бываю на обедах, любезничаю с женщинами. Для человека
преступного такое положение неестественно и мучительно. Я не мучился
бы, если бы мне приходилось прятаться и скрытничать». Вот, оказывается,
как!
Мама Наталья, выбирая имя дочери, решила: раз папа - Николай, пусть
дочь будет Ника, а полностью Вероника. Отец вовсе не участвовал в
выборе имени. Своего мнения у него не было ни по какому вопросу.
Руководила жизнью семьи мама. Они получили двухкомнатную квартиру.
Лифта в пятиэтажке, конечно, не было, потому Ника с превеликим
удовольствием мчалась, спускаясь с четвёртого этажа и перепрыгивая
сразу через две, а то и три, ступени, с дикой скоростью, аж дух
захватывало. Никто из детей их подъезда не хотел да и не мог бегать так
быстро, рискуя свернуть и ноги, и голову. Долгие десятилетия в своих снах
Вероника носилась вниз по этим лестницам, испытывая всё тот же восторг.
Отец не отличался сильным характером, предоставлял жене все дела по
дому, это его полностью устраивало. Был удивительно молчалив. Не
кричал, не поучал, вообще не вникал в учёбу Ники. Наверно, ему нечего
было достать из пустых карманов души. Да и познаний особых простой
работяга не имел, хотя книги читал постоянно, но, скорее всего, от нечего
делать, а не ради познания, потому что никогда не опирался на
прочитанное, не рассказывал, не употреблял в жизни почерпнутые знания
и эмоции. Зато ему нравилось ходить на собрания в школу, выслушивать
там приятные слова о дочери и приносить табель с «пятёрками» по всем
предметам.
Единственное, чем мог похвастать, - богатое воображение и умение
рисовать, хотя, в отличие от родного брата, профессионального художника,
учиться рисованию не мог: надо было помогать семье, где, кроме него,
подрастали четверо сестёр. Хотя его мать родила двенадцать детей,
выжили только шестеро. Старший брат рано отделился от домашнего очага,
уехал учиться. Поэтому все тяготы легли на плечи отца Ники.
Надо отдать должное: красивый был мужчина, с правильными чертами
лица, стройным телом, никогда не имел лишнего веса. Ника, как папина
дочь, и внешность унаследовала от него.
С пятого класса школы, когда появился новый предмет - иностранный
язык, учительница по немецкому языку сразу с первых уроков сказала
разделить листы в словаре на три вертикальные графы: слово на
немецком, перевод, а в третьей - рисунок или вырезанная откуда-нибудь
наклейка с этим словом, чтобы запоминать ещё и глазами. Как-то Ника
перерыла много детских журналов в поисках картинки на слово «ветер» и
ничего не нашла. Тогда попросила помощи у отца. Через пару минут
осенний ветер гнал опавшие листья в последней графе словаря.
А однажды для конкурса рисунка о войне папа нарисовал идущий
немецкий танк и советского солдата, ползущего с зажатой в руке гранатой,
а рядом – траншеи, пулемёт, взрывы. Ника не могла взять чужой рисунок.
Тогда им завладела Ниночка, перевела через стекло, раскрасила и подала
на конкурс, как свой. И заняла второе место.
Раз зимой маме дали от профкома путёвку в дом отдыха под Москвой. Она
прислала посылку. Ника, двенадцатилетняя, пришла с отцом на почту. Им
дали бланк для заполнения.
- Папа, смотри: написано «предъявлен» и длинная линия. Что надо
написать?
Отец, как оказалось, понимал меньше дочери и вообще не знал, что можно
и нужно спросить других людей. Ника ходила около столов, наклонялась,
пытаясь увидеть, как пишут другие люди, но слышала только скрипение
перьев, и никак не могла решиться на вопрос.
- Скажите, что значит «предъявлен»? - после переживаний и внутренней
борьбы с собой сделала девочка.
Люди ей объяснили, что предъявляется паспорт, а потом заносятся данные
паспорта, чтобы работники знали, что выдают посылку именно тому, кому
она адресована.
