благожелательно, что даёт надежду на благополучный исход начавшихся взаимоотношений, отвечает Мария, для Константина, до сегодняшнего дня вечно погруженного в самого себя, девушка из кофейни. И, пожалуй, скажи ему, что ты, Константин, ведёшь себя отчасти странно, ведь тебе уже раз ответили взаимностью, сообщив своё имя, а ты и помнить об этом не помнишь, то он бы и не поверил, что при его то памяти на лица, на имена и исторические события, он вдруг упустил из виду такое замечательное имя и его хранительницу.
Но этого сказать Константину никто не может, кроме самой Марии, которая, конечно, такого тоже не скажет, и Константин, ничего такого за собой не подозревая, с чистым сердцем удивляется в ответ. – Вот как? А как же тогда знакомятся? – спрашивает он Марию.
– Нынче всё мобильно, – вынув из кармашка фартука телефон и, протерев его тряпичной салфеткой, сказала Мария, – и это основа построения любой связи.
– Хм. Интересно. – Глядя на телефон в руках Марии, задумчиво говорит Константин. – А как же быть тем людям, кто, скажем так, несколько отстал от научно-технического прогресса, и у кого нет этого мобильного приложения в своём багаже знаний.
Мария в ответ еле сдержалась оттого, чтобы уколоть Константина, забывчивого человека, сказав ему: «А ты закачай их интернета», а она пристально на него посмотрела, затем взяла чашку, налила в него кофе из кофе машины и, поставив её перед Константином, сказала. – А вы хоть раз выпейте кофе из чашки, спокойно за столом, а не как всегда делали, на ходу, и тогда вы всё вспомните и поймёте. – Теперь уже Константин до крайней степени удивлён. И он, определённо заворожённый взглядом и словами Марии, берёт поставленную перед ним чашку кофе и, стараясь не сводить с неё своего внимания (боясь разлить) таким невнимательным по сторонам образом следует до первого свободного столика. Где он и не успевает присесть и отвести своего взгляда от поверхности кофе, как до него доносится голос незнакомца, как оказывается сидящего на другой стороне стола. – Вы, или неразборчивы в связях, или вы чем-то крайне озабочены.
– Что-что вы сказали? – подняв глаза навстречу человеку, обратившемуся к нему с этим замечанием, переспросил Константин.
– Не более того, что сказал. – С какой-то отстранённостью сказал незнакомец.
– Я не совсем понял, к чему всё это было сказано. – Уточнил Константин.
– А разве вы до сих пор не поняли. – Незнакомец продолжает гнуть свою загадочную линию. И надо отдать ему должное, ему отчасти удалось сделать некомфортным сидение на месте Константина – он действительно почувствовал под собой какое-то неудобство. Но Константин не хочет поддаваться на манипуляции сознанием этого типа и продолжает придерживаться линии своего непонимания этого типа. – А что я должен понять? Может, объясните. – С вызовом заявляет Константин.
Незнакомец продолжает флегматично себя вести, и он, пожав плечами, говорит. – Вы всего лишь присели на мои перчатки. – А вот такого обстоятельства объяснения происходящего, Константин точно не ожидал услышать. И он даже несколько смутился, услышав этот ответ незнакомца. Правда, Константин умеет быстро собраться, и он, вынув из под себя перчатки, посмотрев на них и на незнакомца, с улыбкой спрашивает его. – Они вам не будут жать, после того как я на них посидел?
– Сдавливает не вес, а мысль. – Ответил незнакомец, принимая перчатки. – А вы, как я понимаю, находились на пути к размышлению. – Кивнув в сторону девушки у кофе машины, добавил незнакомец.
– Пожалуй, соглашусь. – Ответил Константин, заметив этот брошенный взгляд незнакомца за его спину (Константин сидел спиной к Марии, и ему было несподручно оборачиваться).
– И что вас так задумало, если не секрет? – спросил незнакомец.
– Ничего необычного, мысли о свободе и об её ограничениях. – Сказал Константин.
– Если для вас это обычное, то я даже боюсь вас спрашивать, что для вас необычное. – Усмехнулся незнакомец, сделав глоток из чашки.
– Могу сказать, если не испугаетесь. – В свою очередь сделав глоток из чашки, и придвинувшись к столу, сказал Константин, чувствуя в себе невероятный душевный подъём, ранее им никогда не испытывающийся. То ли это так кофе на него подействовал, в своей совокупности с его новым свободным положением, то ли этот незнакомец излучал необыкновенную энергетику, что Константин почувствовал себя необыкновенно свободным, где его ничего не сдерживало в этом мире, – все мыслимые запреты и ограничения отпали, и стали несущественными, – и ему хотелось делиться с миром всем, что его связывало с ним (и это логично). Так что его желание всё о себе рассказать первому встречному, имело под собой весьма существенные основания – если он всему миру верил, то первый встречный, как часть его, заслуживает его доверия.
– Я постараюсь. – Усмехнулся незнакомец, потрясся перед собой сжатыми в кулаки руками. Константин сделал ещё один глоток из чашки для своего воодушевления и для начала ограничился одной фразой, которая должна была стать эпическим вступлением для его рассказа, а также предупреждением незнакомца о возможных последствиях, которые ему могут грозить, если он всё же не передумает и решит дальше слушать Константина.
