передадут.
Недостроенный центр – как на ладони. Огромный серый куб, посреди изрытого канавами и ямами поля. Утро сегодня пасмурное и туманное, так что здание напоминает нечто призрачное, вроде замка привидений из того смешного ужастика, который мы как-то смотрели с…
Чёрт, не самое лучшее время и место, чтобы предаваться ненужной лирике.
- Жахнуть бы по ей бонбой, ядрёной, - бормочет Его и с лязгом вставляет пулемётную ленту. – Какого чёрта задницы понапрасну подставлять?
- Тебе, дураку, волю дай, так ты полгорода бомбами закидаешь, - надежда косится на Настю. Та предпочитает стоять за моей спиной, - чтобы только свой драгоценный зад сберечь. А для чего, кстати, ты его бережёшь-то? Думала, для нормальных мужиков другой орган более ценен.
- Отставить глупости молоть, - Фёдор подходит к паре мужчин средних лет, которые беседую у открытой двери армейского джипа. Оба в штатском, но по выправке чётко определяются военные. – Командир группы Дьявол – Фёдор Молчанов. Прибыл для выполнения поставленного задания.
Оба незнакомца жмут ему руку, но смотрят через плечо Феди. На меня смотрят. С холодным таким интересом смотрят. Пока меня изучают, над головами стрекочет вертушку и садится в полусотне метров от нас. Туман, как мне кажется, становится плотнее и те броневики, что стояли в оцеплении слева и справа, мало-помалу скрываются в непроглядной серой мути. Это – плохо.
- Как ты? – Надя берёт меня под локоть и смотрит в глаза. – Красавец! Но я тебя, Лёнечка и такого люблю.
Она не шутит, совсем не шутит.
Настя приставляет к моей шее тупое рыло шприца, и я ощущаю два болезненных удара. На мгновение голова начинает кружиться, а спустя пару мгновений тело становится лёгким, словно воздушный шар. Возвращается Фёдор. ОН кажется задумчивым.
- Внутрь заходим только мы, - сообщает командир. – Остальным группам приказано контролировать входы здания и не вмешиваться.
- Это как же? – пыхтит Егор. – В смысле: такая огромная байда и нам её вчетвером зачищать? Да они там с дуба рухнули или чего?
- Цель операции – не зачистка, - Федя смотрит на меня. – Это лишь побочка. Приоритеты сегодня совсем другие.
- Смекаешь, Лёнечка? – воркует Зина. – Недаром тут настоящий консилиум патологоанатомов-гомеопатов собрался. Им так интересно посмотреть на тебя в деле, что все аж из трусов выпрыгивают.
- Радиопереговоры – только по делу, - морщится Молчанов. – Что там по планировке места?
- Скучный ты человек. Фёдор Батькович, - хмыкает Зина. – Ну так слушай свою нудоту: имеются пять больших ярусов с тремя переходными площадками. На первом и третьем ярусе – большие открытые пространства. Это всё, что мы имеем по последней достоверной информации. Сам понимаешь, если корпус основательно загажен, то новые обитатели перепланировали его, как им вздумалось
- А так оно скорее всего и есть, - Надя скрипит зубами.
- Понятно, - Фёдор осматривает свою винтовку, снимает с пояса шлем и надевает. Забрало пока не опускает. – Выдвигаемся.
Шагаем по вязкой влажной земле, и Егор ворчит, что нас могли бы доставить прямиком ко входу.
- А ты такси вызови, - хихикает Надя и скалит зубы, глядя на Настю. Той тоже доверили ствол: компактную Скопу. Значит, Михальчук идёт внутрь вместе с нами. - Совеем обленился, дармоед. Тренер в качалке знаешь, что сказал про тебя?
- Знаю, - нос у Хоменко тут же становится белым. – Можешь не повторять. Глупый и завистливый человек.
- Лёня, - тихо говорит Настя, - постарайся себя полностью контролировать каждую секунду операции. Если во время контакта почувствуешь себя хоть как-то непривычно или вдруг начнут путаться мысли, немедленно выходи из боя и отступай.
