Разве так можно?

    Пространство вокруг одинокого женского тела сокращалось до нестерпимого безумия, возможность вздохнуть растворялась с каждой пролетающей секундой, дряхлыми и жадными руками душило прошлое, настоящее, будущее.
Ветер, обнимая  лицо Лены, тихо нашептывал  некую тайну, известную им одним. Образы виднелись в облаках, горы напоминали огромные тени, смотрящие прямо на нее и только  красно-огненный закат, напоминал, что жизнь еще может иметь  яркие цвета надежды.
«Лена, так делать нельзя!» – раздался голос из далекого детства.
А как можно, мама? – спросила Лена, стоя на вершине холма.
Глупо, глупо, глупо… Безмерно глупо думать в такие минуты. Голова в тисках, глаза слезятся, язык ватный. Каждое движение отзывается глухой болью и эта  ненавистная духота, от которой нет возможности убежать.
« Откуда шепот?»
– Это я спросила? – удивилась Лена. Оглядевшись и опустив глаза, она вздрогнула, увидев огромную толпу, внизу, у самого подножья обрыва. Безмолвные, застывшие  лица смотрели  прямо на нее. Приглядевшись, ехидная улыбка стала расплываться и покрывать все лицо Лены. Мама, везде стояла – мама: маленькая, большая, старая (как сейчас), лет четырнадцати, где-то черно-былая, где-то пожелтевшая, словно вырезанная из Богом забытой фотографии.  Теперь Лена поняла, кто   в унисон шепчет: «Так делать нельзя!».
В эту минуту, ей даже показалось, что где-то под ее ногами спрятался дирижер и невидимой палочкой управляет всеми этими ртами. Сколько их? Сто, двести, тысяча…
    Двинувшись вперед, Лена оступилась, и мелкие камни полетели с обрыва. Лица внизу, сразу обратили на них свое внимание. Проследив, как  пролетев все расстояние с огромной скоростью, камни рассыпались у подножья горы, лица  снова  обернули свои взоры на Лену. «Так делать нельзя!» - раздался гром голосов – «Так делать нельзя!».
Закрыв уши она, зажмурилась:
- А как можно? – крикнула она –  Мама, как можно?
Слезы ненависти покатились вниз. Толпа опять переключила свой взор на камнепад и, убедившись, что окаменевшие слезы рассыпались на мелкие кусочки у подножья головы, снова подняла на нее свои глаза.  
Боль в ноге, которой она оступилась, начала нарастать с невероятной скоростью. Когда терпеть  стало совсем не выносимо, Лена согнула ее в колене и теперь стояла на одной ноге.
«Ты что, не с той ноги встала?» - раздался голос у нее за спиной. Не смея повернуть голову, Лену пробил холодный пот. Слезы, падая вниз, уже разбивались огромными булыжниками.
«Так делать нельзя» - прошептал голос у самого уха, шевельнув своим дыханием волосы.
    -Мама… – закричала Лена и села на кровать. Хватая ртом воздух, она с трудом опустила ноги на пол. Из кухни раздавался голос диктора одной из  радиостанций. Аромат  маминого кофе, уже захватил все пространство квартиры и медленно проникал в комнату Лены.
-«Господи, что за чушь?» - пронеслось у нее в голове – «Приснится же такое?».
Пройдя в ванную, шаркая ногами, она открыла кран и умылась холодной водой.  Высморкавшись и схватив зубную щетку, Лена, наконец, взглянула на себя в зеркало.  На нее смотрело усталое лицо, как будто и не спала совсем. Проснувшись окончательно, она только сейчас обратила внимание на то, что проспала всю ночь в одежде. Помятая и разбитая, она быстро вернулась в комнату и стала переодеваться.
- Лена это ты? – раздался голос из кухни - А ну быстро неси себя сюда. Есть разговор.
Лена  предвидя то, что ей предстоит услышать, еще медленнее стала натягивать на себя джинсы.
-  Эй голубушка, ты, что меня не слышишь? Я сколько раз буду повторять? – не замолкала мать.
«Надоело повторять, так сама иди сюда» -  зло прошептала Лена. Натянув майку и закончив свой туалет, она быстро схватила свои бумаги и делая вид, что жутко опаздывает, побежала в коридор обуваться.