Раскрыв дома посылку, отец отыскал рубашку, предназначенную ему, сразу
надел, накинул пальто, шапку и ушёл в пивнушку. Вернулся ночью
пьяным,
но не один. С ним вместе в квартиру нерешительно зашла незнакомая
высокая полноватая женщина. Ника, чувствуя неладное, запротестовала.
Женщина повернула к выходу, но отец грозно прикрикнул на дочь. Девочке
пришлось убежать. Ника предвидела, что отец вернётся пьяным, поэтому
лежала в постели, одетая в зимнее пальто и валенки, чтобы быстрее можно
было выскочить из квартиры.
Весь город спал. А девочка дыханием отогревала в толстом слое льда на
окне подъезда небольшую круглую дыру и смотрела в неё на чёрные окна
соседних домов, представляя, как уютно людям в тёплых кроватях. И такое
отчаяние подкатывало к горлу, что хотелось завыть громко-громко, чтобы
все проснулись.
Всё-таки она в тот раз постучалась к Ниночке. Там поздно ложились спасть
ночью, зато утром в выходные спали до часу дня. Ника не удержалась и
шёпотом поделилась с подружкой поведением отца. Первое, что узнала
мама, вернувшись, было сообщение мамы Ниночки о том, что её муж
приводил без неё проститутку. Мама, однако, не стала раздувать из мухи
слона. Она понимала, что мужчине трудно вынести одиночество. А вот Ника
неприятно удивилась поведению Ниночки, которая поклялась той ночью
молчать.
- Заказала себе в ателье платье к Новому Году, - Ника простодушно
поделилась с Ниночкой радостью, потому что впервые в семнадцать лет
самостоятельно выбирала ткань, фасон, разговаривала с закройщицей.
Однако заметила, что подружка надулась.
«Ну зачем я похвасталась, вот недотёпа, - тут же укорила себя Ника, -
будет завидовать в любом случае, даже если бы у неё самой было два
новых платья».
Ателье, заваленное заказами перед самым главным праздником, не
справлялось с потоком желающих, и так получилось, что то ли неправильно
раскроили, то ли в процессе сшивания напортачили, но платье вышло не
совсем годное для носки, тем более - на новогоднем торжестве. Или Ника
была чересчур требовательная и не захотела надевать его.
Пришлось попросить платье на один раз у знакомой девушки, очень
модной, из богатой семьи. Это были знакомые мамы.
- Ну где твоё новое платье? – ехидно спросила Ниночка пару недель
спустя.
Ника не умела притворяться, выкручиваться, врать, потому огорчённо
прошептала: «Испортили». И тут же округлила в изумлении рот, увидев
весёлые искорки в глазах Ниночки. Больше того, на другой день вся
женская часть семьи Ниночки вместе с ней пришли порадоваться
испорченному платью. Они даже не могли искусственно стереть с лиц
выражение удовольствия от неудачи другого.
Нике так не понравилось их злорадство, что она взяла и показала то
прекрасное позаимствованное платье.
- Да, и правда, вот тут тянет, а здесь неровно подшито, - трогали они
качественный трикотаж с коричневым фоном и палевыми цветами, стараясь
найти в идеальном и модном изделии несуществующие изъяны, качали
головами, мол, испорчено так, что носить нельзя.
Ника, конечно, страдала от недостойного поведения соседей.
«Вместе столько лет и за одним столом, и в школе, и на катке, и во дворе, а
они совсем чужие, готовые с удовольствием подставить ножку и радоваться
моему падению».
И оправдывала их тем, что, скорее всего, в них сидит какое-то нехорошее
существо, доминируещее над всеми поступками. Поди-ка, избавься от него.
Позже Вероника поймёт, что никогда никому не надо искать оправданий.
Если человек поступил так, а не иначе, значит, он этого хотел.