– Я, – говорит Константин, – «advocatus diaboli». А другими словами, адвокат дьявола. – Константин замолкает, глядя пристально на незнакомца, а тот не подводит ожидания Константина, и, присвистнув, начинает изумлённо, с лёгким недоверием к словам Константина выглядеть. Так проходит где-то с минуту, и незнакомец, собравшись с мыслями (не каждый день с такими людьми встречаешься), спрашивает Константина. – И откуда у него к тебе столько доверия, если такое слово уместно употреблять в этом деле? – Константин, всего вероятней, не такой дальнейшей реакции ожидал услышать от этого типа, как оказывается, слишком легковерного, большого фантазёра, но всё же верующего в сверхъестественное. Которого ему теперь придётся разочаровывать в его, может быть, лучших чувствах – Константин ведь в другом значении адвокат дьявола, а вот в каком, то вот это, скорей всего, не понравится такому, живущему в своей сказочной наивности человеку.
Но делать нечего, и Константин, поскрипев душой, говорит. – Вы не совсем правильно меня поняли. – Но дальше Константину не удаётся сейчас что-либо сказать, так как его собеседник так многозначно кивает в ответ головой, – ну-ну, начинаются свои отговорки и лукавство, так свойственное всем адвокатам, даже если они адвокаты по бракоразводным делам, – что Константину немедленно хочется рассмотреть дело этого типа в формате дьявольской юрисдикции, так, как этот тип на его счёт сейчас размыслил.
– Вы, господин только с виду хороший, разве не знали, что излишнее любопытство, до добра не доводит. И оно уже раз довело человека до потери рая, но видимо, это не та история, которая чему-то вас может научить. И вы не только не готовы останавливаться на достигнутом, а готовы пойти до самого конца и предела, если они есть в наличие (хотя бы из того же любопытства). – Хотел бы вот так выразить свою заботу об этом типе Константин, но не стал. Ведь слова в этом деле бесполезны, и Константин, решает не реагировать на эту демонстрацию недоверия незнакомцем, а до рассказывает нерассказанное.
– Я работаю при церкви, – серьёзно посмотрев на незнакомца, отчего тот поумерил свой недоверчивый пыл, заговорил Константин, – и моя должность называется «укрепитель веры». В мои обязанности входит сбор информации и доказательств, которые бы могли служить основаниями для отказа в канонизации или беатификации праведника.
– Это как? – спросил незнакомец.
– Я не могу говорить о частностях. А если в общих словах, то я выявляю наличие в праведнике несоответствий его личности и жизни, предъявляемым к святости требованиям церкви. – Сказал Константин.
– Грехов что ли? – с усмешкой спросил незнакомец.
– Скажем так, погрешностей. – Ответил Константин.
– Ну, это ещё хуже. – Сказал незнакомец.
– Почему? – спросил Константин, не поняв, что тот имеет в виду.
– Погрешность это своего рода инструмент дьявола, под названием лукавство. Где он уже изначально опровергает тезис греха. – Как-то совсем неожиданно для Константина, незнакомец так глубоко углубился в этот вопрос. На что он даже и не знал что ответить. И хорошо, что у того есть свои вопросы к нему. – А если есть адвокат дьявола, то, как я понимаю, то и у бога есть свой защитник. – Поинтересовался незнакомец у Константина.
– Мне, кажется, что вы больше знаете, чем говорите. – С лукавством во взгляде посмотрев на незнакомца, сказал Константин.
– У меня всего лишь деятельный ум. – Откинувшись на спинку стула, сказал незнакомец. – Ну а сделать логический вывод из ваших слов о наличии защитника бога, совсем не трудно. Это на поверхности лежит.
– Ну а вы чем занимаетесь? – теперь уже Константин заинтересовался и спросил незнакомца.
– Я-то? – усмехнулся незнакомец. – Я можно сказать архитектор. – Добавил незнакомец и сразу пустился в уточнения. – Но сразу сделаю оговорку. Не в том, всем известном значении, человека имеющего дело с застывшей музыкой, с монументальным безмолвием, из которого нужно извлечь звуки. Я не строю стены, чьим строительством всегда сопровождается возведение границ творческой мысли архитектора, а я наоборот, не то чтобы разрушаю, а я раздвигаю стены ограничений человеческой мысли, которые не дают человеку полностью само реализоваться. – Незнакомец замолчал, внимательно посмотрев на Константина.
– Не буду лукавить, – сказал в ответ на ожидание незнакомца Константин, – но я мало что понял.
– В каждом из нас стоят свои рамочные ограничения, за которые мы подчас не можем выйти, даже при наличии большого желания, – это заложенные в нас природой или воспитанием нравственные ориентиры, со своими красными линиями. Вот я и помогаю человеку снять эти барьеры. – Сказал незнакомец.
– Так вы психолог? – спросил Константин.
– Я архитектор. – Улыбчиво, но в тоже время твёрдо поправил Константина незнакомец, затем опять бросил взгляд за спину Константина и, продолжая смотреть туда, говорит. – А вы ей интересны.
– То, что недоступно, всегда притягательно. – Ответил Константин, не оборачиваясь.
– А вас, что сдерживает на пути к счастью? – спросил незнакомец.
– Обязательства. – Ответил Константин.
– Не быть счастливым? – недоумённо вопросил и не пойми кого незнакомец и, посмотрев на Константина, тут же дал ответ на это своё вопрошание. – Это противоречит природному замыслу насчёт человека и значит, должно быть им отвергнуто. Вы меня поняли? – уставившись на Константина, вопросил незнакомец. Константин со своей стороны несколько удивлён таким давлением на себя со стороны незнакомого человека и несколько в мыслях застопорился, не зная, как на его слова реагировать. А тот, видя эту немую реакцию Константина, начинает по слогам выговаривать следующий к нему вопрос и при этом, как сейчас слышится Константином, не своим голосом, а … Вот чёрт! Лилиан.
– Ты…ме-ня…слы-шишь? – задаёт вопрос незнакомец, а Константин, как заворожённый, полностью сконцентрировал своё внимание на его рте, откуда выходят эти слова, произнесённые Лилиан.
