вы уж не бросайте меня здесь, братцы, а то утащат меня опять эти ироды.
- Не бросим, - долговязый поднялся, - поднимайся, пора идти. И без того ночь на дворе.
Унтер-офицер попытался встать, но его повело в сторону, и пара рук вовремя успели подхватить его. Стало ясно, что напился он совсем недавно и теперь алкоголь все больше и больше действовал на него. Двое встали по бокам от него и, поддерживая его, пошли в сторону порта. Долговязый и Федор шли последними.
- И ведь тащили куда-то… А куда, одному Богу известно, - долговязый то ли говорил сам с собой, то ли ожидал ответа от Федора. Федор вздохнул и, молча, кивнул головой.
Поочередно меняясь, они брали пьяного унтер-офицера под руки и поддерживали его. Пока тот еще в состоянии был говорить, из его несвязных объяснений стало ясно, что сидел он и пил в кабаке с товарищами со своего корабля, но куда вдруг потом подевались все остальные, было неясно. А после подсели к нему двое французов и жестами предложили выпить. И даже угостили его. По простоте душевной тот принял их угощение за чистосердечный знак уважения от союзников и, хотя, не понимал ни бельмеса по-французски, долго им рассказывал о войне в России и эвакуации из Крыма. А потом они дали ему какую-то бумагу и, улыбаясь, попросили подписать ее. А он в благодарность за угощение подписал ее, не желая обижать французов отказом. А, как только он подписал бумагу, французы, поднялись и потребовали, чтобы он пошел с ними. Он отказался и те начали тянуть его силой. Одному он дал по физиономии, но вдвоем они его избили и куда-то потащили. А тут на его счастье встретились ему свои…
Когда дошли они до порта, соображал унтер уже слабо, глупо смеялся и постоянно благодарил, что спасли его от нечистой силы. Не сговариваясь, они забрали его с собой на корабль, чтобы тот проспался и до утра пришел в себя…
На следующий день на кораблях вывесили желтые карантинные флаги. Сходить на берег было запрещено. В течение последующих двух суток все население, прибывших из Крыма кораблей, с завистью смотрело с палуб на твердую землю: на порт и очертания Константинополя. Не зная чем занять себя, люди бесцельно слонялись по кораблям, отсыпались и вели нескончаемые беседы относительно дальнейших планов либо возвращения на родину, либо устройства на новом месте.
В ожидании отплытия во Францию, как оказалось, никакого снабжения и регулярного питания не предполагалось. Несколько раз солдат покормили на корабле жидким супом с чечевицей. Изредка выдавались скудные сухие пайки, но этим все и ограничилось.
Через двое суток карантин отменили, и было разрешено спускаться на берег. Еще раз перед сходом на пристань дежурный офицер напомнил всем об обязательном поведении в чужом городе и чести и достоинстве русского солдата. Но люди, истосковавшиеся по твердой почве, слушали его невнимательно и как только разрешили спуск, едва ли не все население корабля спустилось на берег…
Продолжение -