В то время в городе открылся первый косметический салон. На вывеске
красовалась девушка с лицом подобно персику, гладким, с матовым
отливом, а надпись гласила: чистка лица. Нике в восемнадцать лет,
конечно, хотелось испытать эту, как она думала, приятную процедуру. И
хоть лицо и так не уступало тому, на вывеске, но она выискала-таки у себя
пару-тройку чёрных точек и пошла к косметологу.
Там решили, раз уж клиент пришёл, надо его обслужить. Распарила
косметолог чистенькое личико, от души навыдавливала несуществующее
что-то. Отработала, называется, деньги.
Следующий день принёс девушке настоящее потрясение: всё лицо было в
глубоких красных болезненных коростах. Исправлению страшные
последствия «приятной процедуры» не поддавались, только время их
залечило, и постепенно они отпали, вернув прежнюю ровную бархатную
кожу и, как всегда, привлекательный внешний вид.
Именно в первый самый ужасный день, когда реально было страшно
смотреть на лицо, пришла Ниночка. Она еле устояла на ногах от
выпирающего желания видеть подругу детства такой уродиной. И,
спрашивая, что случилось, не могла голосу придать хотя бы чуточку
сочувствия. А в глазах светилась… радость!
«Врагов имеет в жизни всяк, но от друзей спаси нас, Боже!» Мудрые слова
великого поэта Ника читала, но на себе испытать – совсем другое дело.
Вот такой была «дружба» двух соседок, совершенно разных от рождения.
Ника всегда искала себе подругу. Как ей хотелось, чтобы рядом была
верная, отзывчивая, не завистливая, с которой они были бы «одной
крови». Но вокруг были только завистливые неверные, готовые предать.
Она понимала, что нужно найти такую же «белую ворону», но встретить не
удалось.
«Если я не смогла, - рассуждала Ника, - каково же парням».
Как же всё непросто в нашем замечательном мире!
Мысли её унеслись в прошлое.
«Ой, Ника, какую шапочку ты связала, - восклицала Вика, - дай
примерить!»
И начинала крутиться перед зеркалом.
С начала восьмого класса одноклассница Вика прямо–таки навязалась в
подружки. Ника не была против. Она лелеяла надежду, что это окажется
тем самым, что ценит и ищет.
- Ника, ты такая умница, лучше тебя никто не учится, все учителя тебя
обожают, - преданно заглядывала в глаза Вика.
- Ну что ты говоришь. Не обожают, а оценивают мои знания. Всего лишь.
- Научи меня вязать на спицах, - Вика перебирала в руках связанные
Никой носки с высоким голенищем и варежки с вышитым цветком.
А почему нет? Ника с удовольствием откликалась на её просьбы.
Договорились встретиться у магазина, чтобы купить нитки, но Ника ждала
минут тридцать, а подруга так и не пришла. Потом рассказала о
неожиданном поручением своей мамы. Ладно, Ника сама выбрала цвет
ниток для шапочки Вики и купила их. Прошло немало времени, но вязание
не сдвинулось с двух сантиметров. Вика, наверно, хотела получить готовое
изделие из рук Ники? Или просто разыгрывала спектакль?
Ника читала в то время «Фауста» Гёте. По собственному желанию. А потом
рассказывала Вике, потому что та не любила книги и не любила читать.
Вика делала умное лицо, показывая всем видом, что хочет постичь глубины
поэзии. Однако Ника видела, что подружка скучала, поэтому позвала её в
библиотеку, чтобы выбрать книги, которые точно были бы интересны Вике.
Но выбирать книги Нике пришлось одной: Вика снова не пришла, хотя
обещала.
Зимой они ходили на каток, залитый на спортивном поле между двумя
школами.
- Мне тоже купили фигурные коньки, - радовалась Вика. – научи меня
крутить такие же фигуры, как ты. А то я даже угнаться за тобой не могу.
Ника ей подробно показывала, вела за руку, поднимала, если та падала.
Но у Вики не было способностей к спорту, ни к какому. На уроках
физкультуры она и бегала хуже всех, и прыгать через козла категорически
не могла, и волейбол ей не давался.
И вот в третьей четверти, как раз после Нового года, к ним в класс пришли
две