Почувствовав, что дочь пытается улизнуть, мать вышла из кухни. Держа в руке огромную чашку дымящегося кофе и облокотившись о косяк двери, мама стала молча наблюдать за Леной.
Ощущая сердитый взгляд за спиной, Лену прошиб холодный пот от странного знакомого чувства. Не выдержав и нервно обернувшись, она воскликнула: - Ну что еще?
- Ты где была всю ночь?
- У Кати, сценарий писали.
- Лена…
- Что?
- Так нельзя!
-Как… так?!
Мама стала разводить руками, выражая возмущение:
- Вот так, уходишь ничего не сказав, приходишь, когда хочешь…
- О, Господи, опять.
- Я не знаю, где ты, с кем ты…
Отвернувшись, Лена стала обуваться:  - Мама, я уже не маленькая.
- Да нет, милая моя, еще какая маленькая и пока ты живешь в моем доме…
- О, ну вот, а я все жду, когда же ты скажешь это, когда ж ты произнесешь эти слова? Это еще не твой дом, это еще пока и мой дом! – гневно проорала дочь.
Тут раздался дверной звонок, не обращая на него особого внимания, обе продолжали спорить:
-Лена, это не справедливо, после… отца, ты, как с цепи сорвалась! Я тебе слово сказать не могу. Ты думаешь, мне не плохо, я не стра…
-Ну конечно, страдаешь –  копируя интонацию мамы, перебила  ее Лена – мама, мамочка, ты что, как я могу о таком подумать, да я  вообще не умею думать, я же тупая, помнишь?
- Ну, это уже слишком! – развела руками мать,  не заметив, как вылила на себя кофе.
Дверной звонок все продолжал настойчиво звонить.
Поспешно обувшись и не желая продолжать этот спор, Лена почти побежала к входной двери и, открыв ее настежь, налетела  на стоящую   соседку с третьего этажа:
- Ой, здравствуйте, я все звоню, звоню, а мне никто не открывает…, а, мама дома? – заглядывая через плечо, спросила та.
Лена  ничего не говоря, отпихнула ее в сторону и  проскочив мимо, побежала вниз по лестнице.
-  Лара это ты? Заходи и закрой дверь – раздался уставший и странно осипший голос из самой глубины квартиры.
Лара молча зашла и закрыла вдруг заскрипевшую дверь.
- Что  опять случилось, Софья?    
-Ой, Лара, не спрашивай! – застонала та: - Как отца не стало, так ее, как будто подменили совсем, не моя она, Лара, чужой в ней кто-то сидит. Мою, ту, хорошую Леночку забрал Ванюша, забрал, а эту новую принес – почти на шепот перешла Софья Ивановна.
- Да что, ты такое говоришь, наверное, просто  не с той ноги встала! – умозаключила соседка.
- Да она каждый божий день теперь не с той ноги встает – как-то странно хмыкнула  мать.
    Лена гневно стояла в небольшой компании людей, пытающихся перейти дорогу. Мимо с огромной скоростью проскакивали машины, не давая тем самым перейти  дорогу. Последней каплей терпения  Лены, стала какая-то машина, из-под колес которой на стоящих  у обочины людей, полетели мелкие камни.
- Да разве так можно?! – крикнула она вслед уже далеко умчавшейся машине – Да ну, его! – разозлилась Лена и, выждав подходящий момент, стала перебегать дорогу. Добежав почти до середины, она вдруг неудачно оступилась и  почувствовала резкую боль в ноге. Захромав, она продолжала двигаться, пытаясь как можно быстрее перейти дорогу. Резкий удар и странный звук заложил ей уши; воздух захватил рот, горло, легкие так, что не возможно было дышать. Боль, которая пульсировала сначала только в ноге, стала медленно захватывать все тело. В одно мгновение мир сделал резкий кувырок. Небо вдруг очутилось под ногами и затем снова оказалось над головой. Лена попыталась дотронуться до, непонятно как ставшего, мокрого лица, но у нее это не получалось. Шепот,  она опять услышала шепот. Ей хотелось  повернуть голову и посмотреть, кто же этот шептун, но сил не хватало. Ей показалась мама, соседка, мелькнуло множество лиц, камнепад, и…
    -Нет! – закричала Софья, по среди ночи. Тяжело дыша, она не могла понять, где сейчас находиться. Окруженная плотной темнотой, она пыталась рассмотреть, ее  это комната или нет. Немного успокоившись и окончательно привыкнув к темноте, Софья убедилась, комната ее, и, самое ужасное, – страшный сон вернулся!  Под монотонное тиканье настенных часов, она  встала и включила свет. Еще трудно дыша, Софья прильнула к холодной стене, вслушиваясь в удары своего сердца.
