ветер сквозит? - спросил Вовка.
- Природа не терпит пустоты! - сказал я заносчиво. - Там что-то есть.
- Вздором у него голова набита, а не тем, чем надо, - ответила учительница.
- А можно я набью, чем надо. Я смогу, у меня руки сильные, - предложил Сестренкин.
Вместе с Колькой вызвались и другие.
- У нас тоже руки не слабые, запросто набьем - хоть, чем надо, хоть опилками!
- У вас тоже головы ерундой набиты. - И Нина Федоровна тяжело вздохнула.
Настроение после уроков было неважное. Я предавался мрачным мыслям и домой не спешил.
- Не вешай голову, Борька, - попытался взбодрить меня Сережка. - И не такое бывало.
Это точно. Бывало всякое. Здесь я с ним согласен. Надо бы развлечься. Но как? Что если...
- Слушай, Серега, у меня появилась мысль.
- Вот как! Это любопытно. Обычно она тебя стороной обходит. И какая?
- А такая! Я вот здесь за углом спрячусь, и кто как из школы пойдет, тут я волком и завою. Вот испугаются! Здорово придумал?
- Здорово, - неуверенно сказал Сережка, но возражать не стал.
Я спрятался.
Первыми подошли Меднис с Трахтером.
Я завыл.
- Это волк, - испуганно вздрогнул Ленька. - Надо объявление написать, что здесь ходить опасно.
- Какой же это волк, это Просиков. Что же, я его дурацкого голоса не знаю. Это он так развлекается, вместо того, чтобы уроками заняться.
И они, посмеиваясь, пошли дальше.
- Дебилы, - проворчал я.
- И дураку ясно, - согласился Сережка.
Следующим оказался Тарлович. Генку напугать нелегко, хотя он и в очках, но почему не попробовать.
Я завыл.
- Ты чего это, Просиков, воешь, - немедленно отреагировал Генка, - зуб, что ли болит? Ты к живодеру - тьфу! - я хотел сказать, к зубодеру в кабинет сходи. Там тебя в момент зуба лишат.
- Слушай, Серега, здесь что, на асфальте мелом написано, что это я? Или, может, прячусь плохо?
Тот молча пожал плечами.
Увидев Майку Борисову, я завыл с новой силой. Борисова вообще вызывает сильные чувства.
- Неостроумно, Просиков, - проходя мимо, сказала Майка. - Глупо и дерзко даже. Шел бы ты лучше домой - уроки делать. Двоек-то у тебя, как блох у собаки - по всем предметам.
"Да что же это такое, сквозь стену они, что ли меня видят! - с раздражением подумал я. - Может, козлом заблеять?"
И я заблеял.
В это время за угол завернула Нина Федоровна.
- Ну что же, Просиков, - громко вздохнула она. - Вряд ли можно было ожидать от тебя чего-нибудь другого. Иди делать уроки. Завтра первым вызову.
И я пошел делать уроки, чтобы к вечеру освободиться. Ровно в семнадцать ноль-ноль в школе начнется конкурс.
Еще накануне учительница сказала:
- Почти у всех вас есть домашние животные, так что приносите и приводите. Мы с Ганнибалом Ильичем, большим другом и любителем домашней живности, оценим ее, а победителю достанется приз - "Роял Конин"!
Нас ожидал сюрприз. В состав жюри, наряду с учительнице и Ганнибалом Ильичем, вошли друзья Ильича: старший лейтенант милиции - Савелий Кизяк, и младший - Кизиков Авдей.
Правда, физрук с Савелием куда-то быстро ушли, несмотря на недовольство Авдея, который прокричал им в спины, чтобы они скорей возвращались, а то он долго не выдержит. Чего он долго не выдержит, мы не поняли: в руках он ничего не держал, да и плечом не подпирал ничего.
И в самом деле, физрук со старшим лейтенантом скоро вернулись, кривясь улыбками и оживленно жестикулируя. Савелий любовно прижимал к груди большую сумку, наверное, с "Роял Конином". Навстречу им заулыбался и лейтенант Авдей, охотно приняв сумку из рук старшего по званию.
А вскоре объявился и первый конкурсант Вовка Брусникин. Вовка принес двух клопов.
- Дави их! - истошно завопил старший лейтенант, крупно задрожав своим крупным лейтенантским телом, и от волнения рванув на себе ворот рубахи.
Перестал улыбаться и младший лейтенант, глаза его налились горечью, а лицо выразило сильный испуг и отвращение.
- Сколько же я их перебил в общаге! - Это были не просто слова, а самый настоящий крик души младшего лейтенанта Авдея. - Бесполезно! Эти твари умеют держать удар. Лучше встретиться на поле боя с десятком вооруженных до зубов преступников, чем вот с одним таким гадом!
- Это не гад, - возразил Вовка. - Это клоп постельный, домашний...
- Значит, еще хуже, чем гад!
- Откуда ты их взял, Вова?