Надя кривит рот, собирается что-то сказать, но передумывает. В этот самый момент мы добираемся до входа в постройку. Четыре ребристых колонны, накрытые треугольной крышей, вызывают воспоминания о строениях древней Греции. Закос такой, выходит. Сам вход перекрыт большим деревянным щитом, серым от пыли и старой паутины. Такое ощущение, что тут тысячу лет никого не было.
Однако Фёдор указывает рукой на землю и становится ясно: ходят тут много и часто: всё изрыто следами босых ног. Многие – совсем свежие. Напоминают человеческие, но чересчур вытянутые с глубокими отпечатками длинных когтей.
- Сурок, - командует Фёдор и все. В том числе и Настя, принимают препарат. - Лёня, ты должен идти впереди, а мы – сзади, с интервалом в десять шагов.
- Как на живца, да? – бормочет Надя. – Федь, ты чего, реально его на убой хочешь послать?
- Хрена, - Молчанов опускает забрало. – Моё решение: двигаемся обычным порядком.
- Нет, - теперь возражаю я. – Камеры всё зафиксируют, и ты получишь по шапке. Больно получишь. Так что действуем, как приказано.
- Это ты правильно говоришь, малыш, - бормочет Зина. – Федя, совсем ополоумел? Говорю же, тут целый серпентарий и все к каждому вашему чиху прислушиваются. Не выёживайтесь. А теперь, по делу: за дверью – небольшой коридорчик, а за ним – фойе. Удачи.
- Странно, - голос Феди звенит. – Щит этот кажется нетронутым лет эдак тысячу.
- Ну да, - ворчит Надя. – А следов…
Это – одна из тех вещей, которые не узнаешь, пока не попробуешь руками. Но осторожность не помешает. Поэтому я подступаю вплотную к гнилым грязным доскам и осторожно тыкаю в них прикладом. При этом ожидаю чего угодно: треска ломающейся древесины, падения преграды или даже взрыва. Поэтому готовлюсь тут же прыгнуть назад. В ушах тревожное сопение четырёх носов. Нет, пяти. Зина тоже нервничает.
Однако, происходит нечто необычное. Приклад легко проходит сквозь деревянный щит. Кто-то удивлённо хрюкает, а я тяну винтовку обратно. Приклад целёхонек, а преграда вновь кажется неповреждённой. Зина скороговоркой произносит длинную матерную фразу.
- Что-то, вроде голограммы, - Настя определённо озадачена. – Мы такого делать не умеем. Плохо.
- А что ещё хуже, мальчики и девочки, - Зина кашляет, - что эта дрянь, очевидно, часть их защитной сигнализации. Пиджаки тут сообщают, что в домике этом, сраном, оживление, как у нас на день города. И все торопятся вас поприветствовать.
- Дерьмо! – шипит Хоменко и мотор его пулемёта начинает жужжать. – Говорю же, бомбами его закидать.
Всё, дальше тянуть нет смысла. В ушах бешено стучит, по венам бежит расплавленный металл, а мир вокруг окрашивается в кислотные цвета. Выдохнув, делаю шаг вперёд. Всё же ожидаю, хоть какого-то, но сопротивления, вроде лопающейся тонкой плёнки, ощущения тепла или холода. Однако – ничего. Просто серый сумрак, сменяется почти совершенным мраком.
Забрало шлема реагирует на наступившую темноту, выделяя окружающие предметы и обращая тьму в подобие наружного тумана. Ну что же, лучше, чем обычно. Техники успели поколдовать с начинкой шлема? И тут до меня доходит, что забрало я так и не опустил. Забыл. Стало быть, именно так работают мои новые глазки? Ну что же, хоть какой-то плюс. Ладно, что такого видят мои модифицированные гляделки?
Передо мной – короткий широкий коридор; очевидно выход в торговый центр, где должны стоять разъезжающиеся двери. Понятное дело, ни хрена подобного тут нет, а есть лишь большая куча мусора, за которой - большое открытое пространство. Отсюда оно напоминает здоровенный пузырь, наполненный мутной белой жидкостью. И в этом пузыре таится кто-то живой. Очень много кого живого.
- Зина, - зову я и вдруг понимаю, что в наушниках царит абсолютная тишина. Не слышно даже треска помех. – Федя?
