово не воробей: вылетит, не поймаешь!»
Тяжело смотреть на обречённого, на смерть человека, как болезнь быстро расправляется с ним, и он сам знает об этом.
Это настоящая пытка для всех нас. А ему бедному, как всё терпеть?
Все родственники пытались успокоить её, что это всё неправда: ошибка врача, не более того. И так ведь бывает!
Но правду ничем не перешибешь. И даже, как в народе говорится: «обухом топора».
- Это уже приговор врача, специалиста!
- Ни в коем случае не диагноз!
Зачем было говорить, эту неразумную правду? Кому она сейчас нужна.
А мама думает о своём. Её синие глаза резко выделяются, как яркие васильки на бледном лице. Наверно они одни там по-настоящему живые, «на всём, черном поле смерти». - Их уже коснулся животворящий дух весны, и тяжело его убить даже смерти.
- Я знаю, что тебе тяжело Гриша с изданием твоей книги. Нужно очень много денег.
- И помочь тебе, вряд ли кто сможет, если даже и захочет это сделать, потому что цены у нас в стране сумасшедшие: «не для простого человека они созданы!» Для обманщиков.
Мама помолчала немного, набралась с силами, и продолжила свою невесёлую мысль.
- Деньги на похороны я себе давно отложила, как и все старые люди делают.
- И одежду себе я тоже приготовила.
- К тому же, я застрахована в Колымской страховой компании: они всё сделают, как надо. И похоронят меня по-человечески: больше мне ничего тут не надо!
- Останутся у меня по завещанию двадцать четыре тысячи рублей, возьми ты их на издание своей книги. Больше сынок у меня нет денег: последние они!
Тяжело мне всё это слушать, но слов не находится возразить, и я невольно всё слушаю дальше.
- Прости Гриша, что так мало оставила тебе денег, но где взять больше с моей мизерной пенсии?!
- Слёзы текут по моим щекам, а нужных слов…
- Не надо мне никаких денег мама, только ты сама живи.
- А с книгой как?
- Не волнуйся!
- Книга не человек. Дождётся своего времени, не обидится на нас.
Голубые и чистые глаза мамы, залиты слезами, и её худая рука держится за мою руку.
- Зачем тебе Гриша, вся эта нервотрёпка с этими книгами. Можно , и без них спокойно жить!
Затем мама продолжила. Ей очень тяжело было, в военное, и послевоенное время. И она понимала душу любого человека. А сына тем более жалко.
- Но раз ты сам решил, что хорошее дело делаешь. То не отступай Гриша.
- Я тебя тут прекрасно понимаю – ты прав!
- Только деньги мои возьми, не отказывайся.
- Удачи тебе в твоих хороших делах!
Я не нашёлся, что ей ответить.
- Действительно мне нужны деньги на книгу, и никто мне тут не поможет. Но грех брать такие «тяжёлые деньги, и ещё больший грех, их не брать!»
Слёзы текут по моим щекам, хотя я не одну смерть видел.
- Уходит из жизни человек, которого уже никто не заменит, и я это прекрасно понимаю.
- Я напишу, как досталась мне эта книга, иначе и жить не стоит!
- Я обещаю тебе мама!
- Не надо ничего писать Гриша, особенно про меня: мне эти деньги уже никчему, я отжила своё.
И слезинки текут по её бледным щекам: одна за другой капают. Так и жизнь её уходит, но она продолжает свою мысль.
- Книга, она жить будет! У неё вечная жизнь!
- Люди, про которых там написано – о них подумать надо!
В течение месяца мама потихоньку умирала. И я до последней минуты был с ней рядом.
Конечно, не один я это делал. Тут все родственники, и не родственники, помогали, ухаживали за ней. Затем, и внуки приехали из Израиля, с моей бывшей женой.
- Оле мои золотые серёжки отдашь, пусть и ей будет память о бабушке.
- Они ей счастье должны принести. И добрая память от меня останется!
- Пусть она счастливо живёт, и долго живёт, моя любимая внучка, - и добавила. - Они все для меня любимые, я никогда их не разделяла.
А мне вспоминается, как маленькая Оля, её так в честь бабушки назвали. Несется на санках, с сопки вниз по крутому склону, ей тогда лет пять было. Конечно, она тогда мало, что понимала, ребёнок совсем.
Что и говорить, не доглядел я тогда, а там стальная труба поперёк её трассы лежит. Правда не по земле она стелется. Есть там не более метра зазора: между трубой и землёй.
И кто туда надумал ездить на санках, я не знаю. Наверно мальчишки «лихачили», это у них «высший пилотаж» называется.
Никак не остановить мне дочку, только её золотистые волосы из-под шапочки на ветру развеваются. И я прекрасно понимаю, что подними она сейчас свою голову, и это верная смерть.
У меня на голове шапка от ужаса поднялась. Ей ничем помочь не могу. И кричать боюсь, ещё хуже будет.
А Ольга прижалась сильнее к санкам, как все мальчишки делают. И пролетела она пулей под трубой, и дальше вниз покатила. А если бы она испугалась: любимая бабушкина внучка.
Больно бабушке стало, и мы вызвали скорую помощь, сделали ей обезболивающий укол. Но боли уже не проходили, и снова мы вызываем врача.
Так и сидели мы рядом с ней, её родные дети и внуки. И потихоньку всё вспоминали, столько лет прошло.
Потом мама уснула, и больше уже не проснулась, так и ушла вместе со своей болью от нас. Она всегда нас оберегала, опасалась лишний раз потревожить. И даже сейчас терпела жуткие боли, не хотела скорую помощь вызывать. Что бы нас не беспокоить.
Похоронили мы её рядом с её мамой, Агриппиной Дементьевной Дедушкиной: святой человек!
Про неё не одну книгу можно написать, потому что жила она ещё при царе. Потом революция, и всё время нескончаемые войны, и голод.
Вместе с мамой, пережили они Великую Отечественную Войну. Фашистскую оккупацию на Брянщине. И все это происходило в знаменитых партизанских местах.
- Страха натерпелись тогда: «без меры!»
До конца своей жизни они так и не рассказали мне всё. Потому что всегда начинали горько плакать, и больше уже не было сил, что-то вспоминать. Так тяжело было.
- Там на Брянщине, похоронили они, двух маминых сестёр, которые умерли от голода ещё в детстве: мои тёти.
- Там получили они похоронку, уже в сорок третьем году, после освобождения, на маминого брата Григория Марковича Дедушкина: моего дядю.
Богатырь-пограничник, его часть на границе с Литвой стояла. Это они весь первый удар немецкой армады на себя приняли.
А родные извели себя напрасным ожиданием встречи, а это пытка, да и только! Всю войну ждали. И наконец-то дождались:
- Погиб смертью героя. Город Таураге.
И вот сейчас, все они в одной земле отдыхают, за которую он геройски воевал.
Всё в нашей жизни настолько сложно. Что не было им времени, встретиться в мирное время. В одном красивом доме, за одним богатым столом: наши дедушки, бабушки, дяди и тёти. И мама!
- Я напишу о вас!