- Сашка Леонов подарил.
- Немедленно отнеси их ему обратно.
- Да у него их и так дома девать некуда. Иначе бы он их не дал. Сашка, он жадный.
- Неси куда хочешь! - взвизгнула учительница.
Вовка ушел недовольный.
Сабельников привел дворняжку, которая сразу с порога облаяла младшего лейтенанта Кизикова. Тот тоже в ответ гавкнул и сильно нахмурился.
- Вот, Черемша, - сказал Игоряха, улыбаясь.
- Ну и что она умеет делать? - спросил Савелий Кизяк.
- Жрать умеет.
- Это понятно. А еще что?
- Гадит понемногу. Что ей еще делать...
- И это все?
- Все.
- Ну и зачем ты ее привел? Для службы в рядах нашей доблестной милиции она не годится.
- Согласен, - сказал лейтенант Кизиков. - Жрать, это любой дурак умеет. А вот ты, нажравшись, выйди на борьбу с десятком до зубов вооруженных преступников... Забирай свою Черемуху и возвращайся домой.
- Черемшу...
- Нам без разницы!
Игорь ушел тоже очень недовольный.
Лисицкий пришел с большой коробкой, открыл ее, и оттуда проворно выполз уж.
- Ужас какой, - задохнулась учительница.
- Вот этот уж точно гад! - авторитетно заявил Савелий Кизяк.
- Постойте, постойте, а куда он делся? - растерянно спросила учительница, озираясь по сторонам и заглядывая под стол.
- Уполз куда-нибудь, есть хочет, - беспечно ответил Женька. - Он еще не кормленный.
- Что?! Ты хочешь сказать, что он голодный?!! - в ужасе закричала Нина Федоровна, и стала медленно оседать на пол.
- Лови его и волоки обратно домой, - строго сказал Ганнибал Ильич. - А чего питона не притащил?
- Я хотел, но папа не разрешил. Да и тяжелый он.
Лейтенанты скорбно переглянулись.
Кое-как отловив пронырливого ужа, и запихав его обратно в коробку, недовольный Женька направился к выходу.
Сережка принес крысу.
- Час от часу не легче, еще крыс нам не хватало, - удрученно сказала учительница.
- Это морская свинка, - обиделся Сережка.
- По мне хоть сухопутная! Домой, домой...
Не повезло с попугаем и Юрке Балареву. Птица вылетела из клетки и обругала всех - каждого по разному.
- Вот кто настоящая свинья, - произнесла, красная как помидор, учительница. - Кто же такую невоспитанную и наглую свинью - тьфу! - я хотела сказать попугая, конечно. Да! Кто такую... такого в школу приносит?
- А куда же мне его нести?
- Домой! - приказала Нина Федоровна, и опять заалела лицом и шеей.
Пришлось закрыть окна и долго ловить птицу.
Юрка ушел очень, очень недовольный.
- Следующий, - вздохнула учительница.
- Я следующий, - робко проговорила Людка Свиридова, судорожно тиская в руках старого и лысого плюшевого медведя.
- Дурдом какой-то, - затосковал старший лейтенант Кизяк.
- Это не конкурс на лучшую мягкую игрушку! - закричал лейтенант Кизиков. - Тебе понятно, девочка? Отвечай! Ну, дошло наконец-то. Хорошо. Беги скорей домой.
И Людка с ревом выбежала за дверь, волоча мишку за одну из двух оставшихся лап.
- Вы бы с ними помягче, младший лейтенант, - попросила учительница. - Вы же сами превращаетесь в это... в эту... только не домашнюю, а дикую.
- С ними озвереешь, - махнул рукой Кизиков. - С такими надо строго, иначе... Ну вот, смотрите, что я вам говорил!
В дверях стоял Сашка Прохоров и держал на поводке какое-то страшно-лохматое, чешущееся и беспрерывно воющее существо.
- Кто это, собака Баскервилей? - спросил изумленный Ганнибал Ильич.
- Точно не знаю, - промямлил Сашка. - По-моему...
- По-твоему?
- Гвоздь программы! - сказал Савелий.
- Но на этом гвозде туча блох, - проворчал Авдей.
- Веди ЭТО домой, - вздохнула учительница.
- Я не знаю, где его дом, - честно признался Сашка.
- О, Боже, он не знает! - простонала учительница. - Ну кто там еще, несите своих монстров...
Но после демонстрации Сашкиного существа, судьба приза была предопределена.
Победа досталась Варсонофию. Тот долго пялил глаза и захлебывался от негодования в своей пол-литровой банке, глядя на судейскую бригаду. Судьи ему не нравились, зато он понравился им. Варсонофий не чесался, не летал, не плевался, не мяукал, не ползал, не лаял, и даже не ругался, что всех вполне устроило.
Вообще-то Варсонофий с Никанором не едят "Роял Канин", но уверен, что Дикая Гаврила слопает его с удовольствием.
