предположение отбросили, как несостоятельное.
- Жук в муравейнике? – подаёт голос, вроде бы спящий Фёдор. Все с удивлением глядят на него. – Книга такая была, про кукушат от другой цивилизации. Может и тут, задумали что-то, вроде часовой мины?
- Смысл тогда в сегодняшней попытке похищения? – Папа складывает ладони домиком. Зина ставит перед Алексеем Константиновичем чашку кофе и закуривает. – Прошу, дыми хотя бы в форточку.
- Насчёт похищения – всего лишь предположение, - Надеждин явно думает нечто иное, но с интересом слушает Лихова. – Возможно – обычная дымовая завеса, пыль в глаза, а на деле Громов им нужен именно здесь. Поэтому и говорю: стоит использовать его и дальше. Если попытки выкрасть продолжаться, значит капитан им нужен именно там. Нет – принимаем версию про засланного казачка и отстраняем.
- В каком смысле, отстраняем? – Папа щурится, а рука Нади вновь до боли сжимает моё колено.
- Возвращаем в исследовательский блок, - Надеждин поднимается и направляется к двери. – Сейчас об этом думать рано – думайте о подготовке к операции по исследованию подземелья. Не стоит паниковать и бояться возможных последствий.
Пиджаки суетливо собирают все свои планшеты, телефоны и компьютеры. Кажется, учёные чувствуют себя весьма некомфортно. Ну да, под таким-то взглядом Нади. В дверях образуется небольшая толчея. Егор хмыкает и бормочет что-то о лабораторных крысах, потом замирает с открытым ртом и косится на меня. Надя лупит болтуна по затылку. С силой лупит.
Лихов задерживается. Стоит вполоборота к нам и перекосив рот рассматривает Настю.
- Есть какие-нибудь предположения, где может скрываться Егоров? – спрашивает начальник жаб. – Именно у вас?
Михальчук исподлобья глядит на подполковника. На щеках Насти – красные пятна. Потом она медленно качает головой. Лихов не огорчён и не удивлён.
- А вы подумайте, - спокойно говорит он. – Хорошенько вспомните всё, что касается Петра Антоновича. Поймите, нам крайне необходим Егоров, чтобы выйти на его контакт с врагом. И если судьба Громова вам действительно небезразлична, советую, как следует пошевелить извилинами.
Лихов кивает и выходит за дверь. Папа вздыхает и откидывается на спинку кресла. К кофе полковник так и не притронулся.
- Почему он акцентировал это: «именно у вас»? – Зина выпускает струю дыма. – Что ты ещё скрываешь, мышка-норушка? Как я посмотрю, секретов у тебя побольше, чем у бродячего кота блох.
- Мы были любовниками, - Настя кажется, но голос ей дрожит. – У Егорова есть такое правило: когда он намечает человека в разработку, почти всегда для получения информации сближается с ним. Учитывая внешность Петра Антоновича и его харизму – это не составляет особого труда.
- Сближается? – интересуется Папа. В его голосе звенит металл. Зина почему-то смотрит на меня.
- Да, в сексуальном плане. Пётр Антонович считает, что это максимально плотный контакт.
- Тот ещё извращенец, - бормочет Зина. – А с мужиками он как, тоже, того?
- Обычно у мужчин, пущенных в разработку есть женщина, - кажется, Михальчук вот-вот сорвётся и закричит. Или это крик только в моей голове? Становится отчего-то жутко и пусто. – Егоров действует через них.
- Закроем тему? – Зина косится на Папу и бледнеет.
- Погоди, - собственный голос кажется чужим и незнакомым. – В этот раз…
- В этот раз всё было по-другому, - Фёдор неожиданно вскакивает и нависает над Настей. – По-другому, ясно?
Михальчук молчит и смотрит в пол. А я падаю, проваливаюсь через перекрытия этажей, лечу вниз, в бездонную тьму. Какие-то голоса пытаются пробиться ко мне, кто-то хлещет меня по щекам, но я ничего не вижу, кроме абсолютного мрака.
Внезапно темнота обретает форму лица. Знакомое лицо. Незнакомка из моих кошмаров. Она улыбается.
- Ну и за кого ты здесь собираешься сражаться? – спрашивает она и распадается на сгустки мрака.
Понимаю, что лежу на полу. Силы стремительно покидают тело, словно я – проколотая надувная игрушка. Кто-то кричит, вроде бы женщина.
Всё. Тьма.