–  Софья, - раздался старческий голос, - Доченька, тебе опять что-то приснилось? – продолжал тот же голос у которого была одна привычка - не спать по ночам.
Не отвечая на расспросы матери, Софья прошла медленно на кухню и открыв кран, не церемонясь стала пить воду, используя ладонь. Немного придя в себя, она  опустила свое усталое тело на стул, массируя при этом свою вечно больную ногу. Цепляясь за остатки сна, она погрузилась в долгое молчание: «Леночка, моя  Леночка, ну подожди немного, я уже скоро буду, потерпи немного,  мне совсем чуть-чуть осталось…»
- «А мать?» – раздался голос  в голове.
- «А мать, всех нас переживет…» – ответила она сама себе -  «…отца пережила, тебя, видишь, пережила, ну и меня переживет…».
-Софья, ну разве так можно?! – продолжала возмущаться старуха. Скрипнув кроватью, она поднялась, и Софья услышала, как звук шаркающих тапочек стал медленно приближаться к кухне. Через некоторое время, маленькое, сгорбленное тело в старой ночной рубашке, появилось в дверном проеме кухни:
– Сколько можно так мучится и меня мучить. Я из-за твоих криков не могу уснуть, - простонала старуха.
-Иди спать, мама.
-А?
-Спать иди, говорю. Нечего тебе здесь делать.
- А ты, как же? – не успокаивалась мать – побойся Бога, Софья Ивановна,  ты на себя посмотри, бледная какая…
- Мама! Развернись и, я тебя прошу, не трави душу, просто уйди. Не можешь заснуть, так выпей валерьянки, она там на тумбочке. И хватит меня так называть, мы не в 19 веке живем. Что за манера такая?!
- А ты дочь, на меня не кричи. Я скольких людей воспитала, скольких похоронила, тебе и не снилось…
Софья, услышав последнюю фразу, вздрогнула.
– А ты, хамишь матери, – продолжала старушка - Я Лену…
-Ты угомонишься или нет? И не произноси… не смей, слышишь, упоминать  имя дочери – перешла на крик Софья– не смей…
- Матерь Божья, Софья , три часа ночи, не кричи доченька, не надо.
Постояв немного, старуха хотела было что-то еще сказать, но передумав, стала  качать головой. Так постояв немного, она вздохнула и  молча побрела обратно в комнату.
    Посидев немного на стуле и дав ноге отдохнуть, Софья устало поднялась  и зная, что больше уже не заснет, подошла к газовой  плите ставить кофе. Плита у них с мамой была старая и часто с первого раза не зажигалась; ну, а после смерти мужа, ей вообще никто не занимался. Так,  автоматически, Софья немного выпустила газ, и чиркнув спичкой несколько раз, наконец, ее зажгла. Поставив чайник, она подошла к окну и стала всматриваться в спокойствие и тишину сонной уличной ночи. Мимолетом опустив свой взгляд на лежащие листы бумаги у себя на подоконнике, она машинально взяла их в руки.
Бегло пробежав глазами по  написанным строкам, она  распознала почерк дочери:

В небесном зареве, уснув на долгие года,
Забыв где руки, образ, сновидения,
Завистливо, зеленая  лоза,
В мечтах была там, где забвение…

«Откуда это? Сколько оно здесь пролежало?» - пронеслось в голове Софьи.
- Мама, ты еще не спишь? – крикнула она в сторону, не отрывая глаз от листа бумаги.
- Конечно не сплю, как же, уснешь тут? – мигом донесся старческий голос из комнаты:  – Твой свет мешает спать, выключи его дочка, имей милость.
- Мам, что это за листы бумаги лежат здесь на подоконнике? – не обращая внимания на причитания старушки, спросила Софья.
- Ась, листы, какие листы?... А, это я  в