Я медленно поворачиваюсь, стараясь не выпускать из виду выход в зал. На месте, где должна находиться дверь, ну или её голограмма, чёрт знает, что – каменная стена. На вид – очень крепкая и самая что ни на есть настоящая. Прямо-таки веете несокрушимостью.
- Ни хрена они глюки строгают, - бормочу я я касаюсь ладонью призрачной преграды. – Ни хрена…
Стена ни черта не призрачная. Кажется, моя крыша стремительно направляется в Строительный. Там, где у нас клиника для психопатов. Бью кулаком, сильно бью, так что трещит пластик перчатки. Результат тот же: крепкая каменная поверхность и не думает поддаваться.
Всё, приехали.
Как утверждают пиджаки, потоотделение у меня заметно уменьшилось. Так вот, сейчас этого ни хрена не заметно: глаза щиплет, а по спине бегут самые настоящие липкие реки. А ещё краем глаза замечаю движение внутри мутного пузыря.
- Движение! – автоматически кричу и понимаю, что в этом сейчас нет никакого смысла.
Уж не знаю, как так вышло, но я остался совершенно один. Один, в огромном здании, которое под завязку забито злобными кровожадными тварями. И от того, что я – один из них, легче ни фига не становится.
Поднимаю Кочет и делаю несколько шагов вперёд. На месте стоять нет никакого смысла, а если зажмут в этом аппендиксе, то мне точно конец. Мутный пузырь словно увеличивается в размерах и внезапно лопается, обдав меня зловонием близкой помойки. В голове раскатывается протяжный гул, как будто недалеко кто-то ударил в огромный колокол. Чертыхаясь, пробую поймать в белой мути хоть что-то, похожее на цель.
Под ногами скрипит какой-то мусор и этот звук некоторое время остаётся единственным в звенящей напряжением тишине. Переступаю через кучу хлама и быстро поворачиваю ствол Кочета налево-направо, вскидываю к потолку. Чувствую, здесь кто-то есть, но пока вижу только серые тени стен и что-то вроде фонтана в центре зала. Три рыбы поднялись на хвостах и держат на носах большой шар.
- Зина, - зову я. – Федя. Настя, чёрт побери!
То ли мне кажется, то ли я реально слышу тихий смех откуда-то спереди и справа. Там что-то вроде лестницы. Слишком далеко, отсюда на разглядеть. И ещё, почему-то мне кажется, будто дальняя стена с тремя трубами лифтовых шахт, словно затянута густой паутиной. Паутиной, в которой повисли продолговатые чёрные пятнышки. Отсюда непонятно, имеют ли они форму человеческих тел.
Думаю, имеют.
- Вызываю группу Дьявол, - получается не крик, а какое-то шипение, вроде змеиного. В любом случае, ответа нет. – Да что за гадство!
- Лапуся, жду тебя в спальне, - я замираю на месте и некоторое время удерживаю рот открытым. Это – голос Вареника. Причём, слышно так отчётливо, словно она где-то совсем рядом. – Если задержишься хоть на минуту – покусаю.
- Какого чёрта? – кажется, будто за спиной стоит нечто огромное, не имеющее формы. Оборачиваюсь – никого. Ощущаю движение воздуха слева и резко поворачиваюсь. – Кто здесь?
- Завтра непременно поедем в центр, - голос Вареника удаляется. – Я там видела та-акую сумочку, закачаешься!
Что-то не так с троицей рыб. Такое ощущение, будто изменилась форма шара на их носах. Он стал заметно больше и теперь напоминает не сферу, а какую-то бесформенную кучу. Вонь становится сильнее. Я иду вдоль стены, стараясь не упускать из виду трансформирующийся шар. А он словно оплывает и роняет в бассейн большие чёрные капли. В полёте «капли» размахивают длинными лапами.
- Мне Ленчик вчера рассказывала, как они на Лазурье мотались. Говорит, что там просто отпад. Обслуживание по высшему классу, а официанты все – загорелые красавцы. Но до тебя им, конечно, далеко. Поедем, а?
Голос Вари сбивает с толку, заставляет непрерывно вертеть головой, ведь я даже не могу сообразить, откуда он доносится вообще. Одно понятно, я хорошо помню все эти фразы – они из нашего совместного
